Невезучая, или невеста для Антихриста (СИ) - Снежная Александра - Страница 25

— Антон Люциевич, вы о делах думайте, а не о борще, — постучала пальчиком по стопке бумаг. — Помните. Кто не работает, тот не ест. И вы в банк позвонили?

Люциевич резким росчерком пера поставил свою резолюцию на документе, одарив меня отнюдь не благодарным взглядом.

— Антипенко, вы не референт, а адский Цербер, — возмутился он. — Откуда вы только свалились на мою голову?

— Кто на чью голову свалился — это вопрос спорный. А если быть точной, то и не на голову вовсе. Вы мне "Марфу Васильевну" своим гламурным "гробом" покалечили, и самое малое, чем вы можете загладить свою вину, так это не развалить свой лизинг, потому что как начальник и работодатель вы нас с ней целиком и полностью устраиваете.

Босс округлил глаза и оторопело выдал:

— Я с такой наглостью сталкиваюсь впервые.

— А не надо с нами сталкиваться, — миролюбиво заметила я. — Гораздо продуктивнее с нами дружить.

— Антипенко, почему вы все время о себе говорите во множественном числе? У вас что, мания величия?

— У нас с "Марфой Васильевной" интеллигентное воспитание и серьезный подход к жизни, а манией величия страдают озабоченные халявщики вроде вашего Кобеля Соломоновича — толку мало, зато самомнения хоть одним местом жуй.

— Антипенко, за что вы Асмодея так невзлюбили? Он, между прочим, прекрасный специалист.

— Артист он прекрасный и манипулятор.

— Это вы зря, — фыркнул шеф. — Придется вам как-то налаживать отношения. Тем более что нам вместе сегодня предстоит лететь на международную конференцию по лизингу в Берлин. Так что я отпущу вас раньше, чтобы вы могли собраться в дорогу. Я решил взять вас с собой в качестве помощника.

Здрассте, приехали. Он решил. Я и самолет — это взаимоисключающие друг друга понятия. Нет, я-то и моя счастливая звезда однозначно выживут, а вот самолет и Люциевич — не уверена. На Кобеля Соломоновича, так и быть, забьем, его не жалко.

Зараза. С этим надо что-то делать.

— Я не могу с вами лететь. У меня загранпаспорта нет, — быстро нашлась я. — Так что вам придется другого помощника взять. Вот хотя бы Татьяну Леонидовну. От нее точно пользы будет в сто раз больше, чем от меня и от Халявского вместе взятых. И вообще, зачем Халявскому в Германию? Хотя о чем я спрашиваю? Это же главный бордель Европы. Столько непомеченных мест.

— Антипенко, — резко осадил меня шеф. — Я бы попросил. Личная жизнь и пристрастия Асмодея Соломоновича вас не касаются.

— Да мне фиолетово на его пристрастия, главное, чтобы они не касались вас. Вы ж морально неустойчивый. Вам три капли коньяка в кофе нальют, и вы со своим "Чужим" сдадите проституткам в "Артемисе" все явки, пароли, а заодно и деньги.

— Антипенко, — взвился босс.

— Чего "Антипенко"? — сурово зыркнула на него я. — Одного с Кобелиновичем никуда не пущу. Или едете с Татьяной Леонидовной — или не едете вообще никуда.

— Да, — подвякнула у меня в голове чертобаба. — Правильно, дочка.

— Душа моя, что за бабские наезды? Ну, пусть мальчик гульнет напоследок — пробасил второй черт.

— Что? — взвизгнула бесяка и зашипела, как раскаленная сковородка.

— Да нет, я так, в качестве альтернативы предложил, — тут же пошел на попятную черт, после чего стали раздаваться какие-то подозрительно непотребные чмокающие звуки.

— Антипенко, это неслыханно. Я вообще-то ваш начальник. У вас с субординацией как? Или вы слова такого отродясь не слыхали?

— У нас с субординацией, — со всей ответственностью заявила я, — полный консенсус. Поэтому мы с ней взяли над вами шефство. Помните, как у Сент-Экзюпери: мы в ответе за тех, кого приручили. Так что можете за свой лизинг не волноваться. Пока вы будете участвовать в конференции, я за ним присмотрю.

— Звучит как угроза, — опасливо воззрился на меня Люциевич, затем прищурился и зачем-то поставил нам с "Марфой Васильевной" диагноз: — Слушайте, да вы самая наглая девица, какую я когда-либо встречал.

— Папа говорит, что наглость — второе счастье. Так что можете за себя порадоваться. Все это счастье досталось вам.

— Я радуюсь, — как-то не очень воодушевленно изрек босс. — Правда, пока не знаю, что с этим счастьем делать. Антипенко, а может, вы на время моего отсутствия в офисе пойдете в отпуск?

— Ага. Боитесь, что у вас ценный кадр "сгорит" на работе? — довольно приподняла бровку я.

— Да нет, — мрачно выдал Люциевич. — За работу я переживаю больше.

Нет, ну обидно. Я тут за его адский лизинг всем сердцем и душой радею, а он мне вотум недоверия выражает.

— А давайте с вами поспорим, — предложила я. — Если к моменту вашего возвращения здесь будет царить идеальный порядок, вы извинитесь и добавите мне прибавку к жалованию.

— А если нет? — сложил на груди руки шеф.

— Напишу заявление по собственному желанию.

Люциевич скептично скривился и фыркнул:

— Не думал, что от вас можно так легко избавиться.

Наивный. Избавиться он от меня решил. Мы с Марфой Васильевной неистребимы, как оптимизм.

— Так что, по рукам?

Босс протянул мне ладонь для рукопожатия, ответив на которое, я демонстративно постучала пальчиком по вороху лежащих на столе бумаг:

— А теперь заканчивайте с документами, потому что у вас еще несколько важных звонков перед совещанием с департаментом маркетинга и департаментом по работе с клиентами. И не забудьте сегодня синхронизировать свой коммуникатор с моим. Я составлю вам список необходимых для поездки вещей и внесу в ваш график изменения, связанные с отъездом.

— Антипенко, а со списком необходимых вещей не перебор?

— Главное, чтобы не недобор. Не хватало, чтобы вы мне из Германии каждые полчаса звонили и спрашивали: "Антипенко, а где мое зарядное устройство и почему у меня только одна пара носков?"

— Я как-то до вас сам справлялся, — запыхтел Люциевич, уже вяло сопротивляясь моему нахрапу.

— Ключевое слово здесь, как я понимаю, "как-то"? Сей пережиток отставим в прошлом. Теперь, как ваш помощник, я буду контролировать каждый ваш шаг.

У Люциевича нервно дернулся глаз и отвисла челюсть.

Блин, сама офигеваю от собственной наглости. Что-то меня несет не по-детски. Не иначе бес попутал. Опять же, какой из двоих — точно не знаю, потому что в данный момент они оба как-то подозрительно затихарились, ожидая реакции босса. А она, надо сказать, оказалась совершенно неожиданной:

— Антипенко, я вас знаю всего пару дней, а вы командуете мной, как жена с двадцатилетним стажем. И я понять не могу, почему я вам это позволяю.

— Может, вы нижний игрок, этот, как его… сабмиссив? — сумничала я, типа показывая, что я в этом что-то понимаю. А что? Учитывая его недавнее заявление про "Антипенко, возьмите меня сверху", кто его знает, какие у него пристрастия.

— Кто я? — медленно поднимаясь из-за стола, угрожающе уточнил он, и я предусмотрительно попятилась от тихо звереющего босса к выходу.

— В смысле, любите, когда над вами доминируют.

— Я тебе сейчас как подоминирую, — взбеленился Люциевич, явно намекая всем своим видом, что он доминант и договорились мы с "Марфой Васильевной" до показательной порки.

— И кто тут про субординацию не помнит? Зачем сразу тыкать и давить массой? — попыталась призвать его к благоразумию.

Шеф почему-то разозлился еще больше и стал орать благим матом:

— А ну марш в бухгалтерию. Чтобы приказ о командировке Татьяны Леонидовны был готов через пять минут. И предупредите начальника аналитического отдела об отъезде. К своему возвращению хочу видеть в своем компьютере структурированный вами каталог всех файлов. А все папки с моими документами в кабинете чтобы были расставлены по алфавиту. Понятно?

— Понятно, — пытаясь сгладить конфликт, покорно кивнула сатанеющему упырю.

— Что вам понятно? — гаркнул он.

— Что вы всегда сверху, — мило улыбнулась я и быстро выскочила в открытые двери, об которые уже традиционно что-то грохнуло и посыпалось на пол.