Поезд до станции детство - Волгина Надежда - Страница 11

По выражению его лица, Андрей понял, что проблемы были не такие уж и пустяковые, какими представлял сейчас их Виктор. Видать, сжульничал парень. Просто так капиталец в России, работая на хозяина, не сколотишь. Если не воровать, то светит тебе мизерный заработок, которого хватает разве что на пропитание, не более.

— …Но все уладилось, — продолжал Виктор. — А потом пошло как по накатанной. Приобрел небольшую площадь под магазин, торговал бытовой химией, пока… пока, в общем невыгодно стало этим заниматься. Купил однокомнатную квартиру в Питере, — в его голосе звучала неприкрытая гордость самим собой. — Ну, продал малосемейку, доплатил и купил апартаменты в старом доме в самом центре. Вот так и живу…

— А чем сейчас занимаешься?

— Сейчас? Да… собственно говоря, ничем. Торговать стало невыгодно, как я уже сказал. Сдаю площади в аренду. Платят хорошо, исправно. Денег хватает. Зачем работать? Не вижу смысла.

— Понятно, — Андрей посмотрел на Виктора и понял, что тот действительно счастлив, ничего не делая. И нужно ли его за это осуждать? Каждый устраивается, как может в этой жизни. Виктору такой путь больше всего пришелся по душе. Тем более что он никогда не отличался особой тягой к труду. В детстве всегда пытался увильнуть от любого порученного дела. — А семья? Живешь один?

— Да… — Виктор неуверенно пожал плечами и отвернулся в сторону. Андрею даже показалось, что он застеснялся. — Понимаешь, не могу я любить одну женщину сильнее остальных. Они мне все нравятся. Как тут выберешь самую подходящую? Да и выбрав, как я откажусь от других?

Андрей еле сдержался, чтобы не рассмеяться. Вот так Виктор! Кто бы мог подумать, что из него вырастет настоящий бабник?

Через какое-то время к ним присоединилась запыхавшаяся, но веселая Алина.

— Что, Витек, загоняла я тебя? — победно глядя сверху вниз, спросила она. — Дыхалка у тебя никчемная. Куришь? Спортом не занимаешься? Я права? Наверное, пивом злоупотребляешь?

— Ой, вот только не надо нотаций! — возмутился Виктор. — Тоже мне, мать Тереза нашлась! Воспитывай своих школьников. Привыкла, что они сидят, раскрыв рты, и внимают каждому твоему слову, — он распалялся все сильнее. — Ох уж, эти учителя, воспитывают, воспитывают. Профессиональная привычка! А кто сказал, что вы все время правы? Что, мисс непогрешимость, молчишь, нечего сказать?

— Да ты и слова не даешь вставить! — воскликнула, защищаясь, Алина. — Никто тебя не воспитывает. Нужно больно! Взрослый уже мальчик. А насчет учеников, ты сильно заблуждаешься. С ними, знаешь, как тяжело сладить? — заметив насмешливо-недоверчивый взгляд Виктора, она всерьез рассердилась. — Нам учителям запрещается даже выгонять их с урока. А они… могут запросто есть, общаться между собой или по сотовому, смеяться, даже слушать музыку. И все это, заметь, в то время как я пытаюсь объяснить им новую тему. Я даже научилась орать, — она усмехнулась.

Андрей не представлял Алину орущей. Она всегда была самая спокойная среди них. При ней даже стыдно было делать глупости, которые они выдумывали. Алина старалась все делать правильно, как положено. Поэтому тот факт, что она кричит на учеников, сам по себе шокировал. Это что же такое они должны вытворять?

— Хватит ссориться! — прервал гневный монолог Алины Андрей. — Вить, чего ты все время огрызаешься? Подумаешь, проиграл. С кем не бывает? Это же просто игра. А что с тобой будет, если ты в жизни проиграешь? Сойдешь с ума?

— Еще один наставник, — пробурчал себе под нос Виктор. — Не много вас на меня одного?

— Тебя никто не пытается воспитывать. Мы просто общаемся, а ты все время чем-то недоволен. Так нельзя, — Алина стала прежней — спокойной и рассудительной.

Подошли румяные и смеющиеся Пана с Иваном. Андрею даже показалось, что эти двое чем-то похожи. Может быть, по-детски наивным выражением глаз или одинаковым отношением к жизни?

— Чего насупились? — поинтересовался Иван. — Вить, у тебя такой вид, как будто ты собираешься с кем-то сразиться. Чего ноздри раздуваешь? — Пана захихикала, уловив сходство в лице Виктора с огнедышащим драконом, за что тот тут же наградил ее хмурым взглядом.

— Весело им, — пробормотал себе под нос Виктор. — Чего пристали? — обратился он ко всем сразу, надув губы, как ребенок. — Лучше подумайте, что дальше будем делать? Забыли о цели нашего здесь нахождения? У кого-нибудь есть хоть что-то, отдаленно напоминающее план?

— Я сегодня ночью много думал, — ответил ему Андрей, — и решил, что пропажа наших друзей каким-то образом напрямую связана с исчезновением той девушки из рассказа бабы Марфы. Но вот как — непонятно. Как думаете, не сохранилось ли каких-нибудь записей, может быть церковных книг с того времени?

— Если бы… — сокрушенно вздохнула Алина. — Много лет назад я задалась этим вопросом и узнала, что когда закрыли старую часть кладбища, всю документацию уничтожили, чтобы окончательно стереть память о тех временах и людях. Не осталось никакой зацепки, вообще ничего. Я расспрашивала некоторых коренных жителей города, но они ничего не знают о событиях тех дней.

— Что-то наш пророк давно не высказывался, — опять подал голос Виктор. — Есть новые видения?

— А ты сам? Что дельного предложил ты за последние два дня? — возмущенно парировал Иван. — Я все время пытаюсь вызвать какие-нибудь видения, но они не являются. Я не знаю, что это должно означать. Возможно… — он замолчал, пораженный внезапной мыслью. Его глаза округлились от удивления. Четверо остальных застыли, с нетерпением ожидая продолжения. — …Возможно, они специально ничего мне не показывают, — Иван поочередно переводил взгляд с одного на другого. — Возможно, теперь нам придется самим принимать решения, без подсказок, и от того правильным оно будет или нет, зависит исход всего предприятия.

— Тьфу ты, — Виктор возмущенно уставился на Ивана. — Что ты хочешь сказать? Что ты стал абсолютно бесполезен?

— Собственно, как и ты, — в тон ответил ему Иван.

— Как и мы все, — примирительно сказала Алина. — Пока мы зря сотрясаем воздух, никакие дельные мысли нам так и не придут в голову. Предлагаю уже успокоиться, хорошенько подумать и наметить хоть какой-нибудь план. А начать я думаю нужно с Зинаиды Сидоровны. Мы ведь никогда с ней толком не разговаривали на эту тему. Может, она даст какой совет или сама что расскажет полезного.

— Согласен с Алиной, — первым откликнулся Андрей. — Насчет Зинаиды Сидоровны — хорошая идея. Мы ведь даже в первую нашу встречу так внезапно ускакали, что не успели ее расспросить. А вечером уже было поздно, да и в санаторий мы торопились, чтобы заселиться до ночи. Так что, давайте попробуем. А сейчас мне не дает покоя один вопрос, — он серьезно уставился на друзей, сурово сдвинув брови.

— И что это за вопрос? — осторожно спросила Алина, когда молчание затянулось.

— Да, что ты имеешь в виду? — с опаской полюбопытствовал Иван.

Пана испуганно взирала на грозного Андрея. Виктор вообще на время потерял дар речи, испугавшись, что его лишат удовольствия пожить в комфорте и наслаждения от разного вида полезностей.

— Я теряюсь в догадках, — тянул Андрей, — никак не могу понять… Неужели в нашей компании только я один испытываю чувство… голода? — в этот момент его лицо из грозного мгновенно превратилось в лукавое, на губах заиграла улыбка. Поняв, наконец, о чем речь, друзья весело рассмеялись. — Если мы не поторопимся, то рискуем пропустить обед. Не знаю как у вас, а мой желудок очень требовательный, хочет, чтобы все, желательно съедобное, попадало в него своевременно.

Денек стоял замечательный! Солнце светило, как в разгар лета, но более ласково и менее напористо. Яркие лучи, касаясь тела, окутывали его приятным и уютным теплом, согревая ровно настолько, чтобы не замерзнуть. Они проникали под кожу и заставляли трепетать от наслаждения и деликатности прикосновения. Природа замерла в осеннем великолепии. Ни дуновения не ощущалось в воздухе, только птичий щебет, как реакция маленького живого организма на неожиданный подарок, разносился по всей округе, лаская нечуждый прекрасного слух.