Жена по заказу - Драбкина Алла - Страница 3

• Предыдущая
• 3/54
• Следующая

Когда мы вернулись на яхту, Егор тут же поторопил меня показать ту книгу. И вот здесь, Женечка, наступил ужас. Той книги не было. На ее месте в бардачке лежала наша домашняя книга с тем же названием. Егор посмотрел на меня с сочувствием, из-за чего мне захотелось избить его. Он почувствовал это, стал из вежливости расспрашивать, кто заходил в кубрик, когда я нашла книгу.

Заходили все, кроме Сакена, Лехи и самого Егора.

Гаврила искал здесь сапоги (он всегда все ищет не там, где положил, а где светлее). Асенька приносила кофе и просила дать почитать ей книгу, когда я сама ее прочту. Силыч зашел поглядеться в зеркало – чисто ли выбрился. Он не любил выходить на люди в том виде, в каком вкалывал на яхте. Ну и Ирка, разумеется. Уж она-то, увидев нас на яхте, сразу подтвердила мои слова.

Но Егор Ирку не любит, а выйдя на палубу, даже сказал мне, что у нее просто белая горячка и она неадекватна.

Силыч, правда, старался привести ее в порядок, постепенно снижая дозы и заставляя сидеть на ветру, но толку не добился.

А все потому, что Ирка больна, несчастна и беспомощна.

Мы стояли с мужем на палубе, не ссорясь, но отвернувшись друг от друга. Сакен в Андоме, как и в Вознесенье, никому не показывался, как и Леха.

И вдруг из воды вынырнула такая неожиданная морда, что я и сама поверила, что у меня поехала крыша. Но это был всего-навсего Гаврила, который уронил за борт дорогущие, подаренные Сакеном темные очки. Но кроме очков он держал в руках, и книгу.. Пожаловался, что какая-то сволочь выбросила за борт «Смерть под парусом», которую он не дочитал. Егор виновато посмотрел на меня, взял у Гаврилы кисель, оставшийся от книги, и увидел Варькиных лошадок, Лехин телефон и все остальное, о чем я говорила.

Вот пока и все, что я могу тебе написать о себе, но твое мнение мне очень важно. Я знаю, как ты умеешь задавать себе задачки и решать их.

Теперь о тебе. Я так и не поняла, куда ты исчезла, почему не звонила и не отвечала на звонки.

Что с тобой, Женька? Не поддавайся паранойе, как многие сейчас. Ты же так любила с нами плавать.

Но почему не захотела на этот раз? Из-за Ирины?

Господи, да кто ж не знает Ирину?!

Зато ты забыла бы о всех своих страхах, о якобы ненужности людям. С чего ты это взяла, что ты самое несчастное, ничтожное и никому не нужное существо? Да пусть весь мир так считает. Но есть я, есть Данила, был Альгис. А не наплевать ли нам на всех остальных?

Что же касается меня, то не могу не думать: кто принес на борт книгу? Если книга не его, то где взял? Ведь не умру, пока не узнаю.

Скоро выходим на Лосьи, на Бесов нос, а потом – надолго – в Оров-губу. Время позволяет.

А ты тем временем подумай – кто это мог быть?

Ну Силыча ты знаешь, сама плавала с ним еще на «Секунде», он годков на десяток постарше нас с тобой, да и КГБ никогда не было его жупелом.

При своем хорошем, пусть среднем, образовании, умении говорить, мирить, судить, да и внешность никуда не денешь, он всегда был на грани принудительного поступления в КПСС, а затем, это уж точно, попал бы в номенклатуру. Именно таких они и зачисляют в свои списки, чтоб потом манипулировать ими как заблагорассудится.

Но Силыча, притворившегося дурачком, они не раскусили. А он, как он и сам признает, по природе мелкий саботажник. Он объехал со своей бригадой монтажников почти весь Союз и знал, как там живут люди, а потому дал себе слово ни под каким видом не прогибаться под Советскую власть.

Для этого ему не надо было читать «Самиздат», называть себя диссидентом и делать многое другое, чтоб взвинтить себя до роли героя. Таков Силыч.

Он на пенсии (уже год), но продолжает работать. Его дочь выбилась почти что в новые русские, но жена не работает. Сейчас ему очень нужны деньги, чтобы откупить младшего сына от армии. Зачем я говорю тебе это? Сама понимаешь, на что может пойти человек, если ему впервые в жизни понадобились деньги. Но иметь знакомых, у которых он, предположим, взял эту книгу и принес на яхту, для него невозможно по определению. Зачем? Или все же ходил к кому-то занимать денег и взял почитать книгу?

Гаврила. Его ты тоже знаешь. Ему тридцатник, он, как почти вся нынешняя молодежь, хочет иметь все и сразу. Он часто берет в долг, но пунктуально отдает. Отдает, потому что умеет зарабатывать. Из этого всеобщего «все и сразу» он прежде всего хочет иметь хорошую раб о т у, понимаешь? Да и молод он для того, чтоб участвовать в том случае со мной. Но у него такие знакомые быть могут.

Он ведь работает автослесарем, а это и раньше, и тем более сейчас, сталкивает его не с лучшими людьми. Что важно, в людях он не разбирается.

Но уж если разберется – туши лампу. Его жена, сестра Егора, говорит, что прежде чем в первый раз пойти на работу, он искал пенсионное бюро и, не пропуская ни месяца, аккуратно платит налоги.

То есть сам он отпадает не только из-за возраста, но и по моральным причинам.

Ирина… К сожалению, я не видела, когда и как она собирала свои вещи, когда и как раскладывала, но... я знаю ее всю жизнь. Понимаю, что ты ее не любишь. Не удивляюсь. Просто ты узнала ее слишком поздно и не догадываешься, сколько претерпела она именно потому, что после того гениального фильма отказалась стучать на актеров и режиссеров. У актеров, как и у писателей и художников, существовали (сама знаешь на своей шкуре) черные списки. Сколько прекрасных актеров и актрис надолго, если не навсегда, исчезали из кинематографии. И не потому, что вели себя как голливудские шлюхи или пили как сапожники, а по каким-то другим причинам.

У Ирины даже знакомых типа моих истязателей нет.

Леха? Сама понимаешь, что о Лехе и говорить смешно, так же как о Егоре или Сакене.

Остается Асенька. Извини, возраст. Не могла она быть тогда с теми, а насчет ее знакомств мне известна только ее безумная любовь к Сакену.

Так кто принес нам на борт книгу двадцатилетней давности, а потом сообразил выбросить ее в реку? А ведь мы с Ириной говорили о книге? Кто мог подслушать наш разговор? Любой.

Но если книга попала к нему (м-ру X) случайно, он не стал бы выбрасывать ее и не понял бы, о чем идет речь, Значит, есть человек, который случайно взял эту книгу, а потом вспомнил, как она к нему попала.

Ирина уверена, что это Асенька. Пользуясь своим дерьмоулавливателем, Ирина говорит, что такие Асеньки в любом возрасте могли быть связаны с моими насильниками. Дескать, ранняя ягодка.

Я, разумеется, ей не верю. Ты знаешь Ирку, у нее по-прежнему черно-белый мир, как тот фильм, в котором она сыграла.

Ну вот и все о людях. Сейчас, пока мужики готовятся к переходу, сплаваю на тот берег, к деревне. Там и опущу письмо.

Скучаю без тебя очень. Прошу, подумай. У тебя как-то правильно устроена голова, хотя, когда дело касается тебя самой, ты просто образец доверчивости и пощадности к людям, Целую тебя. Твоя Аля.

Р. S. Привет от Егора, Силыча и Гаврилы".

Очнулась я от длинных, агрессивных звонков в дверь. Так звонят соседи, если их залили водой, или стервы из ЖЭКа с угрозой, что выселят, если не заплатишь квартплату.

Огляделась. Я валялась на полу среди разбитой посуды. Мокрый чай, смешанный с рассыпавшимся сахаром, разбитая пепельница, окурки.

С трудом поднялась и, держась за стенку, дошла до двери.

Я не знаю, зачем существуют дверные глазки – все равно невозможно узнать того, кто стоит за дверью. Сейчас я видела барышню – не менее, но и не более.

– Кто там?

– Слава Богу, вы дома… – Голос знакомый и не склочный. Можно открывать.

Передо мной стояла Манюня Ерофеева и с ужасом на меня смотрела.

– Что с вами?

– Да вот... магнитные бури, видимо… Несла из комнаты в кухню грязную посуду, и вот… – Я показала на то, что творилось в коридоре.

– Нужно вызвать врача! – решила Манюня.

Врача? На самом деле мне просто не мешало бы пообедать, а потом еще и поужинать. И знать, что завтрак тоже будет.

• Предыдущая
• 3/54
• Следующая