Мир меча, магии и Серёги (СИ) - Alexandrov Maxim - Страница 11

— От чего-ж не быть ему у меня? Я же продавец, малец. Сказал он в рифму.

— Тогда где оно? Спросил я, демонстративно оглядывая всю комнату.

— Тут. Сказал он, поставив ладонь на своё сердце.

Я повернулся в Гильому, посмотрев на него с немым вопросом.

— Таковы дворфы, не удивляйся. Сказал он пожав плечами.

Дворфы, да? Я вроде бы читал о них. Типа кузнецы и просто хорошие шахтёры… А пока я размышлял, Дворф встал со стула, подошёл к нам и начал осматривать, обходя по кругу.

— Так что там с оружием? Как мы его достанем из твоей грудины? Спросил я дворфа, который мял сейчас мою правую ладонь, поглядывая в сторону моего меча.

— Идиот, я кузнец, а не продажная пародия, что делает мечи заранее и продаёт их по завышенной цене. Создание меча, это искусство, которое засрали предприниматели жадные до денег. Я день ото дня работал у отца подмастерьем, собирая свои знания по крупицам целых 50 лет, пока он не стал камнем прямо за работой над своим последним мечом… Кстати это его я приделал к стене снаружи. Сказал дворф что закончил меня осматривать, гордо выпятив свою грудь.

— Тот меч, что пытались спиздить? А ему там безопасно? Спросил я дворфа.

— Безопасно, я попросил местного мага слить его с домом, так что если кому-то и удастся его вытащить, ему придётся уходить вместе со стеной.

— А если просто отпилить кусок стены вместе с мечом? Спросил я как-то неуверенно.

— А, это. Пустяк, на мече стоит метка рода, так что если я и не услышу яростно работающую по добротному дереву пилу, то смогу почувствовать его местонахождение и сообщить об этом стражникам.

— Метка рода?

— Когда кузнец умирает во время работы над мечом, а его сын довершает это дело, происходит магия. Дворф развёл руками, сказав какое-то "пуф".

— Меч привязывается к роду, становясь личным для того кто закончил над ним работу и давая им почувствовать себя меткой, дворф, что владеет таким мечом может отделиться от своего рода и создать новую ветвь.

— Так, а что там по ветвям? Я заинтригован.

— Ветви? Сказал дворф, почесав свою бороду.

— Ветви разделяют род на большее количество домов, возьмём мой к примеру, я выковал этот меч и получил право отделиться от основной ветви, получив свободу воли. Вы, люди, можете отделиться от основного рода относительно легко, да и менее зависимы вы от него, для отделения нужно просто быть достаточно влиятельным или богатым. Но нам, дворфам, нужно родовое оружие.

В моём роду есть 5 ветвей, 1 основная и 4 ответвления, каждый дом имеет лидера, который назначает наследника и после смерти передаёт ему наследство, в виде абсолютной власть над родом и его представителями, также он получает родовое оружие.

Дворф продолжал свою словесную тираду, в то время как мерил Гильома и Нута. А я слушал его крайне внимательно, так как тема мне реально зашла. Однако был у меня ещё один вопрос.

— И по какой причине, ты тут один? Ты вроде бы глава своего дома, однако, твой меч выставлен на всеобщее обозрение, а сам ты работаешь кузнецом в человеческом городе.

— К сожалению, я не смогу уже завести детей, однако и усыновлять я никого не хотел, потому что не посчитал никого достойным. Моя ситуация такова, что моему роду суждено прерваться, а родовому мечу стать обычным. Сказал дворф будничным голосом, принявшись с интересом рассматривать Михуила и его деревянный меч, при этом вытащив и надев какой-то монокль из кармана.

— А почему это, детей завести не сможете? Спросил я, в очередной раз нарушив все неписанные правила вежливого тона.

Дворф замер и его пробрало, он выпрямился и задрожал, сказав каким-то неуверенным голосом.

— Я…Я видел..

— Что ты видел? Докопался я до бедняги, переживающего флэшбэки.

— …Женщину гоблина… Сказал он, неожиданно побледнев.

Нут, что до сих пор стоически молчал, подошёл к дворфу со слезами на глазах и, приподнявшись на носках, положил тому руку на плечо, после чего они по братски обнялись. Так они и стояли, пока похлопав друг друга по спине и стерев сопли, не разошлись, оставляя меня гадать, насколько же было всё плохо с женщинами гоблинов.

Дворф вернулся на своё законное место, на стул, где выдержав минутную паузу, огласил свой вердикт.

— Меч дикаря говно, в руке он будет сидеть как бельмо на глазу, однако его ещё можно использовать. Мужик с деревянным мечом проклят, меч буквально стал продолжением его руки, помянем. Священнику можно что-то сделать, я бы дал ему двуруч, так как парень он крепкий. А гобл..

— Карлик. Перебил я дворфа, заслужив его гневный взгляд.

— Карлик. Отчеканил он. — Карлику можно сделать какие-то 2 ковырялки, по типу кинжалов. С такими и на кролика не стыдно будет пойти, но против стражи не советую.

— А почему речь зашла о страже? Спросил я.

— Уж больно ваш карлик, на гоблина похож. Сказал дворф с лёгким прищуром.

— Если будет выёбываться на стражу, могут отправить его к праотцам.

— Угу, запомним. Кивнул я головой.

— А что насчёт платы?

— 27 золотом вперёд, 13 после получения оружия, за которым можете приходить через 3 дня.

— Эээ, ок… Гильом, сколько у тебя там было золота?

— Не знаю. Покачал тот головой.

— В смысле не знаешь, твои же деньги!

— А я их и не считал, мне незачем было. Находился я только в деревне, а там я мог на правах священника заходить к людям и брать пожрать. В общем, деньги шли мне как зарплата из столицы, однако использовал я их крайне редко.

Пожал Гильом плечами

И мы принялись их считать, находясь при этом под недовольным взглядом дворфа, который уже начал думать, что потерял на нас время.

А насчитали мы у Гильома в кошельке, ни много ни мало, 68 золотых и 10 серебряных! От которых мы отделили 27 и выдали одобрительно закивавшему дворфу. После чего покинули его магаз.

Нашим следующим пунктом назначения была церковь, в которой мы собирались попытаться вылечить руку Михаила и избавить его от проклятья. Кстати Михаил всё это время как-то странно осматривал свой меч, выглядя при это крайне заинтересованным.

Нащупав взглядом самое выёбистое здание в округе, определив то как церковь и направившись к нему, мы потеряли очередные 20-ть минут на пешее путешествие через этот славный город.

Зайдя в церковь и встретившись с осуждающим взглядом постояльцев, подтвердившими, что встречают по одёжке, мы прошли к какой-то монашке, с которой вышел поговорить Гильом, взявший в руки свою книгу, что до сих пор хранил за пазухой.

— Долгих лет страданий, многоуважаемая.

— Долгих лет жизни, многоуважаемый.

Поклонились они друг другу, создав такое напряжение в зале, словно этот город был слишком мал для двух "многоуважаемых", из-за чего они сейчас пойдут решать, кто сегодня простится с жизнью.

— Покорный слуга божий, страдалец и труженик, приветствует вас. Моё имя Гильом.

— Покорная слуга божья, целитель и очиститель, приветствует вас. Моё имя Мария.

Они повторяли какой-то явно заученный заранее текст, пока буравили друг друга взглядами, заставив Михаила вытянуться в струну, а бедного Нута, задрожать.

— Мы, пришли в пристанище бога вашего, дабы исцелить друга нашего от лишения и проклятия. Кивнул в сторону Михаила Гильом.

— Подойди сюда, юноша. Сказала уже мягким голосом Мария, повернувшись в сторону Михаила.

Михаил подошёл, после чего священница, с видом учённого осмотрела обе его руки, огласив результат.

— Для возвращения руки ему потребуется красное зелье типа А40-89, такое мы можем продать вам за 25 золотых. Проклятье с его руки мы снять не сможем, для этого требуется либо услуга сильного мага, либо белое зелье типа Г95-71, которое не производится в этот сезон. Отчеканила она, протянув руку в жесте, просящим деньги.

Гильом нехотя протянул ей свои 25 жёлтых копеек, тихо обозвав ведьмой, когда та скрылась за поворотом.

Мария вернулась через 15 минут, принеся с собой какое-то зелье с биркой F27-12… На которое я в недоумении указал пальцем, задав свой вопрос. Спалившаяся Мария, которая явно специально перепутала зелья, нарочно ойкнув, побрела обратно за нашим заказом… С которым вернулась через короткое время.