Подвалы твоего сердца (СИ) - "hazy forest" - Страница 118

Она стояла к нему спиной в комнате с золотистыми прозрачными занавесками на огромных окнах. Буйство красок за стеклом резало взгляд, но помещение утопало в мрачной синевато-зеленой атмосфере. Такой была его комната в Мэноре. Только эти окна, наполненные живостью цвета, выбивались из общей обстановки древней мрачности и безмолвия. Гермиона обнимала себя за плечи и, склонив голову, любовалась ослепительным солнцем. Вся её фигура, высвеченная дневными бликами, казалась исключительно божественной — настолько призрачной и светящейся была. Серебряный шелк приглушенно блестел на изгибе талии и бедрах, спускаясь почти к полу. Локоны, завиваясь послушнее обычного, всей копной были откинуты на лопатки. Одна из тонких бретелек неловко спала с плеча, обнажая чуть больше кожи.

— До каких пор ты будешь преследовать меня, Грейнджер? — его голос звучал на удивление глухо. Плечи гриффиндорки вздрогнули, но она так и не повернулась. Не могла из-за по-детски наивного страха увидеть чудовище, в которое мог превратиться Драко.

— Разве все не наоборот? — её голос дрожал в начале, но под конец фразы окреп и зазвенел с привычными железными нотками. — Кажется, ты обещал прийти за мной.

— Не так скоро. Хотелось бы помучить оступившуюся гриффиндорку стыдом еще немного, — подходя к ней со спины почти вплотную, ехидно усмехнулся Драко, но внутри него не было ничего даже близко похожего на веселье. Хотелось увидеть в её глазах отчаяние и сожаление, хотя Малфой понимал, что это ему мало поможет. Гермиона никогда не была расположена к преступникам, подобным ему и его семье, и никогда не будет. Особенно теперь.

— Красивое море, — вдруг произнесла она, прикасаясь пальцами к стеклу. — Я так давно не видела настолько теплого солнца. Кажется, если я выйду на улицу — согреюсь навсегда.

— Так иди, — злобно пробормотал Драко, раздражаясь от глупости мыслей волшебницы.

— Не могу, — прошептала она, отнимая руку от стекла. — Только не одна.

— Позовешь Нотта?

— Хватит.

— Что? Неужели Уизли? Ну, Грейнджер, я догадывался, что ты мазохистка…

— Прекрати! — Гермиона наконец повернулась для того, чтобы столкнуться с холодным взглядом. Она испугалась даже больше, чем на то рассчитывала. Слизеринец выглядел зловеще. От его бледной кожи веяло могильным холодом, которым была пропитана мрачная комната. Волосы, уложенные в безукоризненном проборе направо, казались почти седыми. Проблески серебра переливались в лучах меркнущего солнца. Блики, падающие на Драко, обращались в ледяные прожекторные лучи. За плечами юноши была лишь темнота, в которой что-то мерзко перешептывалось. Создавалось впечатление, что вся комната была наполнена гремучими змеями. Повернувшись лишь раз, она поняла, что уже не сможет снова посмотреть на солнечное побережье. Малфой притягивал взгляд. Белая полураспахнутая рубашка обнажала ключицы, изрезанные тенями; заострившиеся от худобы скулы то и дело подрагивали, будто Драко хотел что-то сказать, но постоянно осекался, а стеклянные глаза — те самые, что так ненавидела Гермиона — своими осколками впивались в неё, причиняя боль. По щекам покатились предательские злые слезы, и она почувствовала, как они согревают похолодевшую кожу.

— Я найду тебя, — твердо произнесла Гермиона.

— Нет, Грейнджер, больше ты не будешь творить все, что вздумается.

— Ты ошибаешься, — огрызнулась она, трясясь от злости. — Чего бы мне это ни стоило, я отыщу тебя и тогда…

— Что? — с пылом отозвался Драко, ступая ближе. Властным движением руки он стер слезы с её щек и впился в глаза нетерпеливым взглядом.

— О, лучше тебе не ждать нашей встречи, — испуганно пролепетала Гермиона, не в силах отшатнуться от прикосновений.

— Да неужели? — он иронично хмыкнул, изогнув бровь, а его ладони соскользнули с влажных щек на тонкую шею. Длинные пальцы вцепились в теплую кожу, сдавливая горло. Гермиона не проронила ни звука, но зажмурила глаза. — Ни капли былой неуверенности.

— За неуверенность приходится расплачиваться.

— Расплата… — Драко хмыкнул. — Ты подобрала правильное слово для описания того, что тебя ждет, когда мы снова встретимся.

— И что же?

Она спросила так бесстрашно, что Малфой сразу понял — он проиграл. Вслед за этим пришла следующая мысль: он поднял белый флаг уже давным-давно, в тот утренний час, когда она впервые поприветствовала его. Для его души, утонувшей во мраке, те короткие слова были подобны улыбке на похоронах — неуместными, необъяснимыми, но вселяющими некоторую надежду.

Драко отступил назад. Тьма сковала его плечи и запястья, принимая в свои объятия. Он отступал назад и молчал, потому что сказать было совершенно нечего. Грейнджер снова была победительницей, почивавшей на лаврах, а он — жалким проигравшим, трусливо скрывающимся после очередного поражения. Малфой не мог причинить ей боли. Казалось, что даже если на него наложат «Империо», Драко скорее убьет себя, чем сделает хоть что-то, что заставит Грейнджер ненавидеть его ещё больше.

Гермиона поняла все до конца, и от этого на языке возник горький привкус предательства. Малфой постепенно отступал в темноту, и девушке показалось, что, когда последняя его черта сольется с тенью, она потеряет его навсегда. Страх перед вязкой чернотой исчез, когда волшебница, набрав в грудь побольше воздуха, смело шагнула вперед. Вытянутая вперед рука белела посреди сгустившегося вокруг мрака, и Драко, посмотрев на неё, замер. Темнота за спиной возмущенно зашипела.

— Пожалуйста, — сдавленно прошептала Гермиона, и её рука неуверенно покачнулась. Испугавшись её нерешительности, Малфой тут же вскинул ладонь и обхватил ею запястье девушки. Их прикосновение застыло на границе тени и света, и волшебница, преодолев остановившееся дыхание, дернула Драко на себя. Он наклонился и сделал неуверенный шаг, не отрывая взгляда от пылающих щек Грейнджер.

— Ну уж нет, — он остановился у кромки лучей, отбрасываемых на пол. Твердым движением руки он привлек волшебницу к себе и тут же преградил путь к отступлению требовательным нажимом на спину. Но Гермиона почему-то не испугалась. Её больше не волновал мрак, язвительно шипящий со всех сторон, а его путы — она почувствовала — стали слабее. Куда больше её волновали руки Малфоя, приятно сжимающие её руку и талию. Девушка ожидала ощутить холод от соприкосновения с телом Драко, но была удивлена жаром, исходящим от юноши. В его взгляде больше не читалась пустота. Взгляд Малфоя лихорадочно перемещался от её лица к их рукам, и это было настолько трепетно и живо, что к глазам снова подступила влага. Но внезапно Драко отступил, отпуская её и лишая своего тепла. Его губы сложились в искривленную болью улыбку, и он посмотрел на Гермиону до дрожи тоскливо. На лице волшебницы тут же отразился страх, и он заставил Малфоя бояться тоже. Волшебница, не обращая внимания на то, что темнота начала все больше сгущаться вокруг них, ступила вперед. Драко попятился. Гермиона последовала за ним, не отрывая взгляда от пронзительных глаз. Вскоре ни один из них не мог различить лица другого, но оба продолжали идти, повинуясь собственной упертости. Это могло продолжаться до бесконечности, если бы не стена, внезапно ставшая преградой для дальнейшего продвижения. Драко прижался к холодному камню спиной, задержав дыхание на вдохе. Легкие шаги девушки слышались поблизости. Вытянутые вперед руки, в темноте ставшие глазами, уперлись в тяжело вздымающуюся грудь Малфоя. Преодолев желание тут же отдернуть их, Гермиона, поборов смущение, проскользила ладонями вверх, ощупывая приятный материал рубашки. Тонкие пальцы добрались до воротника и требовательно сжали его. Драко, не помня себя, склонил голову, как этого и хотела гриффиндорка. Её теплое дыхание полоснуло кожу подбородка, а похолодевшие подушечки пальцев прикоснулись к пульсирующей жилке на шее.

— Пожалуйста, — почти одними только губами произнесла она, ощущая, каким отрывистым стало дыхание юноши. — Вернись ко мне.

Темноту разрезал прозрачный, ничтожный луч света, но его хватило, чтобы Драко увидел блестящий взгляд Гермионы. Осторожно опустив ладонь на её щеку, большим пальцем он обвел контур мягких губ и слегка надавил на нижнюю, заставив девушку приоткрыть рот. В противовес прежним движениям резко прижавшись к губам Грейнджер, Драко скользнул рукой к шее, обласкав область за ухом. Её короткий стон породил в нем взрыв неопределенных эмоций, и, оттолкнувшись от стены, он ухватил её за бедра и резко развернул, припечатав спиной к каменной кладке. Гермиона болезненно выдохнула, наблюдая за тем, как до них достают солнечные лучи, льющиеся из окна. Драко, еще раз порывисто прижавшись губами к её рту, оставил поцелуй на подбородке, а после, обозначив изгиб шеи языком, оставил засос рядом с ключицами. Слегка отстранившись, он оценил вид удовлетворенным взглядом, и, коротко поцеловав Гермиону снова, рухнул на колени, пальцами сжав бедра девушки. Длинные пальцы скользнули под платье, приподнимая лоснящийся шелк. На секунду восхищенно замерев, Малфой бережно обхватил лодыжку Грейнджер ладонью.