Подвалы твоего сердца (СИ) - "hazy forest" - Страница 156

Малфой все еще пребывал в шоке от услышанного, а потому собрался с мыслями чуть позже, чем следовало бы. Наконец Драко смог успокоить взорвавшийся внутри фейерверк страха:

— Оставьте в живых, — выдержав мучительную паузу, ответил он, пытаясь казаться не слишком взволнованным. — Я лично хочу наказать их за предательство.

— Что ж, — Протеус хмыкнул. — Я только надеюсь, что после того, как мы найдем беглецов, расправу над собственным сыном вы доверите мне.

— Разумеется, — Драко выдавил из себя злорадную улыбку, точно не зная, поверит ли в неё Нотт. Но Пожирателя, кажется, нисколько не заботила мимика юного лорда Малфоя. Разум его лихорадочно соображал; в мыслях проносилась тысяча мест, в которых Теодор мог бы спрятать грязнокровку. При мысли о сыне Протеус неосознанно стискивал зубы и сжимал кулаки. Выходки Теодора перестали просто раздражать — они стали опасны. С отстраненностью он подумал о том, что не станет дожидаться приказа мальчишки, чтобы прикончить собственного сына вместе с отродьем Паркинсонов.

— Я оставлю в особняке нескольких Пожирателей на случай непредвиденных обстоятельств, — оповестил Протеус. — Все остальные направятся на поиски.

— Делайте, что хотите, — уже тише произнес Драко, выпрямляясь и отходя от стола на два шага. — Только найдите её. Я рассчитываю на тебя, Нотт.

— Да, лорд Малфой, — Протеус склонил голову, чтобы не видеть лица заносчивого мальчишки.

Драко знал, что в этом особняке у него больше не осталось союзников, а потому, крепко сжав палочку в ладони, поспешил уйти. Даже столь короткое общение с Пожирателями заставило его сердце похолодеть от необъяснимого страха, так что их отбытие весьма радовало. По крайней мере, у него было время подумать.

Самый верхний этаж пустовал, и потому Драко, не думая ни секунды, направился туда. Ему хотелось побыть в тишине и уединении. После болезненного пробуждения не было и секунды, когда бы рядом с ним кто-то не маячил. Малфою пришлось пролежать на холодном полу около часа, прежде чем примчались Пожиратели, обнаружившие обезвреженного Нарциссой охранника.

Драко, наверное, за всю свою жизнь никогда так не кричал. Каждый, кто попадался к нему на глаза, был обласкан крепкими выражениями, и ни у кого не возникало подозрений, что их «предводитель» отпустил Грейнджер по своему желанию. Он и сам не мог в это поверить до конца. Пустая комната, лишенная даже малейшей детали её присутствия, теперь казалась мрачной темницей. Простыни все еще были сбиты в сторону, но почувствовать запах Гермионы уже не получалось. Единственной вещью, все еще сохранившей на себе её частичку, была расческа, но Драко уничтожил её в тот же момент, когда увидел. Ни один волосок не должен был попасть в руки Пожирателей.

И все же что-то, подобно призраку самой Грейнджер, все еще обитало в стенах особняка. Когда Драко закрывал глаза, ему казалось, что тонкие пальцы пробегаются по его плечам, а шею щекочут растрепавшиеся кудри. Его губы все еще помнили последний поцелуй — такой отчаянный и горький, что хотелось кричать от досады. Малфой запретил себе думать о том, что было бы, «если». От этого все внутри начинало ныть только сильнее и пронзительнее. Позади было много боли, впереди — только смерть, и лишь настоящее все еще давало надежду. Уже завтра все должно было кончиться, и это приносило облегчение напополам с ужасом. Драко боялся смерти, как и любой человек, но понимал её заслуженность. Ему казалось, что только она могла быть достойным искуплением за все совершенные злодеяния. В какой-то момент показалось, что смерть была бы спасительным освобождением от гнусной жизни, пропитанной ложью и мраком, однако Драко так и не смог решить, нуждался ли он в покое или продолжении мучений. Его трусливая, почти не изменившаяся с детства часть искренне страшилась предстоящего финала, но окрепшее за последние дни самосознание спокойно твердило о том, что смерть будет лучшим выходом.

Драко прислонился лбом к холодному стеклу и взглянул в пасмурное небо. Его тоска сливалась с погодой, а тело холодело под стать скованному ледяным дыханием ветров поместью. Внешне он был абсолютно спокоен, но внутри велась ожесточенная борьба. Принимая мысль о неизбежной кончине, он хотел в последний раз увидеть Гермиону, хотя осознавал, какой невероятной опасности может подвергнуть её такое желание. Драко приказал себе не думать о навязчивом стремлении, но мысли упрямо возвращались к образу Грейнджер. Ему не хватило тех крошечных секунд прощания. Совсем. Малфой сжимал зубы, представляя, что мог держать её в своих руках чуть больше нескольких мгновений. Половину вины за навязчивое желание Драко все же сваливал на Нотта. Проникая в его сознание, он хотел лишь убедиться в том, что Гермиона действительно будет в безопасности, но невольно узнал место, в котором они скрывались. Убежище находилось в пределах горного массива Ортлес в итальянских Альпах, но Драко мог только предполагать, как туда попасть. Место наверняка было ограждено защитным куполом, но магия на такой высоте почти всегда давала сбои, и Малфой не был уверен в том, что ему будет под силу обнаружить щит. Хотя мощь его нынешней палочки подкупала, надеяться на удачу можно было с большой натяжкой.

Драко вздрогнул, услышав детский плач в конце коридора. В пустынном особняке этот звук казался особенно жутким. Через пару секунд все смолкло, но совсем ненадолго. Ребенок заплакал вновь, и Малфой, наконец заставив себя поверить в то, что это не звуковые галлюцинации, осторожно двинулся к источнику шума. По мере приближения стало слышно, как сквозь истеричные всхлипы пробивается быстрая нервная мелодия, очевидно, призывающая младенца успокоиться. Драко остановился у двери и, немного помедлив схватился за ручку. Помещение оказалось запертым, однако плач все не стихал.

Для того, чтобы дверь распахнулась, хватило всего одного взмаха палочкой. Драко почувствовал, как десяток запечатывающих заклинаний слетает с замка, и нахмурился. Что нужно было охранять так бережно?

— Сэр! — испуганный женский голос донесся до Драко прежде, чем он переступил порог. — Зачем вы пришли?

— Это мне следует задавать вопросы, — глухо отозвался Драко, оглядывая темное помещение и застывшую посреди него тонкую женскую фигуру. Она прижимала к груди кричащий сверток и испуганно пятилась. — Кто вы?

— Аббот, — дрожащим голосом выдохнула она, пытаясь укачать ребенка. — Миссис Аббот.

— Одна из священных двадцати восьми, — прищурив глаза, Драко прошел вглубь комнаты и одним движением палочки распахнул тяжелые шторы. В комнате стало ненамного светлее, но серые лучи, просочившиеся сквозь стекла, позволили Драко получше разглядеть худое осунувшееся лицо миссис Аббот. — Вашего мужа нет среди Пожирателей.

— Поэтому он мертв, — прошептали обескровленные губы. Серые глаза полыхнули яростью. — Кто вы и зачем пришли сюда? Моя дочь слишком мала, чтобы участвовать в ваших бесчестных играх!

— Пожирателям нужна ваша дочь? — Малфой остановился совсем рядом, замечая, как дрожат губы женщины. — Зачем?

— Кто вы? — она нахмурилась. — Здесь только Пожиратели, а они, я уверена, все прекрасно знают.

— Малфой, — сухо представился Драко, настороженно нахмурившись.

— Вот что… — прошипела миссис Аббот, отшатываясь еще дальше. Дневные блики особенно заметно высветили темные круги под глазами. — Малфой. Я молюсь, чтобы у вас все получилось.

— О чем вы? — с каждой загадочной фразой Драко раздражался все больше.

— Как будто вы не знаете! — гневно выпалила женщина, и её дочь снова надрывно заплакала. — Нам обещали, что, как только вы завершите Обряд, нас сразу же освободят.

— Так зачем Пожиратели держат вас взаперти? — теряя всякое терпение, рявкнул Драко. Ребенок всхлипнул и залился плачем. Визг давил на мозги, и Малфою хотелось поскорее покинуть эту мрачную комнату.

— Нотт ничего не объяснял мне, только сказал что-то о том, что моя дочь — абсолютно чистокровная. Это какой-то вздор! Даже если наша родословная…

Малфой больше не слушал. Его губы растянулись в болезненной, почти сумасшедшей улыбке, а затем он надрывно рассмеялся, сгибаясь пополам. Миссис Аббот смотрела на него со страхом и недоумением. Драко не мог успокоиться до тех пор, пока смех не превратился в отчаянные всхлипы. Сознание затопили догадки, наконец соединившиеся в одну картину. Ну конечно! Нужно было предполагать, что Нотт законченный перестраховщик и придумал план «б». Драко покинул комнату, приложив руку к груди. Легкие неистово горели, а дыхание все никак не могло выровняться. Опершись о стену в коридоре, он съехал по ней и уронил голову на ладони.