Подвалы твоего сердца (СИ) - "hazy forest" - Страница 164

Гермиона пребывала в полнейшем оцепенении, наблюдая за тем, как Малфой беззаботно укладывается на спину, прижимаясь ближе к стене. Слов не было, да и что она должна была сказать? О том, может быть, что надеялась хотя бы на поцелуй? Драко был слишком непредсказуем, но она все еще не успела к этому привыкнуть. Гермиона бросила короткий взгляд на кольца и заметила, что в них не мерцало и намека на магию. Это показалось странным, ведь всего несколько секунд назад, как ей показалось, волшебные лучи струились из камней.

— Давай, Грейнджер. Так и собираешься сидеть? — Драко подтянул на себя толстый плед и слегка отогнул край, приглашая Гермиону присоединиться. Он понимал, что её близость может снова пробудить чары, но сдаваться не собирался. По крайней мере, стоило хотя бы попытаться бороться. Малфой решил, что с него достаточно подчинения. К тому же, оскорбленное выражение лица Грейнджер говорило о том, что она вряд ли будет провоцировать его. Драко был уверен, что скорее Волан-де-Морт воскреснет из мертвых, чем Гермиона станет кого-то домогаться.

Что-то неразборчиво буркнув, она схватила край пледа и сдернула его с Драко, рывком опускаясь на противоположную сторону слишком узкой для двоих кровати. Чтобы не прикасаться к чужому телу, Гермиона приняла невероятно неудобную позу и подвинулась на самый край. Она бы скорее упала на пол, чем еще раз приблизилась к Драко. Волшебница испытывала стыд напополам со злостью, потому что окончательно запуталась в том, что происходило между ними. Еще несколько минут назад он говорил ей, что хотел бы быть ближе, а сейчас отстранялся с таким выражением лица, будто избавляется от назойливой поклонницы. Неужели чары ослабевали, и Драко начал постепенно понимать, что ничего не чувствует? Гермиона вытащила руку из-под покрывала и с прищуром посмотрела на кольцо. Отчаянно хотелось высказать украшению все, что она о нем думает, но присутствие Малфоя и оставшийся здравый рассудок не позволили этому произойти.

Драко повернул голову в сторону девушки, прислушиваясь к недовольному сопению. Хотелось наплевать на осторожность и притянуть её поближе, чтобы невинно обнять и просто отогреть, но мысль о чарах уничтожала это желание. Малфой считал свое решение правильным, потому что не хотел оставить в память о себе лишь слепую похоть и боль. Грейнджер ведь была правильной девочкой, она должна была понимать!

Но Гермиона не понимала. Она даже не пыталась заснуть, потому что взбунтовавшаяся фантазия разыгралась не на шутку. Пока Драко боролся с порывами прикоснуться к разметавшимся по подушке кудрям, волшебница уже обдумывала, как тяжело будет переживать расставание после того, как чары спадут. Злость уступала место отчаянию, а оно приглашало в уязвимые мысли дотошное самокопание. Гермиона искренне не понимала, что может привлекать в её теле таких парней, как Малфой. Конечно, он ведь видел и… трогал стольких красавиц! Вообще-то волшебница не знала число и конкретных лиц, но была просто уверена, что список впечатляющий. Разумнее было бы не доверять сплетням Лаванды и Парвати, но в эту секунду болезненные мысли поглощались с особой страстью. День назад в особняке она могла почувствовать одержимость Драко, а теперь он с безразличием отстранял её и улыбался одной из своих самых фальшивых улыбок. О, как она была зла! Теперь, когда события начали более-менее выворачивать в положительное русло, ей хотелось наконец забыть о том, что она борец за счастье магического мира и просто расслабиться. Хотя бы на секунду почувствовать себя обычной, хотя бы раз сделать то, что делают все. Может, дело было в том, что она не имела достаточно опыта? И эти невозможные волосы, постоянно пушащиеся в непогоду! Гермиона никогда не могла подумать о том, что будет обеспокоена мнением Драко Малфоя, но этот день настал, и волшебница пребывала в апатии. Дело, конечно, было не только в этом. С того момента, когда прикосновения Малфоя начали приносить совсем не раздражение и злость, Гермиона почувствовала нездоровую зависимость от тактильных ощущений. Мужские взгляды и прикосновения никогда ещё не заставляли её чувствовать себя так странно. Нечто внутри просыпалось и разворачивалось с неистовой силой каждый раз, когда Драко смотрел на неё. Гермиона описала бы это чувство как предвкушение опасного удовольствия, но все равно не могла до конца понять всего, что происходило под её кожей в те моменты, когда прохладные пальцы пробегались по щекам или оттягивали волосы. Это было что-то естественное, но очень тайное и сокровенное, нечто, не имеющее границ, но вполне обладающее логическим завершением. Тут же перед глазами встали сцены тех нескольких случаев близости, и Гермиона слегка сжала ноги, почувствовав мощный прилив возбуждения. Закусив губу, она зажмурилась и постаралась перестать об этом думать, но фантазия, как назло, посылала особенно яркие образы и звуки. Решив отвлечься от своих порочных размышлений, Гермиона прислушалась к дыханию Драко. Оно было тихим и ровным, и от мысли о том, что Малфой спокойно спит, стало слегка обидно.

Осторожно, чтобы случайно не разбудить его, волшебница повернулась на другой бок. На профиль Драко падал трепещущий отблеск огня свечи, но черты утопали в полумраке. Глаза были закрыты, грудь мерно вздымалась и опускалась. Гермиона, затаив дыхание, пододвинулась ближе и, подумав совсем немного, все же поделилась пледом и накрыла тело Драко. В помещении действительно было прохладно. Посчитав, что теперь она имеет полное право прижаться к нему исключительно как к источнику тепла, Гермиона подобралась совсем близко и опустила голову около его плеча. Драко не шевелился, видимо, заснув крепким сном. Приподнявшись и внимательно посмотрев на лицо спящего еще несколько секунд, она нерешительно оперлась на локоть и подышала на заледеневшие кончики собственных пальцев.

Закрыв глаза, Малфой мучительно выжидал. Прощание вышло странным и скомканным, но менять что-то было уже поздно. Оставалось только дождаться, пока она заснет, и тогда незаметно уйти. Он хотел поскорее рассказать Нотту план и возвратиться в особняк Паркинсонов, пока его отсутствие не было замечено. Драко, конечно, придумал оправдание на всякий случай, но не слишком надеялся на него. Протеус был слишком бдительным после побега сына.

Некоторое время в комнате стояла мертвая тишина, и только острые крупинки снега бились в стекло, привлекаемые тусклым светом из окна. Через несколько минут, проведенных в обездвиженном состоянии, Драко ощутил накатывающую на него сонливость. Он не смыкал глаз с той ночи, когда был совершен побег, и накопившаяся усталость наконец решила дать о себе знать. Борясь с сонливостью, Драко не услышал, как зашуршала постель. Кровать едва ощутимо дрогнула, но в следующую секунду тело обдало теплом накинутого пледа, и сон мгновенно испарился из сознания. Малфой прислушался. Близкое к уху сбивчивое дыхание привлекло внимание и слегка взволновало, но он не смел подавать вида.

Гермиона последний раз выдохнула теплый воздух на почти отогревшиеся пальцы и приблизила ладонь к глазам Драко. Поводив ею перед лицом и убедившись, что он спит, волшебница задержала дыхание и кончиком пальца отвела упавшую на лоб светлую прядь одним быстрым движением. Пугливо отдернув руку, она замерла в ожидании, но Малфой даже не поморщился во сне. Выдохнув с облегчением, Гермиона с интересом посмотрела на бледное лицо. Её мизинец осторожно прошелся по линии носа, задержавшись на небольшой горбинке, и спустился к губам. Драко все еще спал, и она неосознанно улыбнулась. Костяшки пальцев прикоснулись к губам и слегка потерли сухую кожу.

Приподнявшись еще больше и отведя волосы за спину, Гермиона склонилась над лицом спящего и замерла. Малфой выглядел безмятежным и спокойным. У неё захватило дыхание. Раньше казалось, что черты его лица были слишком резкими, словно предупреждающими о непростом характере владельца. Может быть, таковыми они казались как раз из-за знания о том, какой Малфой человек, но Гермиона совершенно точно помнила, что полгода назад не могла найти в нем ни одной привлекательной черты. Теперь глубокие линии скул, придающие лицу осунувшееся и усталое выражение, не вызывали отталкивающих ассоциаций. В подтверждение этих мыслей теплые пальцы нежно пробежались по щекам. Сердце волшебницы сжалось. Когда глаза Драко были закрыты и не источали презрительный стальной блеск, он казался очень несчастным и измученным. Несмотря на то, что пришлось пережить ей самой, Гермиона искренне жалела Малфоя. Он перенес много плохого за время до и после Войны. Лишенный поддержки и понимания, Драко блуждал в руинах собственного сердца в абсолютном одиночестве. Брошенный, обманутый, снова брошенный, и так до бесконечности. Гермиона видела радость в последние годы, но вот было ли что-то хорошее в жизни Драко с того момента, как его семья свернула на неправильный путь? Тогда он был лишь ребенком, не знающим границ зла и предела истины. Сейчас в его чертах все еще было что-то от того заносчивого мальчишки, но это было так глубоко и так неуловимо, что казалось, будто детство было тысячу лет назад. Малфой выглядел старше своего возраста, и его светлые волосы в полутьме отливали снежной сединой.