Позволь мне верить в чудеса (СИ) - Акулова Мария - Страница 4

Корней снова окинул помощника задумчивым взглядом, потом хмыкнул каким-то своим мыслям. В принципе, чего еще можно ждать от человека, которого он подбирал по принципу: «готов на все ради общего блага!»? Общим благом при этом считались интересы ССК. Да и, если быть честными, допустимые с этической точки зрения способы они давно перепробовали. Все доступные. Предлагали и деньги, и квартиры, и даже просто выкупить Ланцовым аналогичный участок в пригороде с доплатой, чтобы построили себе хоть такую же убогую хижинку, в которую вцепились, как в самое родное.

Но эти… Ни в какую. И стоит снова вспомнить, как в душе обычно более чем спокойного Корнея рождается раздражение.

Ну идиотки ведь. И-ди-от-ки…

Озвучить свои мысли Корней не успел — телефон внутренней связи на столе запищал, оповещая о входящем.

— Алло, — Корней снял, глянул на часы на запястье.

— Алло, Корней Владимирович, вас Ярослав Анатольевич зайти просил… — из трубки к нему обратилась ассистентка главного привычно вежливым тоном.

— Сейчас просил?

— Сказал, по возможности… Но лучше сейчас… — первую фразу она произнесла громко, а вторую потише. Как бы давая совет. Корнея это улыбнуло…

Вот совсем молоденькая девочка ведь — двадцать с небольшим, а старательная до жути, ответственная, тонко чувствующая… Почему не все в этом возрасте такие? Почему некоторые задницами перед строителями крутят и не пойми зачем принципиальность демонстрируют?

Мысли как-то сами собой соскочили на младшую Ланцову. Вспомнились ее пляски у бельевой веревки, и в душе снова раздражение… Вот бы побыстрей от них избавиться…

— Хорошо. Я зайду через две минуты.

Корней скинул, встал с кресла…

— Я тебя услышал, Вадим. Почту проверю. Все, что согласовали, делай. Я к Самарскому, а ты можешь возвращаться к работе.

Вадим кивнул, тоже поднялся с кресла, они вдвоем вышли из кабинета.

Вадим тут же свернул — возвращаясь на место в опенспейсе, а Корней прошелся по коридору между чередой кабинетов с прозрачными стенами к торцу, который занимала приемная гендира.

— Здравствуйте… — улыбнулся той же девочке-ассистентке, которая поздоровалась с ним уже вживую. Сделала это не то, чтобы больно уверенно, стараясь отвести взгляд, но все же…

Корней отметил, что чуть покраснела, даже успел понадеяться, что показалось, потому что только ведь похвалил девчушку в мыслях за благоразумие, и очень не хотелось тут же брать свои слова обратно, если окажется, что она умудрилась влюбиться такого старпёра, как он… Но в кого ей еще влюбляться, если с утра до ночи на работе сидит? Не в степлер же. Хотя… Вот в Вадима можно было бы. Дерзкий, шустрый, молодой. То, что надо…

— Свободен же? — в очередной раз отмахнувшись от лишних мыслей, Корней взялся за ручку двери кабинета Самарского, оглянулся, дождался, пока девушка кивнет, трижды формально стукнул, открыл…

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍ ***

— Елизавета, мы с твоей матерью вроде бы все уже сказали. Или я ошибаюсь? — Самарский стоял спиной к двери, держа мобильный у уха, глядя перед собой — за окно. Говорил одновременно жестко и спокойно.

Задал вопрос, выдержал паузу, слушая… Корней решил пока не подходить, остался у книжной полки, потянул на корешок один из многочисленных альбомов с презентации недавнего проекта, стал листать…

Как-то так получилось, что в руки к нему попался первый свой же проект, которые он завершил после прихода на фирму Самарского полтора года тому назад.

Честно говоря, Корней долго сомневался — стоит ли. С одной стороны, работу в ССК, да еще и на должности куратора больших проектов, предлагают не каждый день и далеко не всем.

С другой, у него были закономерные опасения касательно того, сработаются ли они с довольно авторитарным Самарским. Оказалось — сработались. То ли слухи об его авторитарности были преувеличены, то ли он менял подходы в целом, а может только в частности с Корнеем, но сотрудничеством по состоянию на сейчас довольны были оба.

Самарский Высоцкому доверял, Высоцкий не нуждался в дополнительных стимулах. Так и работали.

— Разговор окончен, Лиза. Дай трубку маме, — из собственных мыслей Корнея выдернула еще одна реплика Самарского. Все тем же жестко-спокойным тоном. Разве что теперь чуть помягче. — Алло, Сашка, пусть обижается, сколько хочет. Не порть себе нервы. Ушла в комнату, хлопнув дверью — ну и отлично, пусть посидит, подумает. Все равно сама мириться придет.

Снова замолк, снова слушал, как там говорят…

— Перебесится… — прервал на полуслове, потом снова недолго слушал. — Я знаю, что говорю. У нее мой характер, — а потом и вовсе улыбнулся. Там тоже, видимо, улыбнулись. Потому что ответили что-то короткое, заставившее Самарского хмыкнуть. — Если Глафира хочет — пусть разговаривает. У нее большой опыт общения со сложными детьми. Целую. Вечером поговорим. У меня дела.

Не ждал ответа, скинул, развернулся, продолжая улыбаться, глядя уже на Корнея. Да только… И коню понятно, что улыбка — остаточная.

— Привет, — Ярослав положил телефон на стол, обошел, протягивая руку посетителю. — Спасибо, что зашел. Чай, кофе будешь?

— Нет, спасибо. Пил только что.

Самарский кивнул, вернулся на рабочее место, сел за стол, дождался, пока Корней поставит на место альбом, устроится напротив.

— Извини, дочка просто нервы треплет, — зачем-то пояснил, снова еле заметно улыбаясь, Корней же только плечами пожал.

Хотя у них с Ярославом была и не то, чтобы катастрофическая разница в возрасте — каких-то восемь лет, и внешне эти года в глаза не бросались — Самарский выглядел отлично для своих почти сорока, но опыта общения с дочерями… Как и самих дочерей… У Корнея не было. Соответственно и посоветовать было нечего.

— У вас их много вроде бы…

— Много, — Ярослав скользнул взглядом по воздуху, фокусируясь на фотографии, стоявшей на рабочем столе. Что на ней изображено Корней не видел, но догадаться было несложно. — Три дочки, один сын. Просто… Старшая треплет. Мы на ней, получается, всему учимся. А там еще характер с большой буквы… В общем, нечего и говорить.

Сам же начал, сам же себя обрубил, снова сосредоточил взгляд на Высоцком, чуть сощурился, видимо, вспоминая, зачем позвал вообще…

— Как дела с проектом? — вспомнил.

— Все нормально, Ярослав Анатольевич. По плану. С некоторыми коррективами.

— В сроки вкладываемся?

— Да. Есть нюансы, но должны.

— По документам все хорошо?

— Тоже да. Плановую проверку ГАСИ прошли без предписаний.

Ярослав уважительно присвистнул, чем вызвал намек на улыбку уже на лице у Корнея. Значение такого феноменального события, как «проверка без предписаний» понятно людям, связанным с застройками, без лишних слов.

— Так ты на премию претендуешь, я так посмотрю…

Настроение у начальства сегодня было очевидно хорошим, и будь Корней чуть более жадным и менее дальновидным — непременно воспользовался бы, но он предпочитал получить премию попозже… И побольше.

— Рано. Есть еще пара проблем. Вот решим, сдадим последнюю очередь в эксплуатацию, прибыль посчитаем — тогда поговорим.

Корней хмыкнул, Ярослав ответил тем же.

— А с домом тем что? — потом же задал вопрос, который, если говорить честно, Корней поднимать не хотел.

Эта заноза все никак не хотела вылезать, а только воспалялась. Раздражая и зля.

Но Самарский обладал слишком хорошей памятью и чуйкой, чтобы упустить из виду этот момент. Причем если Корней о нем упоминал — то максимально вскользь. Но это не спасло.

— Ланцовы… Это фамилия владельцев… Ломаются. Мы столько никому не платили, сколько им предлагаем. Да и, если честно, они ведь даже не понимают, насколько щедрое предложение. Но пока не соглашаются. Планирую дожать.

— Да. Надо. Только по-нормальному, пожалуйста…

Корней кивнул, принимая пожелание. Он и работать в ССК пошел в основном потому, что Самарский безумно дорожил репутацией — своей и фирмы. По слухам, так было не всегда. По слухам, когда-то давно, когда у ССК были конкуренты посильней, а сам Самарский помоложе, в ход шли далекие от однозначности способы борьбы. Но теперь поменялись и времена, и приоритеты, и стремления.