Месть прошлого (СИ) - Гичко Екатерина - Страница 1

– Я сумел полюбить.

Голос харена прозвучал совсем тихо, но влился в уши подобно прибою и незримой волной толкнул Лоэзию. Девушка пошатнулась и судорожно вцепилась в спинку кресла. Потрясённо распахнув глаза, она уставилась на жениха с непониманием и недоверием.

– Простите меня, госпожа, – Ранхаш склонил голову. – Я не хочу обманывать вас. Я не думал, что подобное когда-либо случится со мной, но я полюбил.

Лоэзия моргнула. Харен продолжал смотреть на неё, и сияние светляков отражалось в его обычно холодных глазах диким огнём. Но ведь он нравится ей…

Осознание, словно камнепад, обрушилось на неё. В голове вихрем взметнулись сотни мыслей, неразборчивых и пустых: что скажут в обществе; родители разозлятся; шепотки за спиной… Хлопотливые и совсем неважные мысли. А потом нахлынули разочарование и почти детская обида.

Почему не она?

Понимание пришло почти тут же.

– Это, – Лоэзия с трудом сглотнула, – Майяри?

Ранхаш не стал отрицать.

– Да.

Майяри… Лоэзия прерывисто вздохнула. Разве можно её не любить? Она ведь и раньше замечала особое отношение харена к невесте брата. Все замечали. Но… но ведь харен нравится ей.

– Я виноват перед вами. Я не смог сдержать данного вам слова. Я поступаю нечестно. Но будет хуже, если я стану вашим мужем, любя другую. Не хочу обманывать вас, не хочу обманывать себя. И хочу быть честным перед ней.

– Я понимаю, – голос девушки прозвучал глухо. – Понимаю.

Лицо её застыло словно маска, а в серебристых глазах появился стеклянный блеск.

– Я оставляю за вами право разорвать помолвку, – продолжил Ранхаш. – Не хочу… доставлять вам проблем.

Он не сказал об этом вслух, но Лоэзия и так поняла причину. Чтобы никто не говорил, что её бросили. Почему-то от этих невысказанных слов стало ещё больнее и обиднее.

– Конечно, – голос девушки прозвучал спокойно, а лицо не дрогнуло. – Я понимаю вас. Благодарю за вашу заботу обо мне и за вашу честность. Я согласна разорвать помолвку. Отцу о своём решении я скажу утром.

– Благодарю.

Ранхаш опять взглянул на свою уже бывшую невесту и отметил неестественное безучастное выражение лица.

– Не думаю, что был достоин вас.

– Это могу решать только я, – неожиданно резко ответила Лоэзия.

Решать… Она никогда ничего не решала сама, но дерзкие слова сорвались сами.

– Позаботьтесь о ней. Я… – девушка стиснула зубы, но всё же договорила, – я не прощу вас, если вы не справитесь. А теперь идите… пожалуйста.

Харен молча поклонился и решительно шагнул за дверь. Только после этого Лоэзия позволила себе вздохнуть чуть глубже. Вздох вышел судорожным, и всё тело затряслось. Горло перехватило, глаза защипало, и девушка до боли закусила губы, пытаясь удержать рвущийся наружу плач. Пошатываясь, она побрела в комнату и там, забравшись на кровать, до самого носа укуталась в покрывало.

– Госпожа, – в спальню заглянул Мариш.

– Оставь меня, – глухо попросила Лоэзия.

Дворецкий послушно скрылся за дверью, но не прошло и минуты, как он опять зашёл внутрь, неся с собой ширму. Поставив её перед кроватью, он спокойно сказал:

– Я оставлю вас, – и спрятался за ширмой.

Лоэзия некоторое время смотрела на его тёмный силуэт, слегка просвечивающий через узорчатую ткань, а затем всё же не выдержала и заплакала. Вытирая рукавом катящиеся слёзы, девушка слезла с кровати и, рыдая, потопала за ширму. Уже там она забралась на колени Мариша и, прижавшись к его груди, позволила себе расплакаться ещё горше, как в детстве.

– Ничего, госпожа, – Мариш обнял плачущую девушку и погладил её по дрожащей тонкой спине. – Эта обида пройдёт. В вашей жизни обязательно появится мужчина, достойный вас.

Про себя же с раздражением подумал, что среди нынешних юнцов нет никого, кто бы подошёл его прекрасной и хорошо воспитанной госпоже.

– Но почему я не понравилась ему? – продолжала всхлипывать Лоэзия. – И почему именно Майяри? Ну почему она?! Меня бросил жених и… и… забрал мою подру-у-у-гу! Почему ему не приглянулся кто-то другой?

Мариш замер и хлопнул глазами в недоумении.

– Все мои подруги после замужества переставали со мной общаться. И Майяри теперь тоже перестанет!

– Ну… я не думаю, что это будет так, – растерянно пробормотал Мариш. – У ваших прежних подруг просто появилось слишком много новых обязательств. А у госпожи Майяри их и раньше было много.

– Он её всю себе заберёт, – Лоэзия всхлипнула. – Ты его просто не видел. Он хочет её всю для себя одного. Меня бросил и ещё Майяри забрал! У-у-у…

Мариш успокаивающе похлопал её по спине и обеспокоенно нахмурился. Нет, всё-таки у госпожи какая-то нездоровая привязанность к этой нахальной девчонке. Даже хорошо, что харен решил наложить лапы на неё. Но вслух он сказал другое:

– Зря вы переживаете. Уверен, харен будет очень рад, если вы сохраните с госпожой Майяри дружеские отношения.

Лоэзия разрыдалась ещё сильнее.

Ночной город в снежных завихрениях был похож на мутную картинку из сна: яркие точки фонарей и затейливые силуэты домов, деревьев и заборов плыли перед глазами из-за дующего в лицо ветра. Глаза слезились, и редкие прохожие в сердцах кляли совсем не весеннюю погоду. Ранхаш же был счастлив.

Сидя на лошади, он смотрел на краешек волчьего месяца, недовольно укутавшегося в рваные тучи, и улыбался. На душе царила лёгкость, а тело охватывала приятная дрожь. Волчий месяц неожиданно показался похожим на Майяри: сердитую и чем-то раздражённую.

Надо же. Женщина, которую он полюбил. Ранхаш ещё не совсем понимал, что такое любовь, но сегодня он наконец признал её неотвратимость. Бороться с ней бесполезно, больно и неприятно. И не нужно. Он уже предвкушал утро, готовился увидеть в глазах девушки страх, смущение или сожаление. Но не боялся. За её взаимность он был готов бороться.

Но именно сейчас Ранхаша переполняло ликование. Никогда он ещё не чувствовал себя таким свободным. Словно оковы упали, и он с удивлением понял, что может не просто чувствовать, но и принимать свои чувства. Не думать ни о ком, кроме себя. И неё. Интересно, сколько нужно времени, чтобы девушка согласилась выйти замуж? Месяца же будет достаточно?

Прикрыв глаза, Ранхаш подставил лицо под падающий снег. Колкая труха холодила кожу и оставалась на ней мелкой россыпью капель. Снаружи было так холодно, но внутри по венам текло тепло.

Харен не двигался с места до тех пор, пока в темноте кто-то не налетел на его лошадь и не выругался. Тряхнув головой, Ранхаш прислушался к удаляющей ругани и дёрнул за поводья. Торопиться не хотелось. Хотелось ещё немного насладиться этим всепоглощающим ощущением свободы.

Проснулась Майяри от тупой боли в затылке. Боль была несильной, но колющей и раздражающей. Ей даже приснилось, что крохотная птичка с малюсеньким клювиком раз за разом долбит её в голову. Сонно пошарив рукой по подушке, девушка нащупала кончик торчащего из наволочки пера и, выдернув его, плюхнулась обратно. От резкого движения проснулась дурнота, и Майяри запоздало вспомнила о травме и закусила губу. Сон, конечно же, упорхнул, оставив её в объятиях накатывающей тошноты.

– Викан, я тебя всего переломаю, если продолжишь дурачиться и дальше.

В суровом голосе Майяри признала господина Шидая.

– А разве я дурачился? Дядя-дядя, как же вы плохо меня знаете…

– Викан, я тебя предупредил. При всём моём уважении к твоим родителям…

– Мама особенно будет рада, – ехидно пропел оборотень, и лекарь осёкся.

– Ну ты всё равно не влюблён в неё!

– Но я же пытаюсь.

Майяри приоткрыла глаза и осмотрелась. Находилась она в своей спальне, за окном царила тьма, разбавленная крутью метели, а стёкла тихо позвякивали от налетающего ветра. Под толстым одеялом было так уютно. Комнату наполнял дровяной жар и тихий треск. Прислушавшись, девушка поняла, что мужчины сидят в гостиной.