Не месяц Май (СИ) - Чепенко Евгения - Страница 16

Он склонился чуть ниже, и я ощутила теплое дыхание на своих губах.

– Ева, я хочу, чтобы ты была собой. Не хочешь говорить ни с кем – не говори. Не хочешь улыбаться – не улыбайся. Положись на меня. Позволь мне вести. Хорошо?

– Хорошо, – отвечать в такой позе было не очень удобно, еще и тон получился умильный, но я и в самом деле испытала невероятное облегчение, будто камень весом в тонну с души свалился. Май рассмеялся и поцеловал меня.

– Так лучше, – он еще немного полюбовался видом моего лица в своих руках. – И постоянно себе напоминай, что веду я, хорошо?

– Хорошо.

Он снова развеселился.

– Что? – удивилась я.

Прозвучало, правда, как «фто?». Май хохотал чуть дольше, чем это мог бы делать парень, в намерения которого не входит задеть тонкие струны девичьей души. Впрочем, я не обидчивая. Как по мне, так обида, вообще, – самая бесполезная и бестолковая вещь в мире, ведь человек, если, конечно, он не руководствуется злым умыслом, просто живет и действует так, как привык, а тут вдруг ты без предупреждений и пояснений разыгрываешь у него на глазах драматическое действо. Зачем? Можно же посмотреть в глаза и искренне признаться, что тебе больно, и почему.

– Я тебе Помпона покажу. Вы похожи. – Он отпустил мое лицо, и я заулыбалась.

– Чем?

Май дернул плечами и провел указательным пальцем по моему подбородку. Я фыркнула такому странному замечанию без пояснений, но настаивать не стала.

В аптеке пришлось покупать не только гормональные, но и антигистаминные, иначе несколько часов пребывания в квартире, где обитает кот, превратят меня в слезливую, сопливую и кашляющую особу – малопривлекательное зрелище.

Дверь открыл пожилой мужчина, такой же чертовски высокий и широкий в плечах, как Май. Думаю, хозяин дома рассчитывал увидеть за порогом меня в первую очередь, перед сыном, но я благоразумно спряталась за спину ангела, оставив себе возможность подсматривать.

– Добрый день, – светло-серые глаза нашли меня, для этого господину Нейману пришлось сделать шаг в сторону и заглянуть за сына.

– Здравствуйте, – пробормотала я, страшась поднять голову, и ощущая при этом, как немеют губы и пальцы на руках.

К счастью, это все, что мне хотели сказать. Дальше собеседником был избран Май, чему я несказанно обрадовалась.

Вообще-то я не настолько не социализирована, чтобы таращиться в пол и мямлить. Как правило, я без труда нахожу общий язык с незнакомыми или малознакомыми людьми, веду себя вежливо, адекватно, не проявляю агрессии, не косноязычна. Но в моей реальности это все – необходимость, без которой не построить комфортную среду существования, а, значит, это такая своеобразная форма лжи, потому что, на самом деле, я не хочу ни с кем общаться. Май – первый, с кем могу проводить время постоянно, и не испытывать нервные перегрузки. А сейчас речь не о каких-то чужих людях, на которых мне наплевать, речь о родителях ангела. Я понятия не имею, как с ними общаться! Я имею в виду, чтобы по-настоящему, не притворяясь.

– Привет! – Это была мама Мая.

Как только мы оказались в квартире, и за моей спиной закрылась дверь, эта женщина возникла из ниоткуда, едва ли не в прыжке, потому что ростом от меня сильно не отличалась, поцеловала сына в щеку, потом меня, и исчезла. Я даже сообразить не успела.

Господин Нейман засмеялся.

– Ева, простите, моя жена всегда такая.

Я смутилась странному и непривычному построению фразы. Это было очень вежливо, достойно и в то же время тепло. Но, наверное, дело в том, что я никогда не бывала в среде, где…не знаю…в такой среде. Витька о бывшей жене никак не отзывался, а до него я ни с кем нормальным из старшего поколения особо не общалась. Пару раз попадались достойные семейные пары среди клиентов, но я там особо в межличностные отношения не вникала.

К горлу начала подкатывать паника, и я тут же постаралась сделать, как Май попросил, оставить ответственность за производимое мной впечатление ему. Вроде, помогло.

– Снимешь? – прозвучал у меня над ухом ласковый шепот. Я встрепенулась и, кажется, чересчур испуганно оглянулась на ангела, но он лишь улыбнулся и мягко помог снять пуховик с шапкой.

– Герман, – протянул мне руку, господин Нейман, воспользовавшись тем, что Май от меня к шкафу отошел.

Я пожала крепкую мужскую ладонь. Тут мне решительности было не занимать, действовать я никогда не боялась, и, мне показалось, на лице Германа проскользнуло нечто близкое к уважению.

Я настолько погрузилась в эти наблюдения и мысли, что пропустила, как Май склонился к моим ногам и расстегнул мне молнию на правом ботинке. Я вздрогнула и чуть ли не отпрыгнула, а потом замерла, глядя на каштановую макушку ангела и совершенно не представляя как поступить.

Вдруг в прихожей вновь раздался женский голос:

– Ева, ты любишь вареники?

Я вскинула голову и растерянно уставилась в еще одни светло-серые глаза. У основания языка появился противный привкус кислоты. Врачи называют это забросом в пищевод содержимого желудка или покороче ГЭРБ. По идее болячка развивается у любителей поесть острое, пряное, соленое, выпить крепкого алкоголя, закурить, а после всего этого еще и полежать, но если ты дерганая и постоянно стрессуешь, то подобная дрянь идет бесплатным бонусом. К вечеру, если не выпью что-нибудь от кислоты, горло болеть начнет.

– Ева, – господин Нейман склонился к моему лицу, – ты ешь вареники?

Я увидела его глаза, брови и переносицу, и множество неглубоких тонких морщинок, навсегда запечатлевших привычную мимику. Улыбчивый, умный, добрый, внимательный человек. Памятуя о просьбе Мая, я отрицательно покачала головой. Не то, чтобы была уверена особо в своем поступке, но ангел ведь сказал быть собой.

– Анечка! – крикнул Герман. – Не надо вареники! А лазанью?

Последний вопрос он адресовал мне.

Май, меж тем, снял с меня ботинки один за другим.

– Д-да, – я заикнулась, не зная, куда направить внимание. То ли на отца, то ли на сына.

Вокруг меня происходили события, а я никак не могла их осознать, понять, вписаться. Так сломанная ветка движется в бурном течении реки.

– Аня, мы хотим твою лазанью!

– Но она же вчерашняя, – из кухни вновь выглянуло миловидное лицо мамы Мая.

– Тебе сын говорил? Говорил. А он лучше знает свою девушку. – С этими словами Герман развернулся и направился к жене. – Давай, помогу.

Они исчезли из поля видимости, и у меня получилось немного выдохнуть. Правда, расслабилась ненадолго – напротив моего лица оказались внимательные глаза Мая.

– Что? – вымученно усмехнулась я.

Он улыбнулся в ответ:

– Пока неплохо справляешься.

С кухни слышались тихие голоса, обсуждающие, кажется, лучшую начинку для вареников или что-то в этом роде. Я облизала пересохшие губы.

– Не думаю.

Май заулыбался еще шире.

– Поверь, справляешься.

– Ты сказал, что я люблю лазанью?

Ангел пожал плечами.

– Я сказал, что ты ее предпочтешь. В твоем холодильнике ничего похожего на вареники не было, зато было мясо, овощи и паста.

Это…это очень наблюдательно. Может, даже чересчур. Или нет? Нет, наверное, нормально, он же мной увлечен, и увлечен давно.

– Идем, – Май взял меня за руку и потянул за собой. – Мам! А Помпон где?

– На диване! Только осторожно! Он сегодня не в духе!

Интересно, они всегда так перекрикиваются? В голову отчего-то пришли все те милые семьи из рекламных роликов и добрых рождественских комедий. Шумные, дружные, счастливые. Так же не бывает. Или бывает? Разве, бывает? Нет, ну, вот же ангел тянет меня за собой через просторную, уютную гостиную к огромному темно-синему дивану, значит бывает. Такие, как Май, не появляются из скандальных, грубых семей с красивой витриной благополучия напоказ. Я же с самого начала трезво анализировала и знала, откуда он, так почему сейчас в голове все смешалось, и такой туман клубится?

– Вот, – Май остановился, обхватил меня рукой за талию и прижал к себе, указывая на вытянувшегося на диване пушистого кота. – Смотри, какая морда.