Майор Казанцев и Европейский Халифат(СИ) - Рясной Илья - Страница 24

Шашист в ответ внимательно посмотрел на меня. Потом опустил глаза. Помолчал. И невесело спросил:

- Может, лучше мне в тюрьму вернуться? Там безопасно. Макароны дают на ужин.

Это его больная мозоль. Сидеть бы ему за решеткой в темнице сырой еще почти семь лет из заслуженных тринадцати, если бы не мое заступничество. Ни раскаиваться, ни возмещать ущерб кинутым ему антикварным дилерам он не собирался. А объегоренные им люди обладали достаточным влиянием, чтобы обеспечить ему не только отсидку от звонка до звонка, но и самые некомфортные условия проживания. Я договорился и с его недругами, и с администрацией колонии, так что вышел он условно-досрочно. Потому что нужен он был мне на воле. И Шашист оправдал все возлагавшиеся на него надежды. За два года помог отыскать два Предмета, а это дорогого стоит.

- В тюрьму хочешь? – приподнял я бровь. - Кто же тебя отпустит на курорт, Теодор? Знаешь же, как мы увольняем по собственному желанию. Только путем исключения из списочного состава в связи с героической гибелью. Или бесславной. Тебе какая больше по душе?

Шашист затравленно покосился в мою сторону. Порой он просто панически боялся меня. Даже не меня лично, а той совершенно безжалостной и безраздельно могучей силы, которая стоит за моей спиной и которой раздавить его не стоит ровным счетом ничего – в любой момент и в любой форме, пусть даже наиболее мучительной. Боится - ну и хорошо. Его надо держать в тонусе. Он скользкий, как все аферисты, и пытается всегда соскочить с кукана. Но отлично понимает, что это лишь мечты… А так мы почти друзья.

- Теодор, с этой темы ни тебе, ни мне не спрыгнуть, - произнес я. – Если они найдут нас раньше, чем мы их, то наша жизнь не будет стоить и ломаного гроша.

- Да не агитируй так пламенно. С тобой я, мой дженераль, - вздохнул Шашист. - Жили они долго и счастливо. И умерли в один день.

- Так и будет, если прошляпим ситуацию… Давай рассуждать. Эту свору лучше всего подманить на наживку.

- Какую наживку?

- Да не тупи ты. Конечно, на Золотую страницу.

- Страница, - пощелкал пальцами задумчиво Шашист, и я сейчас очень сильно надеялся на его хваленые комбинаторские таланты. - У тебя же есть ее фото.

- Есть.

- Мои умельцы за пару дней сотворят нечто похожее на подлинник. Конечно, тщательной проверки это поделие народных мастеров не выдержит, но оно и не надо. Мы на нее только подманим рыбу.

- Как? – живо заинтересовался я.

- Это просто сделать. Подпольный аукцион! – торжественно объявил Шашист.

- Это еще что?

- Как я рад за людей, которые живут в неведении. Им еще столько предстоит узнать, - расплылся в самодовольной улыбке агент. - Это сборище, проходящее периодически в разных странах. Там продают вещи с не совсем чистым происхождением.

- Так бы и сказал – место сбыта краденого.

- Это слишком вульгарно в отношении столько изысканного и возвышенного мероприятия. Там собираются люди высокого полета, - Шашист помолчал и с чувством добавил: - Такой гадюшник!

- Ты хочешь наказать устроителей этого аукциона? – с пониманием улыбнулся я.

- Вот именно, - не стал отпираться Шашист. – Главный гвоздь сезона – похищенный в Польше в прошлом году Гоген. Кое-что еще по мелочи. Но будет еще один лот. Золотой… Я смогу запустить на подпольный рынок мульку, что там будет выставлена Золотая страница инков.

- А что, стукачей в этой среде у врага полно. Может и клюнуть рыбка, - мне начинала нравиться идея.

- Уж я позабочусь, чтобы новость разошлась пошире, - заверил Шашист, и глаза его азартно блеснули.

Он всегда преображался, когда вписывался в очередную авантюру. К счастью, он даже не предполагал, насколько она опасна и над какой адской пропастью он завис. Но деваться ни мне, ни ему некуда. Жребий брошен, Рубикон перейден, карты сданы… Чего там еще забыли – «обратной дороги нет!»

СМИ пестрили новостями о новой победе правоохранительных органов. Уничтожена группа боевиков, устроивших по заданию и за деньги Исламского Халифата серию террористических взрывов и расстрелов в Москве.

Понятно теперь, куда задействовали Лешего с его боевой фалангой. «Фрактал» отработал ответку. Какая-то залихватская комбинация. Не знаю, как у наших уников такое получается, но они смогли подкинуть врагу сведенья о расположении центрального управленческого пункта «Фрактала». Интересно, есть ли такой в природе? Вряд ли. Но враг клюнул. Сконцентрировал все наличные силы в одном месте в Подмосковье. И наши их накрыли мощным упреждающим ударом.

Вражеских бойцов собралось под сотню. Больше половины из них смели массированным огнем стрелкового оружия и направленными взрывами заранее заложенных радиомин. Тех, кто сообразил сдаться и, главное, успел это сделать, вывезли в «отстойники», где с ними вдумчиво работают.

Вроде, успех. Но если присмотреться, не все так радужно. Снова гибнут тупые и не информированные наемники, которых использовали втемную. Как бы написали в титрах: «ни одного реального деста или бойца из гончей своры при съемках блокбастера не пострадало».

Вся надежда существенно пощипать врага только на мою комбинацию с тем самым аукционом. И координаторы поняли это. Выделили соответствующие ресурсы. И, прежде всего, вернули мне мою верную группу поддержки. Очень вовремя вернули. Предстояла масса грубой физической работы и замысловатых оперативных ходов.

Чтобы подготовиться к акции, необходимо иметь исчерпывающую информацию. Что мы знали о готовящем черном аукционе? Пока что только его организатора и вдохновителя – Арона Штильмарка.

Это был с виду скромненький торговец антиквариатом. У него в Лиховском переулке, рядом со Свято-Апостольским монастырем, приютился антикварный магазин «Век», забитый всяким старым хламом. Те, кто в курсе темной стороны деятельности старого еврея, прекрасно осведомлены, что магазинчик – это всего лишь ширма. На самом деле Штильмарк был одной из самых авторитетных фигур мирового черного антикварного рынка. Его прекрасно знали на европейских и китайских аукционах. Он держал в руках многие невидимые нити, оставаясь при этом для посторонних чудаковатым антикваром, торгующим мелочевкой. И нужно было решить, что с ним делать. Для этого я через пару дней вновь встретился с Шашистом.

Наше рандеву произошло в парке Победы. Мы неторопливо прогуливались около Музея Великой Отечественной войны на Поклонной горе, среди старой боевой бронетехники. Смертоносные экспонаты будто бы заснули, понурив пушки и тяжело вдавившись в асфальт ребристыми гусеницами. Но когда-то эти гусеницы размалывали в пыль черепа врагов, а пушки извергали смертельное пламя. И эта дремлющая сила еще жила в них, будто ожидая своего часа и исполнения назначения.

- Штильмарк. Присмотрелись мы к нему. Забавный экспонат, - поведал я.

- Да, это человечище. Глыба, - хмыкнул Шашист. – Обул меня на триста тысяч евродолларов, даже не поморщился.

- Вы теперь враги? – поинтересовался я.

- Да что ты, - удивился искренне Шашист. - Остались лучшими друзьями.

- Я должен переговорить с этим неординарным человеком. Позвони-ка своему лучшему другу и скажи, что пришлешь двоих своих хороших друзей, которые хотят стать его прекрасными друзьями. При встрече я и расспрошу этого жучару об аукционе.

- Смеешься?! – возмутился Шашист. - Из него на дыбе ничего не вытянешь! Да и я засвечиваюсь, как фотопленка на солнце!

- Тео, можешь мне довериться, - успокоил я перепугавшегося агента. - Я очень хорошо умею убеждать. И засветки не будет.

- Это как? – недоверчиво посмотрел на меня Шашист.

- Гарантирую, - твердо произнес я. - А я никогда тебя не подводил.

Шашисту, как он ни изворачивался, все же пришлось устраивать эту встречу. Он по телефону сообщил Штильмарку, что два богатых барана ищут приличную взятку для очень больших начальников в виде произведения искусства. Цена вопроса от миллиона долларов.

Прижилась в новой России дурная традиция преподносить высокопоставленным мздоимцам в качестве презентов дорогие произведения искусства. И антикварные магазины во многом живут именно за счет нее. При этом дельцы не только продают вещи втридорога, но и не стесняются вместо раритетов впаривать откровенные подделки. Мол, все равно никто из нуворишей и чиновников не разберется - не на то учились. Так что Штильмарк был счастлив таким сладким лохам и готов был принять нас, как родных.