Побочный эффект (СИ) - "Miss Doe" - Страница 116

Комментарий к Глава 31 Обращаю внимание читателей, что, начиная с этой главы рейтинг фанфика повышается, несмотря на то, что герои в реальности не делают ничего “такого”. Но поскольку сны они видят довольно откровенные… А запретить им этого не может никто) В общем, элементы НЦы присутствуют.

https://sun9-37.userapi.com/xE27L3mbvLcSu9rP7yYJz_y4-DJPvF8OelY_2g/H_YMcXjO2u4.jpg

====== Глава 32 ======

Evanescence\Haunted

Seal\Kiss From a Rose

Вечером того же дня Снейп сидел у себя в гостиной-кабинете со свежим номером журнала «Вестник Зельеварения» на коленях. Его внимание привлекла статья о новейших разработках в области применения зелий для расширения возможностей сознания. В голове возникали неясные, ещё не оформившиеся, но заманчивые идеи о том, как с помощью нетрадиционных редких ингредиентов усилить возможности этих зелий в плане повышения способностей к окклюменции и легилименции. Тема эта перекликалась с мыслями относительно обучения Лавгуд навыкам ограждения сознания от постороннего вторжения, поэтому представляла для Снейпа реальный практический интерес.

Время было поздним. Старосты уже давно отчитались обо всём происшедшем за день на факультете. Малфой, как обычно, был хмур и раздражён. И это неудивительно. Мальчишке на плечи взвалили непосильную ношу. Неудача с проклятым ожерельем ожесточила его и повергла в уныние. Теперь ему придётся изобретать новый способ убийства Дамблдора. Снейп видел, как мучается Драко от невозможности быстро выполнить задание Волдеморта и одновременно от страха, что ему всё же удастся его выполнить. Обязанности старосты всё больше тяготили и раздражали его. Но Снейп не собирался освобождать мальчишку от этих обязанностей. Это было вопросом престижа и конспирации. Отказ Малфоя от должности старосты повлёк бы за собой множество ненужных разговоров и предположений, а в его положении подобного следовало всячески избегать.

К тому же, обязанности старосты хоть как-то отвлекали Драко от мрачных мыслей и не давали ему полностью обособиться от школьной жизни. Поэтому Снейп смотрел сквозь пальцы на его высокомерный тон и лишь изредка ставил мальчишку на место, когда тот слишком зарывался.

Паркинсон, напротив, всячески старалась демонстрировать лояльность и заинтересованность — практично, по-деловому, но при этом всегда умела оказаться довольно близко к нему, чтобы невзначай задеть его рукой или полой мантии, иногда бросала на него быстрые, как молния, «красноречивые» взгляды или улыбалась лёгкой загадочной улыбкой. Снейпа несказанно раздражали все эти манёвры. Тонкий аромат духов Паркинсон вызывал в нём вспышки необъяснимой, неконтролируемой злости. Возможно, он проникся подобными чувствами, побывав в шкуре Лавгуд, для которой Пэнси оказалась столь же враждебной, как когда-то для него Мародёры. Как бы то ни было, Снейп в присутствии своих старост сохранял каменное спокойствие и обычную ледяную невозмутимость, с удовольствием наблюдая, как о них разбиваются все попытки Паркинсон пофлиртовать с ним.

Сейчас, после отбоя, когда время близилось к полуночи, и Снейп уже не ждал ничьих вызовов и посещений, он мог спокойно обдумывать прочитанное и строить планы на будущее. Должность преподавателя Защиты от Тёмной магии отнимала значительно меньше времени на проверку домашних заданий, чем зельеварение. И, хотя он требовал от учеников достаточно много письменных работ, их объём всё же был меньше, чем у заданий по зельеварению. Да и бред в этих работах встречался значительно реже. Большинство студентов стремились получить знания, которые он им давал, понимая, что они обязательно пригодятся им в жизни, особенно в свете последних событий. Так что с проверкой домашних работ он покончил уже давно и полностью сосредоточился на подборе ингредиентов для задуманного зелья и на расчёте их количества.

В течение дня Снейп отмечал в своём теле какие-то странные, хоть и очень слабые ощущения. Он не пытался идентифицировать их. Снейп был достаточно занят делами, поэтому вовсе не обращал на них внимания, лишь время от времени ощущая во всём теле непонятное томление и неясную тревогу. Но всё это быстро проходило, поэтому он не зацикливался на своём состоянии.

Однако теперь, когда ничто не отвлекало Снейпа от собственной персоны, ощущения эти напоминали о себе достаточно сильно. Томление всё сильней сжимало грудь, переходя в неясную, но ощутимую тоску. Тревога нарастала. И хоть она была сладкой и щекотала нервы, как перед первым свиданием, Снейп чувствовал ужасный дискомфорт. Беспокойство ширилось, раздирая его изнутри. Хотелось плакать, кричать, выть… Снейп знал, что такое душевная боль. Она была его вечной спутницей, терзая его бессонными ночами и превращая дни в сплошную пытку. Тоска по Лили, чувство вины и невозможность исправить содеянное были для него привычными спутниками. С этой болью можно было жить, потому что за долгие годы он сросся, сроднился с ней и уже не представлял жизни без этой боли.

Но сейчас с ним происходило нечто иное. Боль была другой, непривычной и непонятной. Мало того — к душевным мукам присоединились физические ощущения. Тело ломало и скручивало, как от хорошего Круциатуса. И одновременно с болью его заливали горячие волны желания, прокатываясь по венам, обдавая жаром и собираясь там, внизу, ища выхода и не находя его.

Снейп вскочил, попытался сделать несколько шагов по комнате и со стоном повалился обратно в кресло. Ноги не повиновались. Боль и желание одновременно разрывали его изнутри. Тело била крупная дрожь. Снейп обливался потом, пытаясь понять, что происходит и едва сдерживая страшный звериный крик, рвущийся наружу из его терзаемого мукой нутра.

Внезапно в голове у него среди всего этого кошмара очень чётко и ясно проявилась мысль. Ему нужно выпить зелье. Своё Охранное зелье. Как вчера — целый стакан. Снейп рванулся к шкафу с хранящимся в нём снадобьем. Преодолевая боль и дрожь в коленях, он двигался к заветной цели, не замечая препятствий в виде мебели на пути. Распахнув дрожащими руками дверцы шкафа, Снейп схватил банку с зельем. Он готов был сорвать крышку и пить это зелье большими жадными глотками, через край, только бы скорее вновь ощутить тепло любви этой девочки, только бы почувствовать себя ею — беззаветно влюблённой в него, только бы получить подтверждение тому, что он любим и необходим ей.

«Стоять! — мысленно скомандовал Снейп. — Не смей!» Часть его сознания, сохранявшая контроль над ситуацией и ясность мысли, была ничтожно мала. Со всех сторон её атаковали волны боли и желания. Большая часть его «Я» была не в силах им сопротивляться и требовала немедленного облегчения в виде нескольких глотков Охранного зелья. Но Снейп усилием воли сумел сконцентрироваться именно на этом маленьком участке мозга и выстроить вокруг него барьер, не позволяющий инстинктам полностью завладеть им. «Думай! — приказал он сам себе. — Соображай, что происходит!»

«Тебе необходимо выпить зелье, чтобы прекратилась боль и это дикое желание. Тебе жутко хочется его выпить. Это ломка», — выдала способная к самостоятельному мышлению часть сознания свой вердикт. Снейп со стоном сжал зубы и заставил себя вернуть банку с зельем на место. Организм отозвался на это таким приступом отчаяния и боли, что Снейп едва удержался на ногах. «Доэкспериментировался, идиот!» — он зло выругался и поплёлся в ванную. Чем дальше отходил он от вожделенного шкафа, тем сильнее сопротивлялся организм. Ноги становились всё более ватными, перед глазами стлался кровавый туман, зато напряжение в члене было таким, что казалось, ещё секунда — и его разорвёт в клочья. Но Снейп упорно продолжал свой путь.

На пороге ванной он упал на колени и последние несколько шагов прополз на четвереньках. Руки тряслись так, что он не смог открыть кран. Усилием воли Снейп перевесился через край ванны и, превозмогая вспышки боли в голове, попытался пустить воду с помощью невербального заклинания. Попытка удалась. Из крана потекла вода, но от затраченных усилий Снейпа вывернуло наизнанку. И только после этого он сумел сунуть голову под холодную воду. Это позволило ему кое-как прийти в чувство.