Тень Миротворца (СИ) - Респов Андрей - Страница 49

 На протяжении веков конечный удел героев был такой же, как и у обычных людей. Все они умерли и постепенно стёрлись из памяти людей.

  Но пока мы живы, мы должны понять себя,

  разобраться в себе и выразить себя.

  Ли Чжэньфань.

 Так и вышло. Рыжий дрых без задних ног, как спят люди с абсолютно спокойной совестью. А вот мне не спалось. Нет, с совестью было всё почти более-менее неплохо, просто жалко было терять время на сон. Пары коньяка давно улетучились, и я сунулся было на свежий воздух с намерением провести очередную тренировку, но погода внесла свои коррективы. С наступлением темноты пошёл мокрый снег, плавно перешедший в настоящий ледяной дождь.

   К моменту, когда я было сунулся наружу, давно ударил мороз, превратив все наружные поверхности вагона, а в особенности крышу в настоящий каток. Даже босиком мне не удалось сделать нормально и пяти шагов. Мда...манией самоубийства я пока не страдаю. Пришлось обойтись программой минимум в тамбуре: шесть чередующихся подходов по сто отжиманий на кулаках, приседаний "пистолетиком" со сменой ноги и отжиманий в стойке на руках. Результатом стало пропотевшее насквозь исподнее и жуткий голод, от которого мелко тряслись руки и урчало в животе. Похоже, обычное трёхразовое солдатское питание и чай-коньяк с начальником полностью исчерпали необходимый при подобных нагрузках калораж. Сходив в потёмках за сменой белья, развесил сушиться мокрое на одной из протянутых для такого случая верёвке. Ковша ледяной воды хватило освежить немного разгорячённое тело.

   Учитывая прошлое побочное воздействие во время медитации на окружающую среду, решил на этот раз провести её расстелив шинель у одной из свободных стен вагона, где было сложено в ящиках лазаретное барахло. Удобный закуток под одним из окон приглянулся мне ещё днём. Осталось лишь подвинуть один из ящиков, что я и сделал, стараясь особенно не шуметь.

   Нужного настроя на этот раз пришлось ждать довольно долго. Мешали посторонние звуки: стук поездных колёс, дрожание и тряска вагонного пола, храп сослуживцев, скрип полок и топчанов.

   Наконец, удалось приспособиться, выделив из общего шума наиболее ритмичный компонент и сосредоточившись исключительно на нём... Благодаря термозазорам между рельсами и педантичной скрупулёзности металлургов, перестук колёс прекрасно исполнил роль метронома.

   На этот раз никаких видений и реальных экскурсов в историю не было. В глубокой темноте неожиданно возникло огромное лицо Ремесленника.

  - Отлично получается, Гавр. Почти не имея навыков, ты в полевых условиях всего лишь с третьей попытки, причём не в фазе сна, вошёл в контакт с моей закладкой. Или твоя база гораздо сильнее, чем я оценил, или это результат симбиоза твоего нейротрона и природных способностей предка. Судя по результатам прошедшего дня и ночи, ты внял моим советам, кроме работ с предметами. Это очень важно, пойми...

  - Не было возможности. Мы в постоянном движении внутри вагонов, я всё время на виду. Трудно будет объяснить, если начну делать упражнения, размахивая сапёрной лопаткой или черенком от лопаты, да и развернуться особо негде. Сегодня даже пришлось отменить беготню по крышам. Только простые силовые упражнения в тамбуре.

  - Тогда обязательно сделай это при первой возможности, пока новая нейроструктура не закостенела. И ещё. Статистика выполнения заданий, подобных твоему, показала, что для успешного выполнения поиска Демиурга, кроме объективных факторов: числа контактных лиц, разнообразие и условия экспозиции контакта, вербальный или визуальный контакт; необходимы и субъективные: степень развития зрительной, тактильной, графической и образной памяти. Задатки и потенциал у тебя уже сформированы, осталось нарастить число синаптических связей.

  - И как это сделать? - немного растерялся я от столь сложной, на мой взгляд, задачи.

  - Простые упражнения с запоминанием разнообразных предметов, числом от пяти до двадцати и более за три-четыре секунды осмотра, затем перечисление их с закрытыми глазами. Многократное повторение вплоть до идеального результата.

  - Окружающие посчитают меня чокнувшимся. Разве что Иван Ильич снизойдёт.

  - Кто это?

  - Мой местный покровитель.

  - Вживаешься? Хорошо. Тогда есть способ одновременно посложнее и поинтереснее. Языки. Но понадобятся какие-никакие пособия. Хотя бы словарь. Начинаешь с существительных, окружающих тебя в ближнем визуальном контакте, затем переходишь на те, что за окошком, потом прилагательные, далее глаголы действий, наречия, числительные. Всё это обязательно записываешь и привязываешь к мысленным предметам. Даже недели занятий по два-три часа в день хватит чтобы развить синаптические связи. А с твоей нынешней памятью иметь несколько тысяч слов словарного запаса и вовсе легко.

  - Но таким образом язык не выучить? - вырвалось у меня.

  - Твоя задача заключается не в этом. Для языкознания важна практика. А где её тебе взять без носителя или хотя бы учителя нужного языка? Но утилитарной цели ты добьёшься. Развитие необходимого уровня памяти, важного для поиска и распознания Демиурга. Не хочу вдаваться в нейрофизиологические подробности. Просто поверь на слово!

  - Кстати, я случайно наткнулся на неинициированного Ремесленника, - вспомнил я реакцию татуировки на Елизавету. Но лицо Павла уже поглотила чернота. Последние его слова я слышал уже из полной темноты.

   Мда, совсем позабыл, что разговариваю не с самим Ремесленником, а с его закладкой в моих нейронах, заточенной под конкретную задачу.

   Возвращение в реальность ночного вагона сопровождалось досадой: забыл спросить, что значил давешний карнавал исторического экскурса моего сознания в воинов разных эпох. Ладно, будет ещё время.

   Осталось подумать, где взять необходимый языковой источник. Может, у сестёр милосердия найдётся гимназический учебник или словарь? Вопрос о выборе языка не принципиален. В идеале, конечно, подошёл бы язык противника - немецкий. У меня-то с языком вообще полный анекдот. Школьный курс испанского да институтский французского. Стыдно признаться, но ни того, ни другого толком и не знаю. Как бы мне исходя из местных гимназических реалий латынь или греческий учить не пришлось. Эх, не было у бабы забот, да купила порося.

   Засыпая, организм преподнёс вполне ожидаемый сюрприз. Мышцы охватила сначала ноющая нарастающая боль. Затем кратковременная судорога. Хорошо, хоть только группы сгибателей-разгибателей. Наконец, по телу пробежала горячая волна, смывающая неприятные ощущения, оставив лишь неприятную тягучую слабость. Тьфу ты, пропасть! Похоже, это один из видов расплаты за быстропрогрессирующие изменения в тканях. Что же будет дальше?

   Медитация и усталость вскоре взяли своё, поворочался я, устраиваясь так, чтобы хоть немного не беспокоить измученное тело, недолго. Сон, глубокий, как пропасть и вязкий, как трясина, стёр все мысли и образы.

  ***

   Утренняя побудка была шумной. Я спросонья не сразу сообразил, что мы стоим.

  - Пронькин, Горемыкин! Пулей за кипятком. Полчаса стоянки, - прогремел голос Демьяна, сопровождаемый порывом сквозняка, занёсшим порцию свежего воздуха в застоялое утреннее нутро вагона.

   Ну а мне-то что? Только ремень застегнуть, да в новые сапоги впрыгнуть. С портяночками-то оно любо-дорого! Зацепил на выходе пустые фляги и, крикнув хлопающему глазами Горемыкину: "Догоняй!", рванул к приметному строению, где уже выстраивалась жиденькая очередь. На этот раз отоварились быстро. Струя кипятка хлестала из толстой трубы, только успевай подставлять тару, так что на каждого жаждущего уходило не более минуты.

   Заодно поймал несколько заинтересованных и уважительных взглядов тех самых молодых представителей пулемётной роты, которые были свидетелями позавчерашних разборок с Фёдором и Глебом. Горемыкин, оправдывая фамилию, догнал меня уже на обратном пути, вцепившись клещами в одну из фляг. Отговаривать не стал, так как до вагона оставалось рукой подать.