Сотник (СИ) - Ланцов Михаил Алексеевич - Страница 1

1554 год, 17 августа, Тула

Утро было «прекрасным».

Слабый, едва заметный ветерок ласкал кожу прикосновениями жаркого, липкого и душного воздуха. Росы не было вовсе. Отчего надежды на какую-то свежесть не оставалось даже у самых ярых идеалистов. Чистое небо «радовало» полным отсутствие облаков, за которыми бы мог спрятаться этот мерзкий желтый карлик[1], столь не милосердо палящий уже сейчас. А ведь было еще только утро и впереди ожидался полдень…

Впрочем, Андрей как будто всего это безобразия не замечал. Да, конечно, ему очень хотелось бы присесть под кондиционер и выпить какого-нибудь освежающего коктейля со льдом. Но, увы. За неимением гербовой подтираться приходилось лопухами. XVI век как-никак. Но даже это его не тревожило, он был мысленно довольно далеко…

– А ты, я посмотрю, доволен, – усмехнулся Спиридон, что поджидал Андрея.

– А чего мне киснуть? – фыркнул парень и решительно шагнув вперед, отправился на собрание старшин полка. Однако, сделав несколько шагов и произнес через плечо: – Пошли. Нас ждут скоморохи. Не задерживайся, а то пропустишь все самое интересное.

– Скоморохи? Отчего же?

Парень оглянулся, многозначительно хмыкнул, но ничего не ответил.

Слова царя о том, что он его в покое не оставит, нашли для него неожиданное продолжение. Он-то, дурень, испугался, будто Государь его в Москву заберет. И там его сожрут с потрохами. Но монарху достало ума таких глупостей не делать. Царь просто выдвинул Андрея на должность сотника. И полк единодушно Иоанна Васильевича поддержал. Понятное дело, что должности как десятника, так и сотника были выборными и участие Царя там не требовалось. Но его слово просто-напросто заткнуло рот старшинам, которые бы, без всякого сомнения попытались задвинуть парня на положение десятника. Дабы не прыгал через ступеньку. Ибо сие не по обычаям. Но Царь… кто же с ним в таком деле спорить станет в таких делах?

Десяток парню подчинили один. Тот самый, которым, по сути, он и руководил в походе. Поставив во главе него Кондрата. То есть, собрав под рукой Андрея самых преданных и заинтересованных в нем людей.

Почему ему в сотню выделили всего один десяток? Разве не должно быть в сотне десять десятков, а в полку десять сотен? Нет. Нет. И еще раз нет. Эта система пришла на Русь из степи. И была десятичной из-за совпадения слов и в глазах потомков, а не на самом деле. Что усугублялось еще и тем, что считать большинство поместных дворян могли не далее количества пальцев на руках-ногах. Поэтому все, что крупнее двадцати было для них неисчислимым «дохрена». К слову говоря, подобный эффект наблюдался в полный рост в XIX–XX веках у некоторых северных народов.

Вот и выходило, что десятник командовал не десятком людей, а просто небольшим их количеством. Горсткой. Которая варьировалась от двух-трех бойцов до двадцати-тридцати. Сотник же командовал отнюдь не десятью отрядами по десять человек. Увы. Сотня, как и десяток, могла иметь в своем составе очень широкий диапазон войск и структурных подразделений. И вариант с Андреем хоть и выглядел насмешкой, но, формально никакой логики не нарушал.

Технически им ничто не мешало даже разделить уже сложившийся по факту десяток парня на три-четыре по два-три бойца в каждом. А потом подчинить их ему. Ну а что? Красиво и смешно. Но до такой забавы они не опустились. Что, впрочем, не сильно облегчило ситуацию.

Да, Андрей стал сотником в Тульском полку. Это высшая выборная должность. Потолок. Но с нее не зазорно и в Москву десятником перейти при определенных связях. К чему царь его, видимо, и готовил. Одна беда – сотником он получился самым слабым и ничтожным. Ибо из 248 помещиков полка имел под своей рукой их едва десяток. Остальные люди были распределены по шести другим сотням.

Уловка ли это царя или воевода со старшинами постарались – не ясно. Но что есть, то есть. Так или иначе Андрей не растерялся и ничуть не обиделся. Он собирался воспользоваться сложившейся возможностью по полной программе…

– Здравия желаю, товарищи, – произнес парень, входя в палаты.

Сотники напряглись. Десятники заулыбались. Последним польстило, что Андрей назвал их товарищами. Сотники же были достаточно умны для того, чтобы не обольщаться. Особенно теперь после, фактически, унижения этот удивительно бодрый и радостный вид парня не внушал им ничего хорошего.

С некоторой задержкой они ответили встречными здравницами. И приступили к делу ведь воевода решил пообщаться-посовещаться по поводу недавнего похода. Ему очень не понравилось то, что полк, не слушая его команды, ринулся в атаку.

– Так ведь самый момент был! – заметил Дмитрий, сотник, который находился до Андрея в положении самого слабого.

– Полк ослушался меня.

– А ты приказывал им не атаковать? – поинтересовался Андрей.

– Я им не приказывал атаковать!

– Полк победил. Не так ли? Или ты осуждаешь людей за победу? Может быть тебе по душе пришлась бы победа татар?

– Будь осторожнее со словами, – нахмурился воевода.

Он, по существу, не знал, как себя вести с Андреем. С одной стороны, Царь одаривал его так, словно природного князя. С другой – почему-то держал тут, в Туле и не признавал открыто.

– Друзья, давайте оставим рознь и недовольство в стороне. Полк – победил. А значит нужно закрепить успех и развить его. Чтобы и в дальнейшем бить супостатов.

– И что ты предлагаешь? – осторожно спросил Дмитрий.

И Андрей предложил.

В принципе – очень разумные и правильные вещи. Беда была лишь в том, что они требовали старшин напрягаться. Особенно сотников. Раз. И два – нуждались в заметных финансовых вливаниях.

Как Андрей и предполагал, сотники не поддержали его предложения. И ладно бы деньги. В конце концов этот вопрос был дискуссионный и решаемый. Особенно после столь славной победы. Главная проблема заключалась в том, что парень предложил сотникам нехило так напрячься и потрудиться. А это было совсем уж за гранью… Его расчет базировался на том, что человек – ленивая жопа. И в большом спектре ситуаций он постарается выбрать ту стратегию, при которой он ничего делать не будет. А если и станет что-то делать, то привычное и понятное. Причем как можно меньше и желательно чужими руками[2]. А уж если эти все гипотетические усилия практически ничего не дадут лично ему, то и подавно. Поэтому он и предложил руководству полка реформы в этом ключе, будучи практически уверен в том, что никто из них не согласится. Ну или хотя бы их большая часть.

Так или иначе, но все его предложения отвергли. Все. Даже те, что выглядели очень легко достижимыми. Слишком уж специфически Андрей построил общую логику своего выступления. И не только отвергли, но и намекнули парню чтобы он сидел тише, так как у него судьба на волоске висит, а не занимался столь крутыми переменами.

Андрей немного для вида поругался. Даже пару раз вспылил, благо, что дать волю эмоциям было не сложно. Ибо возражения выглядели откровенной чушью. После чего вроде как психанул и ушел с собрания, хлопнув дверью.

– Может мы зря? – спросил один из сотников, махнув рукой в сторону двери.

– А чего зря? – повел бровью другой.

– Князь как-никак.

– Да брось! Царь его не признал. Какой же он князь?

– Царь его как раз признал, – кашлянув в кулак, возразил воевода. – Или вы мните, что простого помещика он был такой шубой одарил? И шапкой? Вы хоть знаете СКОЛЬКО они стоят? Такие и в подарки посольские послать не зазорно.

– Но он его не назвал Всеславом.

– И что это меняет? Вы, дурьи головы, не обратили внимание на то, как он с ним говорит? Нет? А зря. Тем более, что я не понимаю – что вам не понравилось? Андрей предложил много дельных и полезных вещей.