Грани безумия. Том 1 - Арнаутова Дана "Твиллайт" - Страница 19

Если Лучано и понял что-то за годы жизни с мастером, так это то, что Сады Претемной ждут всех. Можно лишь надеяться, что смерть будет быстрой и безболезненной, но в этом Лучано был уверен: мастер никогда не мучил жертву, если на то не было особых требований в контракте. И уж ему, идиотто Фортунато, Ларци наверняка окажет последнее милосердие. Может быть, даже против воли гильдии.

Договорив, он замолчал и облизал пересохшие губы. Ларци так же молча сунул ему в руки чашку, где еще осталась пара глотков остывшего шамьета, и Лучано жадно их выпил. А Ларци посмотрел на него и покачал головой.

– Мальчик мой, да ты влюбился, – сказал он с безмерным удивлением. – По уши влюбился в этих двоих и свою новую жизнь! Ну да, здесь ты герой, аристократ, любимец короля… Ты завел енота, и у тебя новая лютня… Отличная лютня, кстати, наконец-то у тебя появился вкус на хороший инструмент.

Он покосился на Ласточку, которая лежала в изножье кровати. Вчера Лучано перед сном подбирал на ней песню и забыл убрать в футляр. Простое темное дерево словно светилось изнутри глубоким янтарным сиянием, но ни одного украшения – по сравнению с той лютней, что осталась в Вероккье, Ласточка выглядела нищенкой рядом с принцессой, и все-таки Ларци увидел разницу.

– Ты влюбился, – повторил он. – В них и в себя самого – такого, каким они тебя видят. И думаешь, что так будет всегда? Фортунато, мальчик мой, благородные синьоры требуют верности, но сами верными быть не умеют. Пока ты полезен и забавен, тебя будут ласкать. Но стоит щелкнуть зубами возле руки, которая тебя гладит и кормит – и эта же рука возьмет хлыст. А ты даже сопротивляться не сможешь.

– Нет, мастер, – прошептал Лучано и опять улыбнулся – но почему-то улыбка резанула его глубоко внутри острой болью.

Странно, ведь Шипу положено улыбаться. Когда идешь на заказ, когда уходишь после заказа, когда тратишь полученные деньги и когда берешь последнюю кружку воды из рук палача в тюрьме. Шип должен быть лихим, веселым и бессердечным, удача таких любит. Им слаще жить и не страшно умирать. Так почему же сейчас улыбаться так больно?

– Нет, мастер, – повторил он. – Я люблю их, это правда. Но я не хочу быть таким, каким они меня видят. Потому что они видят меня лучше, чем я есть. Они думают, что я честный, благородный и великодушный. Но мы с вами знаем, что все это чушь. Благородные умирают первыми, честных топят в грязи, великодушными пользуются. А мне нельзя сдохнуть, словно какому-нибудь благородному идиотто. Потому что тогда эти двое останутся без меня – и без моей защиты. Да, синьорина уже великая магесса и станет еще сильней, но она же совсем ребенок… И Альс…

Он понял, что проговорился, назвав короля по имени, еще и так вольно. По губам Ларци скользнула тонкая змеиная усмешка.

– Альс? – переспросил он и метнул быстрый взгляд на дверь королевской спальни. – Так дело только в этом? Фортунато, мальчик, у тебя всегда была горячая кровь. Я тебя не осуждаю! Но стелить свою жизнь под ноги любовнику…

– Мастер! Ничего такого!

В щеки бросилась краска, словно ему было лет четырнадцать, и мастер застал его за ублажением себя. Лучано даже приложил к пылающему лицу ладони и повторил:

– Ничего такого, клянусь. О, я бы не против… Еще как не против! Но его величество Аластор… Нет, мастер, у меня никогда ничего не будет ни с ним, ни с синьориной Айлин. Легче совратить нашу мраморную «Весну», чем кого-то из этих двоих. Я даже не мечтаю!

– Тогда я тем более не понимаю, – нахмурился Ларци. – Ты же не из тех, кого можно купить толстым кошельком и титулом. Почему, Фортунато?

– Потому что я хочу, чтобы они были живы, – тихо и с ужасающей, наизнанку выворачивающей откровенностью сказал Лучано. – Живы, здоровы, благополучны и в безопасности. Это все, что я могу сделать для них, но ничего иного я и не хочу. Понимаете, мастер… Я всегда готов был умереть по приказу гильдии. По вашему приказу я бы умер с радостью и гордостью. Но ради этих двоих я хочу жить. Как можно дольше и непременно рядом с ними, чтобы уберечь их… от чего угодно. И мне ничего не нужно взамен. Да, его величество Аластор пожаловал мне титул… поместье, придворное звание… Но это все пустяки. Это нужно, чтобы я мог лучше делать свою работу, чтобы при дворе был своим, и благородные синьоры не фыркали мне вслед или в лицо. А моя работа – быть Рукой короля. Его голосом, ушами и глазами, его кинжалом и его щитом. Я никогда не говорил этого ни Аластору, ни Айлин, но если мне придется вернуться в Вероккью… Мастер, помните, что вы сказали про Тино Темный омут? Это убьет мою душу… Убьет меня настоящего, все, что делает меня – мной. Пожалуйста, мастер… – Он сбился, и голос позорно зазвенел, а потом сразу охрип, и Лучано мучительно выдавил: – Аластор хочет выкупить меня у гильдии… Оставить в Дорвенанте навсегда… Не Шипом, не ручным убийцей, а свободным человеком. Своим другом, понимаете? Я прошу, мастер… Зачем вам ученик, который станет вторым Тино?

– Выкупить? – переспросил Ларци странным голосом, который Лучано никогда у него не слышал и, пожалуй, был этому рад. – И ты думаешь…

Быстрый нетерпеливый стук в дверь прервал его, и Лучано вскинулся, разом испугавшись так, что сердце упало куда-то вниз. Альс обязательно предупреждал о своем появлении, но иногда влетал, не дожидаясь отклика.

Вот и сейчас он вломился, распахнув дверь и громогласно заявив с порога:

– Лу, я еду к родителям! Соскучился, да и новости прекрасные! Ты со мной? Они всегда рады тебя видеть! О, прости… У тебя гость?

Пару бесконечно долгих мгновений он разглядывал Ларци, который встал и почтительно поклонился. Ровно так, как положено простолюдину, вдруг оказавшемуся в присутствии короля. Выпрямился и замер, склонив голову.

– Да, монсиньор, – безнадежно сказал Лучано. – Позвольте представить вам синьора Ларци Фарелли, почтенного мастера зелий и снадобий.

Мастер Ларци поклонился снова. Глаза Альса сузились так хищно, словно он глядел поверх арбалетного прицела, а потом дорогой друг и король с тягучей холодной угрозой проговорил:

– Неужели сам синьор Фарелли? Грандмастер, так это называется, да? И вправду почтенный гость. Он собирается тебя забрать?

– Ну что вы, ваше величество, – почтительно улыбнулся Ларци одними губами. – Всего лишь приехал навестить приемного сына. Фортунато сделал прекрасную карьеру, я им горжусь.

– У вас есть на это все основания, – так же холодно согласился Аластор. – Лу, ты уже сказал синьору Фарелли о моем предложении?

– Мы как раз говорили об этом, ваше величество, – ясно улыбнулся Ларци, не давая Лучано и слова вставить. – Признаться, для меня это большая неожиданность. Я рассчитывал, что Фортунато продолжит… наше семейное дело.

Крохотная пауза не обманула никого. Аластор продолжал разглядывать мастера с таким лицом, словно сожалел о том, что оставил секиры вне досягаемости. Ларци отвечал ему безмятежной вежливой улыбкой, а Лучано с трудом сдержал подступающую панику. Альс просто не понимает, что нельзя так разговаривать с грандмастером Шипов! И смотреть на него так – тоже нельзя!

Ему захотелось встать между этими двумя, причем спиной к Альсу, заслоняя его от Ларци. Грандмастер бросил на него неожиданно насмешливый и понимающий взгляд, а потом размеренно повторил, выговаривая слова с легким итлийским акцентом:

– О да, большая неожиданность… Возможно, я ужасно разочарован. – Он помолчал несколько мгновений, за которые сердце Лучано успело упасть куда-то очень глубоко, а потом задумчиво добавил: – Но, может быть, и нет. Ваше величество, вы собирались что-то сказать моему мальчику?

– Да, – нахмурился Аластор. – Я хотел позвать его в гости к моим родителям. Они не живут во дворце. Но…

– Это огромная честь, ваше величество! – отозвался Ларци. – И все-таки позвольте Фортунато провести вечер со мной. Мы давно не виделись, и нам есть, о чем поговорить. Уверен, он будет счастлив исполнить любую вашу волю в другое время.

Учтивые слова, пышные обороты… Лучано замутило, он беспомощно переводил взгляд с одного на другого, прикусив изнутри губу до боли. Напряжение недавнего признания отпускало медленно, и на его место пришел страх, причем не за себя. Нет, конечно, грандмастер не такой идиотто, чтобы взять и убить короля Дорвенанта. Но… доводы рассудка терялись перед осознанием того, что Альс может что-то натворить первым, и Ларци придется ответить. Это неправильно! Из них двоих это Лучано должен защищать своего монсиньора любой ценой, а не наоборот!