Купец. Поморский авантюрист (СИ) - Ланцов Михаил Алексеевич - Страница 18

— Да как-то, знаете, не до того было, все думал о товаре да о Царе Иоанне Васильевиче, — витиевато ответил Митька. Хотя внутри весь замер в ожидании. Ведь, купчики те же могут его попросить у своих людей. Они-то точно помнят, как зовут их капитана. Однако их это мало волновало…

— Ну тогда по рукам… хм… капитан?

— По рукам, купец, — согласился рыбак.

Митька протянул Ивану руку, и они обменялись рукопожатием. У пузача, несмотря на его внушительный живот, была крепкая хватка. И рука оказалась мозолистая, как у трудяги, что всю жизнь в поле пашет. Слегка не соответствовала дорогому наряду, но отчего-то располагала, будто показывала, что пузачу можно доверять. Будто он заработал свои рубли вот этими самыми руками. Мало походило на правду… Однако сейчас Иван производил впечатление человека, который держит данное слово: сказал, что сопроводит до Новгорода в целости и сохранности, так тому и быть. Хотелось в это верить, и все тут.

Про грамотку, о которой пошел разговор, Митька старался не думать. То, что документ хранился на одном из кораблей, — не было сомнений. Как не сомневался рыбак в том, что грамотку вез настоящий английский капитан. Найдешь капитана — получишь грамоту. Вот только толку его искать сейчас, когда тела англичан выбросили за борт… А значит, выбросили за борт и саму грамотку, коли она при капитане была. Митька отогнал от себя эти мысли. Конечно, грамотка сия понадобится. Не сейчас, так позже, в том же Новгороде, сомнений нет. Но мало, что ли, проблем прежде предстоит решить, чтобы вот так ставить этот вопрос во главу угла? А в Новгороде и разберемся, что с грамоткой делать, глядишь, получится отбрехаться. Потерял, забыл, память ведь оно того — отшибло.

Между тем купец окончательно поднялся из-за стола. Несколько раз пожал плечами, как бы виновато, как будто не находя себе места. Явно нервничал. Но оно и понятно — одно дело, когда ты в голове задумал, а другое — когда задуманное пора взаправду реализовывать. Вот и разнервничался купчик слегка. Иван продолжал мяться, и Митьке показалось, что он ждет каких-то распоряжений с «английской» стороны.

— Капитан, а капитан, что делать-то прикажешь? — подтвердил догадку Митьки купец.

— Что положено, все делайте, — ответил рыбак, лихо перекладывая всю ответственность на купцов.

— Тогда давай товар грузить сколько есть. — Купец огляделся задумчиво. — Сколько увезем — с собой заберем, а остальное тут пока оставим.

— Ну так давай, — согласился Митька. — Грузи. Или моя помочь надобна?

— Сами управимся!

Купец просиял, как новенькая монета.

Не прошло и минуты, как в каюте закипела работа. Купец взмахнул рукой, начал отдавать команды зычным голосом, привычным к распоряжениям. В каюту сбежались люди с палубы, принялись выносить товар, сгружать на ладью купцов. Выносили абсолютно все, без разбора.

Митька обратил внимание, что на палубе к моменту разгрузки кают уже лежала внушительная куча товара. Видимо, снесли из трюма. Там, без сомнения, люди купцов проверили каждый закуток и отобрали лучшее из того, что встретилось. Куча на палубе теперь только росла.

Работали лихо, вся разгрузка-погрузка заняла остаток дня. Надо сказать, что справились купцы довольно быстро. А ведь подчас торговые корабли днями, если не неделями стояли в портах, ожидая, когда закончится разгрузка. Благо английские товары были упакованы в сундуки, тюки и бочки, что облегчало процесс. За это время англичанам предложили собраться и приготовиться к долгому пути. Митька наблюдал за всем происходящим с тоской. Товар грузили с помощью канатов, переброшенных через рей, грузили долго и муторно.

Когда же дело подошло к концу, на «Добрую Надежду» и второе английское судно взобрались наемники из людей новгородских купцов. Иван вменил им в обязанность охранять товар, оставшийся на корабле.

Разумеется, пожитков особых у Митьки и рыбаков не было — разве что близнецы захватили с собой пару бутылок хмельного из запасов англичан. Так налегке они и отправились в Новгород, ряженные в немецкие наряды и шубы из пушнины. Купцы были довольны достигнутыми с «англичанами» договоренностями. А Митька с рыбаками — тем, что им удалось покинуть корабль. В голове Митьки все чаще бродили шальные мысли. А что, если… Мало-помалу Митька перестал отгонять их в сторону, как заведомый бред.

Дорога в Новгород оказалась не из простых и надолго запомнилась рыбакам. Прежде всего потому, что это были на удивление изматывающие дни пути. Рыбакам пришлось не раз помогать купцам. Людей на ладье не хватало — большая часть наемников остались охранять английские корабли.

Почти все время путешествия до села Сороки, докуда шли на ладье, лил дождь, подчас ливень стоял стеной. Несколько раз приходилось останавливаться, чтобы вычерпать воду — ее было столько, что ладью попросту заливало.

В Сороке они оставили ладью и пересели на артельные большие лодки, арендовав те у местных молодцев. Перегружали товар долго, поэтому в Сороке пришлось задержаться на пару дней. Пока грузились, пока переводили дух, потом и в путь отправились. В Сороке Иван нанял новых людей в команду, решив проблему нехватки экипажа. Чтобы идти на лодках, требовался больший экипаж, к тому же троих оставили стеречь ладью.

Иван был настроен решительно, желая оказаться в Новгороде как можно скорее. Для того не жалел ни денег, ни сил, ни здоровья. Куда он спешил, Митька уразуметь не мог. И на вопросы рыбаков, ему адресованные, только пожимал плечами. Вроде ни от кого не убегают, никого не преследуют, поэтому днем позже, днем раньше — какая разница? На первый взгляд — никакой совершенно. Но для Ивана и купцов разница, похоже, присутствовала. В Новгород они хотели попасть как можно скорее и не задумывались о цене, которую ради этого придется заплатить. Впрочем, и Митька, и другие рыбаки только радовались — никто не хотел тащиться лишний день.

В дороге каждый был при деле, каждому находилось чем заняться сначала в море, а потом и на реке. Рыбаки, как люди привычные к волнам и воде, держались здорово, но даже их долгая дорога начала выматывать. Иван скрипел зубами, но делал короткие перерывы лишь на передых и сон. Остальные тоже не сдавались, вывозили на жилах.

Митька, как уже было отмечено, человек гораздо более привычный к делам на корабле, невольно проникся уважением к Ивану, показывавшему чудеса стойкости. Он даже пару раз ловил себя на мысли, что совершенно иначе представлял себе купеческую жизнь. По его прежнему разумению, в ней были деньги и пиры, в конце концов, умение дороже продать товар, но никак не труд. Теперь же Митька был вынужден признать, что, живя с отцом, он видел только одну сторону купеческой жизни и не заглядывал за перегородку. А там, на другой стороне, купеческая доля была тяжелой и опасной, что невольно внушало уважение.

Ясное дело, что в условиях, в которых пребывали рыбаки, речи о побеге не шло. Ну какой побег, когда вокруг тебя сначала море, а затем река? Вода холодная. Конечно, купцы то и дело останавливались на берегу, где экипаж ночевал и кашеварил, потому что лодки были битком забиты товаром. Но в глушь то не сбежишь. А на много верст вокруг встречались одни форпосты, на которых купцы держали провиант да скупали «дары промысла» у местных дикарей. На них соваться тоже не было резона. Да и куда потом? Домой не вариант. Только на Русь, и там пристраиваться разбойниками. Так что, хоть мысли о побеге и проскальзывали, от них быстро избавлялись, как от чего-то несуразного и неприемлемого.

Но после переправы изменились и настроения рыбаков. Они всё больше вживались в облик англичан, посланных на Русь самим престолом. Вели себя рыбаки с каждым днем всё увереннее. В их головы всё отчетливее приходило осознание, что торг с новгородцами возможен. И это им, а не каким-нибудь абстрактным англичанам собираются заплатить за товар. А вырученные деньги могли раз и навсегда изменить жизнь каждого рыбака. Такое понимание меняло многое, причем меняло разом.