Каменный ангел (СИ) - Амусина Юлия - Страница 32

ГЛАВА 13

ХАОС

Наваждение слепило разум, напрочь блокировало нужные и правильные мысли.

Поначалу Глеб еще пытался держать себя в руках, когда она неожиданно задала вопрос, ответа на который он сам точно не знал. Нравилась ли ему эта девчонка?

Больше, чем могла бы себе представить.

Впрочем, Глеб сомневался относительно этого слова — как и пресловутый «мультик», оно смущало его какой-то неправильностью.

У Хаоса напрочь сносило голову — так будет вернее.

Как же она не понимает, как может не видеть всего этого?

Ему было страшно прикасаться к ней, потому что в его сознании Вера казалась окутанной ореолом неприкосновенности, как великая святыня или ценность, к которой нет доступа простым смертным грешникам.

Тем более удивительным было то, что она первая сделала шаг. Или все-таки он?..

Глеб смутно помнил, как неосознанно старался прикоснуться к ней невзначай, и как потом раздражался из-за собственной несдержанности. Напрасно пытался выцепить из закоулков памяти переломный момент, в который девушка по имени Вера конкретно обозначилась в приоритетах; наверное, это началось за пять минут до того, как залетную хавиру Павлуши охватило жаркое пламя.

Аналог вызванного взрывом костра параллельно разгорался и в венах раненого мужчины, придавившего к земле дрожащее тело невесть откуда возникшей девчонки.

Необратимо.

Когда она начала молоть пургу типа того, что он пудрит ей мозги, а на самом деле считает страшной уродиной, Глеб просто выпал в осадок, но все же привел контраргумент — возраст. Он никогда не имел дела с едва справившими совершеннолетие девчонками, считал это неправильным, а тут — вот, пожалуйста — сам так и норовил переступить еще один из своих нерушимых принципов.

А потом она загнала какую-то чушь, типа ей двадцатка с лишним, и окончательно сбила Глеба с толку — ведь он сам делал ей подарок на восемнадцатилетие.

Он ничего о ней не знал — не больше, чем она сама позволила разнюхать другим, однако охотно допустил, что сейчас она не соврала относительно возраста.

Не выпуская девушку из тесных объятий, Глеб сделал пару шагов назад, стукнулся ногой об кровать и упал прямо на матрас, спиной соприкоснувшись с выкрашенной каким-то не слишком трудолюбивым мастером стеной. Вера опустилась сверху, ему на колени; ее теплые мягкие ладони проворно скользнули под ткань его свитера, жадно сминая кожу. Хаос провел кистью по ее спине, задирая тонкую майку, не нащупал застежки бюстгальтера и тут же припомнил, как она переодевалась там, в своем треклятущем особняке, и как он спешно натягивал на нее первую попавшуюся шмотку, лишь бы не давать воли разыгравшемуся воображению.

Теперь он мог не сдерживать свои безумные фантазии, ведь она сама так опрометчиво отдавала свое тело в его полную власть.

Вера оторвалась от его губ и принялась покрывать легкими нежными поцелуями колючую щеку, и Глеб с трудом призвал себя к контролю — сдерживаться от того, чтобы схватить ее, подмять под себя, терзать до беспамятства это хрупкое, такое соблазнительное тело, было сложно.

От ее близости Глеба трясло, острое желание почувствовать ее всю отзывалось ноющей пульсирующей болью в паху. Все смешалось в единое целое — страсть, неуемное влечение, низвергающее в пропасть безумство и в отдалении смутные отголоски тревоги.

Током по венам…

Вера коснулась губами уголка его губ, немного промахнувшись, но Глеб помог ей сориентироваться, перехватил инициативу на себя, с жаром ответив на робкий поцелуй. И тут же почувствовал, как она отдалилась.

— Тебе неприятно? — спросил шепотом, чем, кажется, вызвал ее удивление.

С ней все совершенно иначе. Не так, как со смазанными образами, оставшимися где-то далеко в прошлом.

— Мне очень приятно, — прошептала она в ответ.

— Я в том смысле, что, может, запах алкоголя…

— Прекращай… как это — базарить не по делу, — Вера потянула вверх его свитер, и Хаос, улыбаясь, покорно выпустил ее тело из крепких объятий, поднял руки, помогая ей стащить с себя чересчур теплую шмотку.

Знала ли она, на что подписывалась, забрасывая ладони на его плечи, целуя грубую кожу, прижимаясь все ближе и ближе, так, что дыхания не хватало, а тело насквозь пронзали острые безжалостные иглы?

Едва ли.

Глеб не врал, когда цедил сквозь плотно сжатые зубы о том, что не сумеет остановиться. Он не являлся нежным и внимательным любовником, его ласки были грубыми и настойчивыми, желание — неконтролируемым до полного помутнения рассудка. Секс был лишь способом удовлетворить физическую потребность, с кем и при каких обстоятельствах — вопросы, которые никогда не приходили Хаосу в голову.

Сейчас же, с ней, он изо всех сил пытался сдержать свой напор; ему было не все равно, какой эта ночь предстанет в воспоминаниях Веры. А девушка словно получила в полное безраздельное владение персональную игрушку — нисколько не заботясь о последствиях, хищно прикасалась к нему, прижималась губами, кажется, никак не могла насладиться им, не торопила события, вроде бы даже не замечая того, каким тяжелым стало его дыхание, как потемнели горящие зрачки его глаз, а руки непроизвольно сжали ее тело сильнее и крепче.

Неужели она действительно не понимала, какой неконтролируемый поток огня пускает по пульсирующим венам мужчины каждым своим действием?

— Вера… — он сам не знал, что хотел ей сказать; ворох самых разнообразных мыслей витал где-то близко, но ничего конкретного выцепить просто не удавалось.

Разозлившись, он сильно рванул ее майку, вмиг опрокинул девушку на матрас и навис сверху, впиваясь жадными поцелуями в ее кожу на шее, ключицах, округлых холмиках грудей. Острые вершины сосков касались его разгоряченной кожи, и он смял их ладонью, поочередно обвел языком, прикусил, заставляя чувствительные бугорки набухнуть. Левая рука скользнула к застежке на ее джинсах. Без особого труда Глеб стащил с девушки эту лишнюю преграду. Вера запустила ладони в его волосы в бессознательной попытке то ли оттолкнуть, то ли, напротив, притянуть ближе, и Хаосу показалось, что он медленно, но верно сходит с ума.

Ее тело в его полной власти, мягкое, соблазнительное, невероятно притягательное — разве не об этом он мечтал каждый раз, когда видел ее перед собой, наяву или в картинках, наспех прорисованных воображением?

— Вера, — позвал тихо, проведя ладонью по ее бедру, понимая, что еще немного, и его попросту разорвет от безудержного желания слиться с ней в единое целое.

— Не останавливайся, — выдохнула ему в губы.

— Нет, если ты хочешь… Девочка моя…

В мире, где царит фальшь во всем — в первую очередь, в отношениях -

Теперь все кажется таким искренним, и это пугает до дрожи.

Понимая, что сил держаться остается все меньше и меньше, Глеб дернул змейку на своих штанах, едва не сорвав «язычок», и со стоном вошел в столь желанное тело.

Вера вскрикнула, когда он вдруг почувствовал преграду, но не закричала, только с силой закусила нижнюю губу. Она вся сжалась под ним, вцепившись пальцами в широкие плечи, но Глеб не прекратил быстрых движений внутри ее тела, хотя почти сразу понял, что произошло.

Она оказалась девственницей — вот чего он вовсе никак не мог ожидать, учитывая те знания, которыми снабдил его Макс.

***

Вера молча смотрела прямо перед собой, прислонившись спиной к стене и притянув колени ближе к животу. Было трудно понять, о чем она думает, ее лицо не выражало никаких эмоций.

— Почему ты мне не сказала? — только и мог спросить Глеб.

— Зачем? — она едва повела плечом.

— Я бы все сделал по-другому. Я бы… Черт!

— Все нормально, — сказала таким тоном, что у Глеба внутри все сжалось от этого показного безразличия.

Вера снова закрылась от него, словно не было ничего между ними каких-то десять минут назад. Словно они вернулись в исходную точку, где каждый предпочитает соблюдать дистанцию, а сумасшедший огонь страсти, полыхавший по оголенным венам, был всего лишь странным сном.