Повелитель Островов - Дрейк Дэвид Аллен - Страница 2

• Предыдущая
• 2/151
• Следующая

Теноктрис мало волновала отставка с поста придворной волшебницы. Тем более что она продолжала по-прежнему жить в замке — скорее всего, герцог попросту забыл о ее существовании. Ее личные потребности были минимальны: немного еды, чтоб поддерживать жизнь в тщедушном теле, да возможность пользоваться старинной йольской библиотекой, куда никто, кроме нее, и не захаживал. По большому счету Теноктрис было все равно, кто станет королем — Карус или Тедри. Она приложила бы все свои невеликие силы, чтоб оградить мятежного герцога Йоля от королевского гнева.

Сейчас же она была бессильна. Спору нет, победа короля Каруса принесла бы много боли и смертей в Йоль. Но то, что происходило в настоящее время, было еще хуже. Успех Клобука породил куда большую опасность, чем вторжение королевских войск. Надо быть безумцем, чтобы вызывать к жизни столь запредельные силы. Такой волшебник как Клобук был попросту неспособен обеспечить их безопасное использование.

— Будучи герцогом Йольским, я вел за собой тысячи людей, — продолжал Тедри. — Теперь, став Повелителем Островов, я соберу под своими знаменами сотни тысяч! Моря почернеют от моих трирем!

Слитный гул восторженных голосов. Неужели все они не чувствуют, как что-то сдвинулось в земной коре, и те силы, которые раньше давили на пустынное морское дно, теперь устремились к Йолю? Пальцы Клобука легонько поглаживали подлокотники трона. Нет, похоже, даже он не ощущает, как роковая цепь событий, которую он привел в действие, приближается к развязке.

Теноктрис же чувствовала это слишком хорошо. Она вскинула голову, уловив слабую дрожь башни под ногами. Поверхность гавани пошла мелкой зыбью, как будто заколыхалось море копий. Ни герцог, ни его слушатели, казалось, ничего не замечали.

— Я ваше будущее! — воскликнул герцог Тедри, потрясая своим бронированным кулаком. — И все пойдут за мной!

Второй толчок обрушился на Йоль подобно гигантскому молоту. Красная черепица так и посыпалась с городских крыш. Примерно дюжина домов и вовсе исчезла, оставив клубы пыли и разлетающихся осколков оконного стекла.

Башня, на которой стояла Теноктрис, закачалась подобно дереву на ветру. Обломки камней полетели из стен прямо в толпу, повергнув людей в ужас.

Теноктрис опустилась на колени и, использовав свой старенький деревянный атам2, начертала несколько символов на рассохшихся досках. Увы, она не могла спасти Йоль. Честно говоря, она не была уверена, что и сама-то спасется, но при таком раскладе сил все же существовал шанс даже для пожилой колдуньи с ограниченными практическими возможностями.

Герцог Тедри воинственно размахивал мечом у себя перед носом. Он что-то кричал, но его крики смешивались с воплями многотысячной толпы, собравшейся во дворе крепости, и все вместе поглощалось грохотом земли.

— Зоафер тон таллассосемон, — нараспев и очень спокойно (она все делала спокойно) начала Теноктрис свое заклинание. Голоса своего она не слышала, но это не снижало действенности магических символов.

Клобук вскочил в безмерном удивлении, наконец-то осознав результаты своей деятельности. Его поддельный трон раскололся пополам, затем и вовсе рассыпался в кучу черного песка у ног волшебника.

Башня накренилась, когда земля, вместе с крепостью, городом, всем островом Йоль, просела на пятьдесят футов3 вниз. Тяжелые шиферные плиты соскользнули с крыши северной башни и разлетелись на мелкие кусочки, засыпав проход между дворцом и внешней стеной крепости.

По улицам города хлынула вода из гавани. Море вдоль всей кромки горизонта вскипело белой пеной — это рождалась приливная волна, которой через несколько минут предстояло вымести весь остров. Земля еще больше опустилась — с той же неумолимостью, с которой камень погружается в разогретую смолу.

— Эуламоэ уламоэ ламоэу, — возвысила голос Теноктрис, перекрывая торжествующий рев земли и моря. По мере того как она выговаривала каждый слог, ее атам касался соответствующего символа, начертанного на площадке. — Амоэул моэула оэулам…

Йоль продолжал тонуть со спокойной неизбежностью. Башня с коленопреклоненной Теноктрис закачалась, но не опрокинулась. Море хлынуло со всех сторон с грохотом, перекрывшим предшествующий шум землетрясения. Волны перехлестнули через стены крепости, породив в лучах солнца сотни великолепных радуг.

Амуэкарптир эрконзой разаабуа, — произнесла Теноктрис.

Она больше не чувствовала напряжения, владевшего ею с утра. Силы, вызывавшие у Теноктрис сверхъестественное напряжение, ушли, найдя себе материальное воплощение. Стены, отделявшие этот мир от космоса, рухнули, и давление ослабло, похоронив несчастный Йоль под обломками.

— Друэнфизи нойнисъерга…

Море катило теперь свои волны там, где раньше была земная твердь. Вместе с ним явились и морские обитатели. Всего в нескольких ярдах от себя Теноктрис увидела, как огромные челюсти со множеством конусообразных зубов схватили плывущего мужчину и утащили в кипящий поток.

Длинный плавник на спине убийственной твари ходил из стороны в сторону, пока та удалялась плавным змеиным движением. Это был морской демон — разновидность хищной ящерицы, которая в ходе эволюции предпочла вернуться в море. На Островах они встречались нечасто, а здесь, у восточных пределов, и вовсе были в диковинку. Большей частью эти чудища охотились на рыбу в открытом море, но сейчас, волей случая вернувшись на сушу, они с жадностью хватали непривычную добычу.

Сегодня морским демонам выпало угощение на славу.

— Бепхурорбет! — завершила свое заклинание Теноктрис.

Хотя последнее слово потерялось в грохоте бушующей стихии, космос сам по себе начал вибрировать в такт с изменением сил. В соответствии с заклинанием, энергия из тысяч различных точек устремилась к Теноктрис для восстановления нарушенного баланса. Сама башня затонула в кипящей пучине, но платформа с волшебницей осталась на поверхности, отделившись от разрушенной постройки.

Она не могла спасти Йоль. Но, вероятно, могла спастись сама.

По поверхности плавали тела и обломки. Мощные щупальца, протянувшиеся было к оконному переплету, бросили эту несъедобную штуку и сомкнулись на теле седовласого мужчины, главного сборщика налогов при герцоге Йольском. Гигантский аммонит4 всплыл в своей закрученной раковине, мерцая всеми оттенками блестящего опала. Теноктрис не отрываясь глядела в огромный глаз с вертикальным зрачком, который притаился за частоколом из двух десятков щупальцев.

Аммонит снова ушел на глубину, унося с собой несчастного сборщика налогов, чье тело скрылось в птичьем клюве чудовища.

Опаляющее голубое свечение окружало волшебницу. Звезды тысячелетиями вращались над ее головой, стирая память о Теноктрис. Так пемза полирует манускрипт, чтоб другая рука могла написать новые слова на его поверхности.

А бесконечно далеко во времени и пространстве океан катил свои мутные волны над свежей могилой Йоля.

Когда в первых лучах рассвета она поглядела на игровую доску, то увидела на ней новую фигурку, медленно набиравшую силу.

Игровая доска представляла собой большую плиту замшелого агата с естественным рисунком, который был тщательно продуман неведомым волшебником. Он вырезал и отполировал его давным-давно, еще до рождения человечества. Она же позаботилась о надежном укрытии для доски: не за семью замками и запорами, а на своем собственном этаже реальности, откуда могла вызывать предметы путем медитации.

Непосвященным фигурки казались просто кусочками драгоценного турмалина5, едва тронутыми рукой варварского резчика. Мастер вложил в свой труд много пыла и мало умения. Но для опытного и внимательного глаза… для глаза мага, каким она являлась, эти же фигурки несли в себе все тончайшие оттенки живых созданий, над которыми работала ее воля. Люди-пешки, передвигаемые ею и ее невидимым противником, перемещения которых, в свою очередь, отражались на положении фигурок на доске. Она положила немало сил и времени на изучение своих турмалиновых игроков, так что преуспела в управлении и живыми созданиями, которые им соответствовали. Фигурок на доске было множество — несколько сотен, и все различного достоинства. В том-то и заключалась сложность игры, чтобы найти и выделить те ключевые фигуры на доске, которые приведут к победе в жизни. Прошлой ночью таковых насчитывалось четыре.

• Предыдущая
• 2/151
• Следующая