Манелиос: Рождённый Мёртвым (СИ) - "Tairen" - Страница 4

— Так… Как бы ты поступила, если бы мать не передала тебе зелье воскрешения? — вернулся я к теме разговора.

— Я бы продолжала напитывать Сердце Жизни до тех пор, пока оно не заставило бы ваше тело полностью пробудиться ото сна.

— Принесла бы в жертву ещё больше наёмников?

— Немало людей, желающих нажиться на одинокой девушке. К тому же этим я обещала поделиться богатствами, что мы должны были тут найти.

— И ты не считаешь, что сделала что-то плохое, убив их? — если уж нам всё-таки суждено взаимодействовать ещё какое-то время, то надо хотя бы понять, как она смотрит на мир. Далеко не каждый может убить другого человека. Тем более, когда речь идёт не о самозащите.

— Люди жадные создания. Во время нашего путешествия я подслушала, как они говорили о том, что убьют меня и оставят труп в этом подземелье. Но не это послужило толчком к их убийству. Я изначально была готова пойти на такой шаг. Вы же знаете, что “Сердце” является вашим персональным артефактом. Никто, кроме вас, не мог им воспользоваться. А потому и зарядить я его не могла заранее. И собирая отряд, я знала, на что иду.

— Долг превыше всего?

— Да, господин.

Хотел бы я тут вставить какую-нибудь реплику о ценности человеческой, да и любой другой жизни, но не стал этого делать. Не знаю уж, каким человеком был этот Манелиос в её сказках, но по моим представлениям некроманты не очень пекутся о чужих жизнях. И пусть мысль об убийстве условно невинных людей меня не впечатляет, но никакие мои доводы в этой ситуации просто не будут услышаны. Скажу честно, узнай я, что мои спутники вдруг решили со мной всерьёз расправиться, план по их устранению созрел бы ещё до того, как они закончили свой разговор. Естественно, вряд ли такое могло произойти в моём мире, но чисто гипотетически, я уверен, что жалости к этим людям я бы не испытывал. Плохо, конечно, что в нашем случае девушка оказалась готова пустить кровь не из-за борьбы за свою жизнь, а желая вернуть чужую. То есть мою.

— Ты же можешь вывести меня наружу? — перешёл я к самому главному вопросу. Сейчас вот и посмотрим, насколько далеко она сама зайдёт в своей собственной постановке. Может быть, именно в данный момент мне удастся понять настоящую цель похитителей. Или даже найдётся разгадка того, как мне удалось выжить после аварии. Да и как долго я в коме пролежал, тоже непонятно.

— Конечно, господин, но перед этим, — она снова полезла в сумку, а я конкретно напрягся. Похоже, вот он момент истины. Я не удивлюсь, если сейчас она достанет какой-нибудь ритуальный нож и попросит меня пролить кровь на древнюю магическую печать. — Примите от меня этот дар.

Зовущая себя Рафаэллой, протянула мне невзрачный браслет, собранный из двух десятков бесцветных бусинок.

— Что это? — с недоверием посмотрел я на очередной аксессуар.

— Этот артефакт измеряет объём жизненных сил в живом существе. Мне пришлось обокрасть довольно известного ювелира, чтобы добыть его.

Раз уж согласился с правилами игры, то будь добр, не нарушай их. Древний некромант не должен чураться каких-то там артефактов. Поэтому я, поддерживая на лице маску безразличия, принял “дар” и надел его на левую руку вместо часов. Которые, к слову, куда-то пропали. Не Ролекс, конечно, но всё равно жалко. Их подарил мне отец, и в ближайшие годы я не планировал их менять ни на что-то более премиальное, ни на что-то более технологичное.

И как только браслет оказался на запястье, одна из его бусинок быстро окрасилась в бледно-зелёный. Очередной фокус с применением светодиодов? Этому я уже не удивляюсь.

— И как я должен трактовать этот результат? — показал я ей загоревшуюся бусину.

— Вы раньше таким никогда не пользовались? — удивлённо ответила вопросом на вопрос девушка.

— Зачем мне это могло понадобиться? — спросил я, не намереваясь ей отвечать.

— Извините за мою недальновидность, господин. И впрямь, незачем. Но сейчас ваши силы далеки от прежних. Поэтому я решила, что вам будет удобно оценивать собственный запас жизненных сил с помощью артефакта. Или я снова ошиблась?

— Я принимаю твой подарок. После пробуждения я и правда не в лучшей форме. Но ты так и не ответила на мой предыдущий вопрос. Мне его повторить? — последние слова произнёс со всей строгостью, чтобы стало понятно, что ничего повторять я не буду, даже если она попросит.

— Простите меня, господин, — ну сколько можно извиняться-то, а? — Когда моя мать вам прислуживала, я была ещё совсем маленькой, потому не смогла у неё ничему научиться, — на её слова я лишь потряс браслетом, напоминая о вопросе. — Свечение достаточно бледное. Обычно так выглядит результат того, кто находится при смерти. Но судя по тому, как сияет Сердце Жизни, браслет отображает только ту энергию, которая доступна вам сверх нормы. Жизнь в вашем теле поддерживает “Сердце”, а излишки вы вполне можете тратить на вашу магию.

— А что ты знаешь о моей магии? — уцепился я за шанс получше войти в собственный образ. Надеюсь, она подумает, что я проверяю её, и ответит максимально подробно. Разумеется, это при учёте, что это всё не розыгрыш и я и впрямь по стечению неизвестных обстоятельств очутился в давно умершем теле.

— Вы когда-то были сильнейшим тёмным магом на всём континенте. Вас уважали и боялись как враги, так и союзники. Не было никого, кто мог бы вам противостоять, — жаль, но эта её коротенькая история не дала мне ответа на заданный вопрос. Одних общих слов тут недостаточно.

— Это всё? Филомена о моих способностях тебе совсем ничего не рассказывала?

— Практически ничего, господин. Знаю лишь, что вы держите в своих руках как жизнь, так и смерть, — опять одни обобщения. Как бы так из неё выбить что-то поконкретнее?

— О каком самом сильном заклинании в моём исполнении ты слышала? Или может, даже видела своими глазами? — ну если и такой вариант не прокатит, то придётся двигаться дальше.

— Я слышала, как вы прокляли армию императора, из-за чего его солдаты стали умирать прямо на ходу, превращаясь в послушную вам нежить. К сожалению, записей о том событии почти не осталось. Император сразу после вашей смерти приказал стереть вас из истории. Поэтому спустя четыреста двадцать три года о вас мало кто помнит. Но в хрониках нашего рода вы останетесь навсегда, как единственный человек, достойный упоминания, — последнее словосочетание мне показалось довольно странным, но я решил пока не заострять на этом внимания.

— Историю пишут победители, — задумчиво процитировал я известную фразу Дрекслера, — поэтому в ней не упоминаются проигравшие. Но это неважно, — я ободрительно хлопнул себя по коленям, аккуратно свешивая ноги со своего ложа. — Мы напишем новую, в которой не будет и слова об императоре, — прикоснувшись ступнями к полу, я был готов терпеть холод, но, к моему удивлению, камень оказался “комнатной” температуры. Тут что, есть подогрев? Или это я так остыл? — В этой истории будет лишь один великий человек, которого точно не забудут, так как его правление никогда не закончится.

И этот “великий человек” сейчас прикладывает огромные усилия, чтобы просто подняться на ноги. Встать удалось. Девушка попыталась дёрнуться в мою сторону, дабы поддержать, но я выставил руку, давая понять, что содействие мне пока не нужно. Какой я повелитель человечества, если даже самостоятельно ходить не могу? Шаркая по полу, я сделал несколько неуверенных шагов, и чуть не завалился, когда под ногу попал мелкий камушек. Мою оплошность заметили, но в этот раз от помощи воздержались. Я же, обойдя вокруг гроба, уселся обратно. Необходимо понять, в каком состоянии находится организм и как это состояние изменить к лучшему. Для надёжности буду это делать сидя. И пока я занят, стоит загрузить делом и своего единственного последователя.

— Рафаэлла, ты взяла с собой одежду для меня?

— Я не знала ваших размеров, поэтому надеялась, что вам подойдёт что-то из одежды наёмников, — я вот как чувствовал, что именно это она и скажет.