Выжить любой ценой. Другая история - Шарипов Никита - Страница 2

– Нурмагаев и Иванов, верно? – спросил Пашка, на капоте заполняя протокола.

– Верно, – виновато ответил задержанный Иван Иванов. Второй – Мансур Нурмагаев, просто стоит и пялиться в небо. С русским языком у него всё плохо, поэтому за него говорит товарищ.

– Автографы ставим, – сказал Пашка и протянул Ивану Иванову ручку.

– А за него можно тоже чиркану? – спросил тот, головой показав на Нурмагаева.

– Нельзя, пусть сам рисует!

Оформление закончилось и два нетрезвых мужика отправились дальше по своим делам. Пробивать по базе их не стали, потому что без того знаем, что у них куча неоплаченных. Подобные личности здесь встречаются часто, оформляем их постоянно, ведь протокола нам нужны для отчётности.

Двойка нетрезвенников отошла метров на пятьдесят и остановилась. Тот, который Иван Иванов, повернулся и крикнул:

– Слышь, ментяра, а зачем тебе два Калаша?

– Свали с глаз моих! – рявкнул я и калдыри приняли окончательное решение как можно быстрее исчезнуть из зоны видимости сотрудников правоохранительных органов.

– Что-то Костян больно долго, – сказал Пашка. – Протокол составить успели, даже побегали немного, а его всё нет и нет. Застрял он там, что ли?

Посмотрев на часы, которые показывают пол двенадцатого ночи, я предположил:

– Может продавщицу окучивает.

– Или продавца.

– Да ладно тебе, не гомик он, просто с его рожей сложно бабу найти. Симпатичные Костяна бреют, а со страшненькими он дружить не желает, вот и остаётся пока один, с рукой, да с теми, кто за денежки дают.

– Кто знает, Рус, я свечку не держал, хватит об этом придурке, давай о более интересном, о твоих соревнованиях. Ты на них как, мастера спорта защищать поедешь?

Я кивнул:

– В случае победы стану мастером спорта.

– Красавчик! Уверен, что победишь! Эх, а я вот всё хочу начать заниматься, но времени свободного вечно нет, семейная жизнь, заботы…

– Это отговорки, Паш, и не более. У Костяна вот нет семейной жизни, но он тоже не занимается, а ему точно не помешало бы. Ты худой как спичка и это не так страшно, ведь худые выносливые, а наш жирдяй давно уже за сотку перевалил при его метр семидесяти. Всегда удивляюсь, насколько он ленивый. Я, получается, вообще нисколько не лентяй, если сравнивать меня с ним.

– Опять ты за старое. – Пашка погладил руль. – Костян неисправим и это не его вина. Папашу надо ругать, он таким его воспитал.

– Не согласен с тобой, Паш, – сказал я и увидел выходящего из кофешопа Костю. Весело улыбаясь, он засеменил к машине. – Родители дают воспитание, но есть еще такая штука как характер, его изменить сложно. У Кости батя умный и целеустремлённый, сын точно не в него пошёл, совершенно другой человек. Личная лень, что ли, или вообще что-то непонятное, может и не сынок он ему, ведь ни капельку не похож на папку. Короче, не нам с тобой об этом судить, забыли и забили…

На последнем моём слове Костян потянул за ручку двери и начал протискиваться в салон. Вместе с ним в салон попал аромат свежезаваренного вкусного кофе…

Ровно в двенадцать мы продолжили патрулирование района. Ночь должна пройти спокойно. Эх, зря я так подумал…

Спустя семь минут, подъехав к обшарпанной общаге, увидели, как возле старенькой хонды в тени трех тополей пять парней кого-то усердно пинают. Пашка надавил на газ, и машина ускорилась, с диким визгом мотора преодолевая разделяющее нас с хондой расстояние. Пятеро парней среагировали на появление машины полиции так, словно каждый божий день прорабатывали подобную ситуацию. Первым в иномарку прыгнул водитель, а следом и остальные. Двери ещё не успели закрыться, а машина уже заверещала шинами и устремилась в полёт.

– Тормози! – рявкнул я, зная, что хонду догнать нам не светит, ведь наша машина подобна черепахе, мотор давно изжил своё. Пусть и старая, но хонда на порядок быстрее, известная мне модель, минимум вдвое превосходит четырку по мощности.

Пашка с визгом остановил машину рядом с неподвижно лежащим пострадавшим, осветив его противотуманными фарами и заглушил мотор.

– Скорую вызови и доложи на базу. Номер «Т808ОХ96», если не запомнил. Пусть пробьют и устроят перехват, – скороговоркой выпалил я и выскочил на улицу.

Избитый выглядит плохо: лицо превратилось в окровавленное месиво, рука неправдоподобно вывернута и наверняка сломана в предплечье, пульс есть, но еле ощутимый.

– Живой? – спросил Костя, присев рядом на корточки.

Я кивнул.

Из машины вышел Пашка и сказал:

– Скорую вызвал, на базу доложил. Как он?

– Хреново, – я вновь пощупал пульс. – Может загнуться в любой момент. Пульса нет почти.

Пашка, как самый опытный, решил удостовериться в сказанном. Приложил к шее парня два пальца, он секунд пять молчал, а затем убрал руку и пробормотал:

– Пульса нет…

Я в третий раз решил проверить пульс и понял, что Пашка прав – избитый умер.

Костя включил фонарь и начал осмотр. Я встал и начал расхаживать взад-вперёд. За время работы в органах – это первый случай, таких трупов ещё не было. Вернее, трупы были, обстоятельства были другими, обычно мы приезжали к уже остывшим и очень редко к остывающим. Чтобы вот так, прямо на глазах кто-то умер, ни разу не было.

– Голова пробита, – сказал Костя. – И рёбра сломаны. Скорее всего лёгкие повредило. Хорошо отмудохали его…

Я включил свой фонарь, отпихнул Костю и решил самостоятельно осмотреть труп. Так, голова повреждена, но не пробита. Небольшая ссадина на затылке, от такой не умирают, даже обильного кровотечения нет. С рёбрами сложнее, справа сломаны в неизвестном количестве и сильно вдавлены в грудину. Лёгкие точно повредило, но от такого тоже не умирают. Вернее, умирают, но не так быстро.

– Парняга, но что ты такой невезучий… – прорычал я и вновь проверил пульс. Показалось, что он есть. Нитевидный, так вроде его называют. Посмотрев на Пашку, я потребовал: – Проверь пульс ещё раз, кажись живой он!

– Вроде есть пульс, – сказал Пашка и для верности решил выполнить ещё одну проверку. – Точно, есть пульс! Слабый, но есть! Скорая вот-вот прилетит, будет жить парняга!

– Костян, трубу убрал! – я сжал кулаки.

Костя быстро спрятал телефон в карман. Виновато пожав плечами, сел рядом с потерпевшим и тоже решил выполнить проверку. Коснувшись шеи пальцами, он воскликнул: – Живее всех живых! Сердечко нихеровый такой ритм отбивает!

После того, как убедился, что пульс реально отбивает чечётку, мне стало не по себе. Избитый парень точно был мёртв, пульса не было, мы проверяли. Один человек может ошибаться, два – маловероятно. Разве бывает такое, что сердце начинает биться само по себе? На душе начинают скрести кошки, предчувствия нехорошие появляются, мысли дурацкие в голову лезут… Какого хрена так тихо?

– Тишина странная какая-то… – словно прочитал мои мысли Пашка.

Я посмотрел на часы, шесть минут как подъехали, скорая должна быть в пути, уже бы приехать ей пора, и наши скоро подтянуться, ждём.

Завибрировавший в кармане телефон заставил меня вздрогнуть. Звонит сослуживец Толик, какого хрена я понадобился ему в первом часу ночи?

Движением пальца по сенсору принял звонок.

– Слушаю.

– Здарова, Русланчик! Не занят?

– Здарова! Занят.

– В инсту зайди, охренеешь! Базарю, такого ты в своей жизни не видел! Перезвонишь, у меня тут это, непоняточка…

Толик отключился не договорив. Я посмотрел на парней и сказал:

– Хрень какая-то, не нравиться мне всё это…

– Да живой он, – попытался успокоить меня Пашка. – Пульс нормальный у парняги, даже слишком нормальный, словно ему адреналина вкололи. Жить будет…

– Я хоть и не врач, но знаю, что подобное точно неправильно… – начал говорить Костя.

Я не стал его слушать, ведь ничего толкового он всё равно не скажет. Включив интернет, который постоянно приходиться выключать из-за слабой батареи Айфона, зашёл в Инстаграм. Первое сообщение от Толика и куча сообщений от друзей, подруг, знакомых и коллег. Все что-то пишут, скидывают какие-то видео и фото, ничего нового. Толик тоже видео скинул, как раз перед самым звонком это сделал. Нажав на экран, я стал ждать воспроизведения.