Олег Верстовский — охотник за призраками (СИ) - Аллард Евгений Алексеевич "e-allard" - Страница 103

За ним едва виднелся толстяк, на чьих плечах лежала круглая, как арбуз голова с редкими седыми патлами. За толстыми стёклами очков в огромной в пол-лица оправе горели ненавистью маленькие, бесцветные глазки.

Все взгляды публики были прикованы к центру зала, где возвышался «королевский трон» — деревянное кресло, к которому я бы надёжно привязан. Один ремень пересекал грудь, остальные плотно фиксировали руки и ноги. Рядом возвышались два истукана с безучастными лицами в чёрной форме. Справа из-под ноги вылезал, словно толстая змея, скрученный провод. И вдруг сердце подскочило вверх к горлу, замерло, затрепыхалось, словно маленькая беззащитная птичка в силках. Я понял, кресло было устройством для проведения казни — электрическим стулом. И сотни таких же «проклятых», как я, отполировали до зеркального блеска его подлокотники.

Бросив по сторонам затравленный взгляд, я заметил справа двух персонажей, стоявших у открытой двери, в проёме которой хорошо просматривалась длинная рукоять рубильника. Полный мужчина в темно-синем костюме, с квадратным лицом и аккуратной стрижкой седых волос, что-то горячо втолковывал стоящему рядом с кислой миной унылому субъекту. Крупный нос крючком, плотно сжатые узкие губы и острый, костлявый подбородок вызывал в памяти тошнотворный образ грифа, ждущего на краю ущелья мертвечину. Судя по глубоко запавшим складкам на лбу и сведённым кустистым бровям, он решал какую-то непосильную для его мозгов задачу.

Мне хотелось открыть рот и закричать: «Помогите», но губы не разжимались, сведённые судорогой. Ужас парализовал волю, даже молиться не хватало сил.

— Хорошо, я согласен, — услышал я, наконец, голос «грифа». — Вы меня убедили. Даю два часа. Успеете — ваше счастье. Мы пока займёмся проверкой, — отчеканил он.

Он сделал незаметный жест. Чёрные фигуры, наклонившись ко мне, стали быстро отвязывать меня от стула. Сняли кожаный пояс с груди, ремни с рук и ног. Мужчина в темно-синем пиджаке, нахмурившись, пристально наблюдал, словно опасался, что они сделают что-то неправильно.

Как только я попытался встать, меня повело, качнуло, как при сильной качке. Голова закружилась, до горла затопила тошнота, сознание затуманилось, в глазах начали взрываться ослепительные звезды, медленно опускаясь за границу зрения. Потеряв ориентацию, я начал падать, как в пропасть. Конвоиры придержали меня, подвели к двери, над которой была прибита надпись «Silence». Краем глаза я заметил белую анахроничную каталку на колёсах из тонких спиц, два больших, два поменьше. Ноги ослабли в коленях, подкосились, перед глазами вспыхнула картина — мёртвое тело с лицом, искажённым мучительной предсмертной судорогой. Моё тело.

Один из охранников, широкоплечий верзила, отомкнул дверь с табличкой «Silence». Бесшумно распахнувшись, она обнажила зев, ведущий в узкий коридор с побелёнными извёсткой стенами, вытянутыми оконными проёмами, закрытыми решётками. Тускло освещённый двор, выложенный аккуратно пригнанными друг к другу серыми бетонными плитами. Навевающая уныние массивная кирпичная стена по периметру, за которой возвышались ряды высоких окон с решётками.

Несмело прорвавшийся в этот замогильный мир ветерок наполнил обожжённые лёгкие живительной свежестью и лёгкостью. На чёрном бархате бесконечно высокого неба мерцала яркая россыпь звёзд. Никогда не видел ничего прекрасней. Чем дальше я отдалялся от жуткой «пыточной», тем сильнее меня охватывало ни с чем не сравнимое ликование. Я побывал в настоящем аду и сумел вырваться отсюда. Но надолго ли?

Через широкую дверь мы попали в грязно-жёлтый коридор, устланный необработанными каменными плитами. Он перешёл в круглый зал со светло-зелёными, облупившимися в нескольких местах стенами и полом из жёлто-розовых мраморных плит в паре мелких паутинок трещин на стыках. Два квадратных столба поддерживали высокий сводчатый потолок, из центра которого свисала лампа под плоским абажуром. По периметру — камеры, закрытые решётками. Шесть с одной стороны, и столько же с другой. Меня подвели к одной из них. Один из охранников повернул ключ в замке, дверь с невыносимым скрежетом в центре отворилась, я оказался в тесной каморке, где помещалась только койка и небольшой унитаз.

Без сил я рухнул на жёсткую койку, прикрыв измученные глаза, чтобы не бил свет лампы на потолке в центре зала. Как ни странно, это жуткое место казалось знакомым. Возможно, я бывал здесь. Ну конечно! «The Dance Hall» — «танцевальный зал», откуда приговорённые к смерти отправлялись в «дом смерти» с электрическим стулом. Тот путь, который я прошёл только что, но в обратную сторону. Я видел это место на фотографиях, когда изучал материалы, связанные с казнью в 1953-м году Джулиуса и Этель Розенберг. Их казнили на электрическом стуле в самой мрачной тюрьме Америки Синг-Синг, расположенной совсем рядом с Нью-Йорком, полчаса езды. Но в этой тюрьме уже давно не проводятся никаких казней. Штат Нью-Йорк ещё в конце 60-х годов прошлого века отказался от подобных наказаний. Каким образом я, московский журналист, мог оказаться в подобном месте?! Это кошмар. Лишь ночной кошмар. Надо сделать усилие над собой и проснуться.

— Вставай, Стэнли! Ты оглох, чёрт возьми?!

К гневному окрику добавился глухой перестук по решётке камеры. Я приподнялся на локте. Свет ламп перекрыла плотная фигура охранника в тёмной форме с дубинкой в руках. Его хмурый взгляд не предвещала ничего хорошего. Я непонимающе посмотрел на него.

— Вставай и выходи! Долго я стоять буду?

Решётка с ужасающим скрежетом отошла в сторону, двое охранников подхватили меня под руки и выволокли наружу. Я ощутил, как рубашка мгновенно вымокла от пота, а сердце задрыгалось у самого горла: «Они починили проклятый стул и решили меня прикончить!»

Глава 2

Дилемма

Моим страстным желанием было упасть на колени и умолять прикончить меня прямо здесь из табельного пистолета, который торчал у конвоиров в кобуре на поясе. Пуля в лоб — лёгкая, безболезненная смерть, и освобождение от всех мучений. Какая сволочь придумала это адское изобретение — электрический стул?! Убивать человека долго и мучительно, пропуская через беззащитное тело электроразряд, который поджаривает, как цыплёнка в духовке. Смерть на костре казалась приятней и гуманнее.

Один из охранников подтолкнул меня в спину, сделав машинально шаг, я вдруг осознал, что мы идём в другом направлении. Я выпрямился, реально ощутив, как спадает пелена страха.

Мы вышли в коридор, решётки кончились, потянулись унылые кирпичные стены, цементный неровный пол. Толкнув дверь вправо, я выдохнул с облегчением. Они привели меня в душ. Длинное узкое помещение, метров десять на тридцать, напоминающее сборочный цех или станцию метро примитивного дизайна. Белые плоские потолочные балки, по краям бетонного стока два ряда высоких подпирающих потолок бело-зелёных квадратных столбов, к которым крепились металлические трубы со свисающими штангами леек с одним краном, и перила на уровне пупка.

С трудом отодрав от тела одежду, измазанную кровью, мочой, дерьмом, я открыл кран и вскрикнул от боли, ледяная вода обожгла, словно кипяток. Вздохнув, я открыл глаза, потянувшись за куском мыла. И замер, медленно спустил глаза вниз живота, на ноги. Лихорадочно оглядел себя, насколько мог. Они выпустили меня из преисподней, но выдали не то тело. Руки, ноги, живот и самое главное моя мужская анатомия совершенно изменились. Когда, черт возьми, они успели сделать мне обрезание, как еврею? Что за идиотизм? Отрезать кусок моего члена перед тем, как посадить на электрический стул? Для чего? И когда все успело зажить?

— Одевайтесь, Стэнли, — услышал я голос. — Быстрей.

Обернувшись на звук, я оглядел помещение, пытаясь найти этого странного «Стэнли». Но никого не заметил, кроме двух охранников, поджидающих у дверей. Неужели они обращаются ко мне? Чужое тело, лицо, незнакомое имя. Так бывает только во сне, когда ты вдруг ощущаешь себя в теле другого человека. Мне снились и раньше такие реальные, осязаемые сны. Надо только дождаться, когда кошмар закончится.