Каштановый прииют (СИ) - Холодова-Белая Анастасия - Страница 6

— О, привет, сосед, — Вильям улыбнулся неожиданно появившейся прямо перед ним Ликке и подвинулся.

— Привет, как денёк?

— Ещё обед, а я уже устала, — она плюхнулась рядом и сняла косынку с чёрных волос. За всё время, что он тут, она сама успела с ним сблизиться. Вильям не сильно возражал, она была милой, спокойной, вдумчивой, почему бы и не общаться. — В нашей процедурной сломался аппарат, приходится пациентов вниз водить. А они один краше другого, нужно же, чтобы они ничего не учудили, а то других пациентов успокаивать не сильно хочется, — она обернулась на лестницу и начала побыстрее завязывать косынку. — А вот и наша легенда, пожелай удачи.

К счастью, или нет, лестницы с первого на второй и со второго на третий располагались с разных сторон холла. Никто не захотел перестраивать старинное здание, и сейчас Вильям мог наблюдать за всем. Через холл медленно вели, скорее, даже волокли под руки мужчину. Длинные волосы у лица полностью скрывали его, слишком большая больничная рубашка болталась, как на вешалке, больничные штаны оказались безбожно подрезаны и кое-как подвёрнуты выше сбитых в шрамы коленей. Он перебирал ногами в больничных тапках, но не сильно стараясь, абы как. Ликка бежала рядом, пытаясь разговаривать с ним, отвлекать. Вильям опрометчиво сделал шаг вперёд, чем мгновенно привлёк внимание пациента. Он кинул на него горящий невыносимой ясностью взгляд из-за сетки волос, нервно огляделся, словно вынырнув из небытия.

— Нет, пожалуйста… — он слабо попытался выкрутиться из рук санитаров, не обращая внимания на уговоры Ликки. — Не туда… Нет… Не надо. Нет!

Из сиплых стенаний его голос буквально за секунду взлетел до хриплого мужского баса, и вдруг застывшую тишину пансионата разрезал крик, от которого кровь ударила в голову и захотелось бежать. Только что висевший куклой на чужих руках пациент взвился и закатился в диком крике настоящего ужаса, невыносимой боли, как будто его режут заживо. Вильям покачал головой, видя тщетные попытки Ликки хоть как-то его хотя бы перекричать. Нет. Мужчина провалился в панику, его выкручивало и как будто рвало на куски. И только когда за ними наконец закрылась дверь, наступила тишина. Вильям так и остался смотреть на закрывшуюся дверь, пытаясь понять, что он сейчас увидел.

— Впечатлены? — он кинул взгляд на мистера Рэйнолдса, который видимо вышел посмотреть на источник крика, и пожал плечами.

— Делирий.

— О-о, не стоит быть настолько категоричным, — он подошёл поближе и тяжело вздохнул. Показалось или судьба этого пациента его волнует не на шутку? — Это Дитмар, один из самых сложных наших гостей… Он выгнал уже шесть психотерапевтов, его боятся, но он всего лишь несчастный больной человек, который нуждается в помощи.

— А что у него?

— Он из экспериментального крыла. Доступ к документам там имеют только проверяющие из института и заведующий отделением.

— Интересно. У нас в институте тоже было такое крыло, туда ложились люди, которые хотели послужить науке.

— Ну, и тут примерно то же самое. Только не при учебном заведении.

Мистер Рэйнолдс вздохнул и, поправив галстук, пошёл в свой кабинет. А Вильям обернулся на двери третьего этажа и прищурился. Экспериментальное лечение чего? А какая методика? Приют предоставляет базу для чьей-то научной работы? Нужно разузнать, кто тут практикует, для Вильяма такая работа была чем-то из разряда мечты. Вылечить несчастных, найти способ, который будет работать. Он мечтал сделать жизнь пациентов легче, поэтому всегда обращал внимание на новые методики. Перехватив папку с документами, он вздохнул и пошёл к стационарному отделению. Мистер Клейтон ждёт, да и он сам уже привык к старику и не прочь был пообщаться.

В холодном тумане почти не было видно никаких очертаний. Он идёт, вытянув руки, пытаясь ни на что не налететь. Где-то залаяла собака, где-то раздалась трель телефона, гудение клаксона. Как будто он в вате, а она набивается в уши, нос, голову, вытесняет мысли, оставляя уютное ничего. Ничего, мягкое и пушистое. И не хочется никуда идти. Он ложится прямо на холодный асфальт, давая туману навалиться на себя. Смотря в молочную пустоту.

Тише. Тик-так, тик-так.

Никакого тик-так, хватит. Больше его этой чушью не напугать. Давно уже не напугать. Шелест воды, шаги, звук хрустящих пальцев, самый ненавистный звук в мире. И за ним — плач ребёнка, тихий, задавленный, боится плакать в голос.

Тик-так.

Не трогай ребёнка. Идёт на звук, а он всё дальше и дальше. Провал, боль, кровь на руках и коленях. Пятачок грязного асфальта с лужами и плавающими в них листьями. Ловушка. И снова она. Стоит головой из стороны в сторону мотает.

Тик-так, тик-так, тик-так…

— Ну тик-так.

Ухмыляется. Продолжает мотать головой, действует на нервы, тихо, медленно. Он мотает головой, чтобы развеять оцепенение и…

Просыпается.

Вильям сидел в приёмной юридической конторы уже несколько минут, то и дело поправляя волосы и галстук. Сегодня его день икс, надежда на самое благополучное разрешение ситуации с домом, какое может быть. Риэлтор пригласил его в контору, с которой сотрудничал, и Вильям приехал не то что вовремя, а даже немного заранее, чтобы точно ничего не пропустить. Если всё выгорит, и он получит на руки задаток, зайдёт в какую-нибудь закусочную, наберёт еды и будет отмечать в компании с Джоном Бонджови и Фалько. Сегодня он спал на удивление хорошо, всего один раз проснулся. И заснул потом быстро. Поэтому настроен он был только на хорошие новости.

— Доброе утро, надеемся, что не причинили неудобства, — в кабинет зашёл пожилой мужчина в идеальном костюме и начал раскладывать на столе бумаги. Вильям ужасно любил, что за приемлемые деньги к нему относились как к богатому выгодному клиенту. Вежливость, пунктуальность, исполнительность — что может быть приятнее в таком нервном и ужасном деле, как продажа дома?

— Нет, что вы, я даже рад, что так рано. Простите, а они… Приходили? — мужчина нахмурился, а потом кивнул головой.

— Да, я понимаю, о чём вы. Приходили, но вы же знаете, их бумаги никакой юридической силы не имеют. Они хотели оспорить ваше право в суде, но их не приняли.

— Отлично, — Вильям расслабленно откинулся на спинку кресла и поправил пиджак. Одна из тех немногих его вещей, которая реально стоила денег, а не была взята с рук или в дешёвом стоке. Специально купил для важных мероприятий, чтобы он идеально сидел.

— Ну что же, тогда приступим к процедуре, — нотариус присел перед ним и, улыбнувшись, взял в руки первый лист. — Я разъясню вам порядок подписания бумаг, если будут вопросы — задавайте обязательно.

Вышел из кабинета Вильям через полтора часа. Он несколько раз перечитал все бумаги, всё перепроверил. Не из вредности, а скорее из жуткого стремления расстаться с этим домом побыстрее. Как он понял, дом покупает кто-то из менеджеров из Сити, как раз близко. Ну и отлично. Главное, чтобы кое-кто не решил наведаться непонятно зачем. Это его тревожило, он боялся, как бы сделка не сорвалась в самых неподходящий момент. Нет, всё должно дойти до конца, а полиция уже давно предупреждена, что нечистые на руку люди пытаются заполучить этот дом. Вильям только надеялся, что этим своим шагом не навредит новому жильцу. Что он их выставит в случае чего, и что его не прихлопнут в тёмной подворотне. И всё из-за старого неопрятного таунхауса. Да, почти в центре Лондона, но в конце концов.

Сегодня он оделся тепло, чтобы погулять. Брезентовая утеплённая куртка, шерстяной шарф, ботинки, даже перчатки с шапкой захватил, засунул в сумку. Обещал себе, что если всё пройдёт хорошо, он погуляет по городу, купит себе фастфуда и только после этого поедет в приют. Чек с задатком приятно грел душу, светило яркое осеннее солнце. Середина октября, скоро будут заморозки, нужно будет с зарплаты купить себе хорошие зимние ботинки, а то предыдущие уже выглядят жалко. Почесав нос, Вильям потянулся, широко улыбнулся на порыв холодного ветра и пошёл к центральному проспекту. Пациента ему назначили на час, а ещё даже одиннадцати нет. Времени целая куча.