Лола Карлайл покажет всё (ЛП) - Гибсон Рэйчел - Страница 49

– Ты упустила пару небольших деталей о той ночи, когда мы встретились, – прошептал он ей на ухо, когда они направились через лужайку к двоюродным бабушкам Лолы, которые махали им как сумасшедшие, которыми они и были.

– Ты имеешь в виду момент, когда связал меня моей юбкой?

Девушка почувствовала, как Макс улыбается у ее виска, когда он сказал:

– Этот и тот, когда ты выстрелила в меня из ракетницы.

Она не потрудилась сообщить ему, что ракетница выстрелила случайно – решила, что лучше держать его в форме.

Лола представила Макса своим двоюродным бабушкам Банни и Бу, которые сидели за родовым столом, попыхивая сигаретами «Вайсрой»[165], попивая бурбон и бранч[166], и раздавая копии семейного древа Карлайлов.

Им пришлось скрепить его вместе со списком безвременно ушедших в прошлом году, наряду с историями, которые эти двое записали по своим самым ранним воспоминаниям. В случае с Бу написано было не так и много: из-за «диабета». Какое отношение дефицит инсулина имел к памяти, никто точно не знал, но он всегда спасал тетушку от выполнения работы, которую она делать не хотела.

– Тетя Банни, тетя Бу, я хотела бы познакомить вас с моим другом, Максом Замора, – она представила его женщинам, обеим на вид было около восьмидесяти пяти лет. – Макс, эти две леди – мои тетушки.

– О, латинский любовник, – заявила Бу; конечно, что с тех пор, как Лола занялась моделированием нижнего белья, само собой разумелось, что она совершенно свободна, и, естественно, Макс просто ее любовник. – Вы говорите по-испански?

– Si. Buenos tardes, senoras Bunny and Boo. Como esta usted?[167] – легко слетело с языка Макса, и обе тетушки уставились на него так, как будто он внезапно превратился в Хулио Иглесиаса.

Банни залпом допила свой бурбон.

– Вы очаровательны как серебряный доллар, – сказала она ему, ее голос оказался грубым и сиплым из-за привычки выкуривать по три пачки в день. Она щелкнула своей «Бик», прикурила и взялась за дело. – Откуда вы?

– В основном, Техас, мадам, – ответил он, его рука скользнула с талии Лолы на ее бедро.

Все знали, что Техас это конечно юг, но быть техасцем совсем не так здорово, как быть уроженцем Северной Каролины. Но, очевидно, для тети Бу этого оказалось достаточно.

– Однажды я встречалась с парнем из Техаса, – произнесла она. – В. Джей Потит. Не думаю, что вы знаете Потитов?

– Нет, мадам.

– Я помню В. Джея – присоединилась Банни. – Это не ему нравились шелковые трусики?

– Да. Он не выносил хлопковое белье. С тех пор я ношу только шелковые трусики, или не ношу ничего вообще.

Лола почувствовала, как округляются ее глаза, и понадеялась, что ужас, который она ощущала, не отразился на ее лице. Макс просто усмехнулся и нежно сжал ее бедро.

– Вам нравятся шелковые трусики? – спросила у него Бу.

– Ну…

– Нам пора идти, – прервала его Лола. – Макс еще не знаком с Натали, – добавила она, обращаясь ко второй тетушке.

– Было приятно познакомиться, леди, – удалось сказать Максу, прежде чем Лола утащила его.

– Кажется, тетушки решили за тобой приударить, – сказала она, когда они прошли мимо группы детей, колотящих друг друга ракетками для бадминтона.

– Они милые леди.

– Они чокнутые. Между прочим, они выходили замуж одиннадцать раз. У них слабость к табаку, бурбону и мужьям. И не обязательно их собственным. Удивительно, как они еще не скончались от рака легких, печеночной недостаточности или оружия в руках ревнивых жен, – сказала она, найдя Натали и ее мужа около одного из многочисленных столов для пикника. Натали держала свою младшенькую, двухлетнюю Эшли, и Лола немедленно взяла ее на руки.

– Привет, малышка, – заворковала она, уткнувшись носом в шею девочки, вдыхая запах детского крема и маленького хлопкового платья. Девушка оглядела двор и задалась вопросом, не осталась ли она единственной кузиной старше двадцати пяти, еще не вышедшей замуж. Она готова держать пари, что так и есть, и задумалась, почему. Она привлекательна, успешна и все при ней. И все же она одинока. Это не беспокоило ее в прошлом году, или даже в прошлом месяце. Это беспокоило ее теперь.

Лола хотела большего. Большего, чем работа, и большего, чем верная любовь собаки. Она хотела мужчину, который полюбит ее, и собственную семью. Ей тридцать лет, но дело не в биологических часах, подающих сигнал. Это другое. На прошлой неделе она не понаслышке узнала, как легко жизнь могут отнять, а она еще толком и не пожила.

Девушка взглянула на Макса. На его профиль и мелкие морщинки в уголках голубых глаз. Ее подташнивало, словно на американских горках, а сердце останавливалось в ожидании его улыбки. Она узнала это чувство. Она влюбилась в Макса. Лола наблюдала за его губами, пока он разговаривал с ее сестрой и Джерри, мужем Натали. Ему явно легко и комфортно с ее семьей. Он рассказывал им о своей охранной фирме, и все же очень мало он сказал о себе. Она влюбилась в мужчину, который умеет хранить свои секреты.

– Хочешь подержать малышку? – спросила она его.

Он посмотрел на нее так, как будто она говорила на языке, которого он не понимает. Потом покачал головой.

– Нет.

Она влюбилась в мужчину, который не мог ответить на ее чувства. Мужчину, который предпочитает жить на грани, никогда не зная, не станет ли следующий день для него последним.

Сотовый, прикрепленный к его поясу, зазвонил, и он потянулся за ним.

– Извините, – сказал он, отходя на несколько футов, чтобы ответить на звонок.

Она влюбилась в мужчину, который отвечает на звонки из секретных правительственных учреждений. Который исчезает и может никогда не вернуться. Мужчину, который предпочитает жить в тени.

– Тебе достаточно еды? – спросила Натали, и Лола обратила внимание на сестру. Вот и последствия расстройства питания: люди, которые любят тебя, следят, чтобы ты не пропускала прием пищи или не отправилась в ванную, объевшись. И неважно, что за прошедшие годы ты уже поправилась. А она действительно поправилась. У нее была кошмарная неделя, но она не позволит ей снова втянуть ее в болезнь. Та часть ее жизни закончена.

– Мы еще не ели, – ответила она.

– Тетя Вайнона в этом году опять принесла кастрюлю с горохом.

– Вы его ели?

– Ты же ее знаешь. Мне пришлось, но если на него не смотреть, все не так уж плохо.

Эшли протянула ручки к Натали, и Лола передала ей ребенка.

– Поверю на слово.

Девушка обернулась через плечо, Макс встал позади нее, и обнял ее за талию. Мужчина прижал ее к груди, и она почти растаяла в его объятиях, но он прошептал ей на ухо:

– Мне нужно поговорить с тобой, на минутку.

Ее легкие сжались, и Лола закрыла глаза. Вот оно. Он уезжает, и она может никогда больше не увидеть его снова. Узнает ли она, что его убили? Кто-нибудь подумает связаться с ней?

Макс взял ее за руку, и они отошли в сторону от остальных, встав под дубом. Тень от листвы пересекала его лоб и нос, в то время как солнце ласкало его рот и подбородок.

– Ты должен идти, не так ли? – начала Лола прежде, чем он успел заговорить. – Ты должен отправляться в одну из своих безумных миссий, где тебя будут избивать и стрелять.

Он подошел ближе.

– Меня не избивают.

Просто стреляют.

– Ты забыл, как ты выглядел, когда я тебя впервые увидела.

– Это было редкое исключение. – Мужчина положил ладони на ее обнаженные плечи. – Обычно я не попадаюсь, и меня не пытают. На самом деле это был один-единственный раз.

– Пытают? – Лола прижала руку к груди, слова застревали у нее в горле. – Тебя пытали?

Его губы сжались прежде, чем он ответил:

– Избили. Меня просто немного избили.

Раньше, когда она думала, что в него просто стреляли и избили, это уже было плохо. А теперь он говорит ей, что его еще и пытали? Глаза обожгло, но девушка отказалась поддаваться слезам. Она не будет плакать из-за него. Не заплачет из-за мужчины, который так глупо рискует своей жизнью.