Сердце нараспашку (СИ) - Головьева Светлана - Страница 12

— Ну как тут моя муза, готова к своему возрождению из пепла? — ко мне подходит Саймон Муни, мой фотограф и старый друг. Он широко улыбается и его глаза за стёклами очков превращаются в тонкие щёлочки. Крашеные светлые волосы стоят коротким ёжиком, а в ухе блестит бриллиантовая серёжка. Рукава бордовой рубашки закатаны до локтей, что позволяет увидеть татуировки на его предплечьях. Он приобнимает меня за плечо и ведёт к белоснежному фону.

— Спасибо, что позвал меня, Саймон. Я уже и не думала, что смогу когда-нибудь вернуться сюда.

— Милая, если бы ты чаще отвечала на звонки, то уже давно бы снималась. Но тебя же было не найти, пропала со всех радаров, — Саймон наигранно качает головой и хмурится.

— Прости, времена были тяжёлые.

— Я всё понимаю, поэтому я и не давил на тебя. Но когда мне выпала честь снимать рождественский номер «Вог», я сразу решил, что в нём должна быть Селеста Янг. Ты станешь вишенкой на этом праздничном торте. Так что давай начинать, а то время в наши дни стоит дорого, — он подмигивает и отходит к своей камере.

На мне бархатное платье в пол с разрезом вдоль бедра. Волосы уложены в стиле двадцатых годов. В руках бокал шампанского. Чувствую себя на миллион долларов. Первая вспышка и я словно переношусь в прошлое. Словно и не было этого ужасного года со всеми его страхами и проблемами. Не было этой депрессии, разбитого сердца и мыслей о суициде. Я снова молодая, весёлая девушка, улыбающаяся легко и беззаботно. Съёмка проходит быстро, Саймон почти не подсказывает мне, я действую по наитию, и всё получается как никогда хорошо. Когда Саймон в последний раз нажимает на затвор, я чувствую такой невероятный подъём духа, какого у меня не было уже очень давно.

— Год отдыха не испортил мою самую главную модель, это радует. Отличная работа, хочешь посмотреть на снимки?

— Конечно, — подхожу к нему и заглядываю через плечо в камеру, пока Саймон листает снимки. На снимках на меня смотрит счастливая девушка, которую я уже давно не видела в зеркальном отражении. Я смотрю на неё и не могу сдержать улыбки, а ещё понимаю, что к глазам подступают слёзы, ещё немного и я точно расплачусь. Поэтому я отхожу от Саймона и запрокидываю голову назад, стараясь сдержать слёзы.

— Ты в порядке, дорогая? — Саймон смотрит на меня встревожено и я тут же улыбаюсь, не хочу, чтобы он решил, что я какая-то невротичка.

— Всё хорошо, Саймон. Просто давно не видела себя такой.

— Какой такой?

— Такой счастливой, — улыбаюсь ему искренно и подхожу, чтобы обнять, — спасибо, что позвал меня.

— Я всегда рад с тобой поработать ты же знаешь, — Саймон обнимает меня в ответ, — не хочешь выпить кофе? Тут за углом есть отличная кофейня. А у меня есть полчаса до следующей съёмки.

— Хорошо, я согласна.

— Тогда пошли.

Спустя десять минут мы с Саймоном уже сидим в кофейне на мягких креслах. Недалеко от нас потрескивает искусственный камин. Стены здесь увешаны зимними пейзажами и всюду сверкают гирлянды. А каждая кружка находится в вязаном чехле. Я всю жизнь живу в Бостоне, но ни разу не заходила в это место. Здесь так уютно и атмосферно. А официанты ходят в вязаных свитерах и угах.

— Так что с тобой происходит в последнее время? Всё так же посещаешь вечеринки и тащишь домой всё, что пахнет парфюмом Хьюго Босс? Или это больше тебя не прельщает?

— Больше нет, хватит с меня. Решила взять передышку. Я уже разучилась спать одна.

— Так значит, ты сама решилась на это? И в этом вовсе не виноват какой-нибудь красавчик? — Саймон пристально смотрит на меня, таинственно улыбаясь. Уж я знаю, какой он любитель сплетен и грязного белья. Он вытянет информацию из кого угодно, одним лишь взглядом. Но я всё же попробую устоять.

— Это чисто моё желание. Да и Мэди уже давно просит меня остепениться. Так что никаких мужчин в моей жизни нет.

— Селеста, ты ведь понимаешь, что я вижу тебя насквозь и понимаю, когда ты лжёшь? — Саймон ставит кружку с кофе на столик и упирается локтями в колени. — Не хочешь говорить не надо, но никогда мне не ври.

С этими словами он откидывается на спинку кресла, а мне становится чуточку стыдно. Саймон мой давний друг. Один из немногих, кто остался рядом, несмотря на то, что я вела себя, как стерва. Она звонил мне и писал почти каждый день после того, как меня оставил у алтаря мой жених. Он не сдавался, хоть я и не отвечала на звонки. Сай оставлял сообщения на моём автоответчике. Конечно, теперь он хочет знать, как я живу, и кто влияет на мою жизнь.

— Прости, Сай. Просто я пока не хочу о нём говорить. Да там и говорить не о чем. Он очередной придурок, который не знает чего хочет от жизни. Я предлагала ему себя, а он отказался, разве нормальный мужик откажется от такого?

— Ты предлагала ему своё тело, а ты не думала, что ему нужно гораздо больше? — Саймон прищуривается и становится слишком серьёзный, чем был когда-либо со мной. — Милая, ты слишком долго жили только благодаря плотским утехам. Я не виню тебя, мне прекрасно ясно, что это был твой способ сбежать от проблем, от боли, которую причинил тебе Харви. Но всё это позади. Пришло время оставить эту боль в прошлом. Пора начать думать о своём будущем. Ведь ты не хочешь всю жизнь менять мужчин, засыпать каждую ночь с очередным незнакомцем. Когда-нибудь тебе это надоест до тошноты, и ты больше не сможешь смотреть на себя в зеркало. А череда лиц смешается и превратится в серую массу. Ты достойна большего, Селеста Янг. И если этот твой очередной придурок отказался от тебя, это вовсе не означает, что он тебя не хочет. Может быть он именно тот, кто снова заставит тебя дать шанс любви. Снова научит доверять. Ведь мы с тобой оба знаем, что ты никому не доверяешь.

— Это слишком сложно, Сай.

— А я и не говорил, что будет легко. Любовь вообще очень сложная штука. Но поверь мне, она стоит всех сложностей. За неё стоит побороться.

— С каких пор ты стал таким философом? — смотрю на него, словно вижу впервые, а он улыбается в ответ, так искренне и тепло, что я отчётливо понимаю, как скучала по нему этот год.

— Я всегда им был, просто ты не замечала, — отвечает он.

Мы сидим ещё около получаса в кофейне, а после я еду домой. Город уже полностью украшен к Рождеству, которое будет через неделю. Торговые центры и улицы Бостона наполнены спешащими людьми, которые скупают подарки с невероятной скоростью. Всюду всё переливается и сверкает, везде стоят фигурки Санты, снеговиков или оленей. Но единственное чего не хватает для полного ощущения праздника — это снега. В этом году он где-то подзадержался, Остаётся надеяться, что к Рождеству он ещё успеет.

— Милая, ты как раз к чаю. Твой папа тоже здесь и он хотел с тобой поговорить, — Мэрион встречает меня в своём привычном фартуке.

— Что он на этот раз приготовил для меня? — целую Мэрион в щёку и снимаю куртку на ходу. Отец говорил, что задержится на пару дней, а прошла уже целая неделя. И мне ещё несколько дней назад показалось, что он какой-то слишком счастливый и улыбчивый. А это сразу наталкивает на странные мысли.

— Не знаю, дорогая, мне он не говорил.

— Ладно, пойду узнаю.

Вхожу в столовую и вижу отца, сидящим за столом в белой рубашке с закатанными рукавами. Он пьёт чай и сразу же замечает меня. Его губы расползаются в улыбке, и он встаёт, чтобы обнять меня.

— Привет, дочка, рад тебя видеть. Как дела? — он целует меня в щёку и возвращается на место, я сажусь рядом.

— Всё хорошо, пап. Что-то случилось? Мэрион сказала, ты хочешь со мной поговорить.

— На самом деле я уже давно должен был это сделать, но не знал, как ты отреагируешь.

— Говори и не тяни, я взрослая девочка, со всем справлюсь.

— Знаю, детка. Дело в том, что мы с твоей мамой решили попробовать всё сначала, — папа так широко улыбается, что мне начинает казаться у него какой-то лицевой спазм. Я смотрю на него и пытаюсь понять смысл сказанного, но ничего не получается.

— Что ты имеешь в виду?

— Я хочу сказать, что мы с твоей мамой снова вместе. И хотим, чтобы в это Рождество мы собрались все вместе. Втроём, как старые времена.