Тайная связь (ЛП) - Бэлоу Мэри - Страница 14

Она разрезала говядину, которая выглядела и ощущалась на вкус, словно была приготовлена великолепно.

– Возможно, все это чересчур естественно для вас, герцогиня? – спросил Константин.

– Иногда, – ответила она, – я боюсь, что это так. Я чувствую, что должна навязать свою людскую волю всему этому, чтобы парк выглядел красиво, каким был сад сегодня днем.

– И все же? – Он снова сделал паузу во время еды.

– И все же, – продолжила Ханна, – я признаюсь, что он мне нравится в таком виде, какой он есть. Иногда природа нуждается в том, чтобы ее укрощали. Это только делает ее культурной. Но стоит ли нам силой превращать ее в то, чем она не должна быть, только ради красоты? И что есть красота?

– Послушайте, – проговорил мистер Хакстебл, – это вопрос на все времена.

– Вы должны приехать и посмотреть сами, – заявила герцогиня, – и сказать мне, что вы думаете.

– Я должен приехать? – Он вопросительно приподнял брови. – В Кент?

– Я собираюсь устроить небольшой прием чуть позже в этом Сезоне, когда все уже начнут уставать от бесконечного круга балов здесь, в городе, – проговорила Ханна. – Это будет в высшей степени респектабельно, уверяю вас, хотя к тому времени все, конечно же, будут знать, что мы любовники. Люди всегда узнают подобные вещи, даже когда они не являются правдой. Но это не в нашем случае. Вы выскажете мне свое мнение о парке.

– И вы последуете моему совету? – спросил Константин.

– Не исключено, что нет, – ответила она. – Но я все равно выслушаю его.

– Это честь для меня, – заявил он.

– И я наелась до отвала, – объявила Ханна. – Вы передадите вашему повару мои комплименты, мистер Хакстебл?

– Да, конечно, – ответил Константин. – Он будет чрезвычайно обрадован тем фактом, что утром его не уволят. Вы хотите сыра или кофе? Или чая?

Она ничего не хотела. Ханна весь вечер пыталась отвлечь себя разговором. И пыталась внушить самой себе, что голодна – что на самом деле должно было бы быть правдой, так как она не ела с приема в саду, когда мистер Хакстебл наполнил ее тарелку деликатесами со стола на верхней террасе.

Герцогиня оперлась локтем о стол, положила подбородок на руку и посмотрела на него между двух свечей.

– Только десерт, мистер Хакстебл, – проговорила она и ощутила все то восхитительное предвкушение, о котором мечтала всю вторую половину года в трауре и что планировала в течение нескольких месяцев после Рождества.

Предвкушение вкупе с беспокойством. Ей определенно не следует демонстрировать последнее. Это определенно не вяжется с ее образом.

Ханна рада тому, что была здесь с ним. Она была бы разочарована, если бы в этом году его не оказалось в городе. Не страшно разочарована, конечно. У нее на примете были и другие, идеально подходящие варианты. Но никто из них не мог сравниться с Константином Хакстеблом.

Она думала, что он может стать выдающимся любовником. В действительности, Ханна была совершенно уверена, что он таким и будет.

А теперь герцогиня собиралась выяснить, окажется ли она права. Мистер Хакстебл поднялся, отодвинул стул с пути и преодолел короткое расстояние вокруг стола, чтобы предложить ей руку.

Рука была теплой и крепкой, обнаружила Ханна, вложив в нее собственную ладонь. И каким-то образом он умудрился выглядеть выше и шире в плечах, когда она поднялась на ноги. Его одеколон, тот же самый, который она заметила прежде, снова пленил ее чувства.

– Тогда давайте пойдем и займемся им, – предложил Константин, – без дальнейших проволочек.

Герцогиня посмотрела на него сквозь ресницы.

– Надеюсь, что этот повар тоже не разочарует, – проговорил она.

– Если он разочарует вас, герцогиня, – ответил Константин, – то я не просто уволю его поутру, я еще и отведу его в какое-нибудь уединенное место и пристрелю там.

– Крутые меры, что и говорить, – произнесла она. – И какая бесполезная трата всей этой греческой красоты. Но, вне всякого сомнения, принимать такие меры будет совсем необязательно. Потому что он не разочарует меня. Я не допущу этого.

Константин взял ее под руку и вывел из комнаты.

Английский язык иногда совершенно неадекватно описывает чьи-то мысли, вот что осознавал Константин на протяжении всего вечера. Какие же слова смогут описать то, что красивее красоты и более совершенное, чем совершенство?

Он всегда считал герцогиню Данбартон женщиной идеальной красоты, даже когда его не особенно влекло к ней.

Сегодня вечером она превзошла эти превосходные степени.

Мистер Хакстебл не мог вспомнить, видел ли когда-либо ее в каком-нибудь другом платье, кроме белого. Он всегда считал, что с ее стороны невероятно умно сделать этот единственный цвет своей визитной карточной, если можно так выразиться. Но, конечно же, это отступление от нормы стало точно таким же умным – и ошеломляющим – ходом.

Герцогиня выглядела… Что ж, не существует слов, чтобы описать то, как она выглядела. Сногсшибательно – вот единственное слово, которое отчасти кажется подходящим.

Его повар мог бы подать ему на ужин кожу и камни, потому что он не обращал ни малейшего внимания на еду. И ему все время приходилось сдерживаться, чтобы открыто не пялиться на нее.

Цвет платья и драгоценностей превратил герцогиню из ледяной королевы в какое-то подобие богини плодородия. А ее сияющие волосы, которые, вероятно, каждый мужчина из высшего общества мечтает увидеть распущенными по плечам, спускались по ее спине лавиной буйных кудрей, а на голове были гладко причесаны.

Декольте ее платья почти не оставляло места воображению и все равно дразнило его. Вот еще хотя бы на дюйм ниже…

Тогда днем в Гайд-парке Монти назвал ее опасной.

Она была еще более опасной, чем мифологические Сирены^[5].

И герцогиня продолжала вести разговор, в котором почти не было той двусмысленности, которая обычно пропитывала их словесные перепалки. Воистину, когда она начала рассказывать о своем доме в Кенте, то ее слова звучали почти… тепло. Словно она на самом деле любила это место.

Она очень, очень умна. Ему нужно быть очень осторожным, подумал Константин, пока молча вел герцогиню вверх по лестнице в направлении своей спальни. Хотя и не совсем понимал, почему ему нужно соблюдать осторожность. В конце концов, они собираются стать любовниками. И они будут оставаться любовниками, вероятно, до конца Сезона.

Но не дольше этого, конечно же. И если она не захочет продолжать отношения так долго, что ж, это будет ее выбор. Он не останется с разбитым сердцем, не так ли?

В углу его комнаты на невысоком сундуке был зажжен один-единственный подсвечник. Покрывало на постели было откинуто, шторы на окне задернуты, графин с вином и бокалы стояли на подносе возле кровати. Все было готово.

Константин закрыл дверь, когда они вошли.

Герцогиня Данбартон громко вздохнула, вытащив руку из-под его руки, после чего повернулась к нему. Это звук чем-то напоминал мурлыканье довольной кошки.

– Ничто не сравнится с удовольствием от предвкушения, не так ли? – проговорила она. – Я должна признаться, что оно весь день гудело у меня в крови. Мне вовсе не жаль, что я решила отменить свою прежнюю договоренность и приехала сюда вместо нее.

Она слегка приложила кончик пальца к его подбородку и медленно подвигала им туда-сюда. Ее глаза не отрывались от пальца.

– Мне тоже в целом не жаль, – признался Константин.

– Надеюсь, вы будете смаковать каждый момент, – произнесла герцогиня. – Хочется верить, что вы не один из тех мужчин, которые испытывают желания демонстрировать свою мужественность с помощью скорости, с которой они могли бы бежать наперегонки.

Ее глаза встретились с ее глазами, хотя она не подняла головы.

– Увы, герцогиня, – ответил он, – я тоже планирую бежать. Собираюсь пробежать марафон. Вы знакомы с греческой историей?

– Многие мили? – спросила Ханна. – Много часов? Почти сверхчеловеческая выносливость?

– Вы знаете об этом, – подтвердил он.