Худший из миров. Книга 8 (СИ) - Софроний Валерий Иванович - Страница 44

— Я понимаю, — не обращая внимания на закипающую от гнева Кару, обратился к Олегу Сэяс.

— Это очень хорошо, что ты понимаешь. И раз такое дело, давай-ка отправляй меня обратно к себе домой. Как начнет светать вызови меня, я принесу одежду, воду и еду.

— Хорошо, — Сэяс Кивнул, дав понять, что услышал, и фигура заносчивого человека растворилась в ночи.

Во дворике цитадели «Морских псов», в отличии от пустыни, ярко светило утреннее солнце. Умеренный климат побережья баловал свежестью и приятной умеренной погодой. Лёгкий бриз приятно обдувал, балуя обонятельные рецепторы запахами луговых цветов и трав, мелкие птахи кружились над кухонным навесом догоняя друг друга и бешено щебеча. Мир вокруг радовался и светился всевозможными красками и только «великий и ужасный» выделялся на общем красочном фоне серым унылым пятном. Порядком обросшая щетиной физиономия Олега Евгеньевича была мрачна. Глаза, недавно ещё горевшие праведным гневом, сейчас в большей степени напоминали глаза обиженного щенка, готового расплакаться. Воспоминания о былом неприятно разбередили совесть. Теперь, когда Олег знал, что спасение для Тарана существовало, — на душе стало как-то особенно паскудно. «Великий и ужасный» молча сидел на своём любимом месте, пялился в одну точку и молчал. Никого из ближников в цитадели уже не было, все разбежались по делам. Архэя приготовила завтрак и, подобно остальным, отправилась обустраивать новый, недавно подаренный на свадьбу дом. Лишь бессменная спутница Фэйфэй старалась хоть как-нибудь растормошить Олега. Попыток было множество, вот только этот упрямый человек был неприступен словно скала, на все вопросы, просьбы, уговоры и даже мольбы «великий и ужасный» отвечал игнором. Спустя несколько десятков бесплотных попыток, малая плюнула на это дело и, организовав из салфетки небольшую лежанку, фея завалилась на бок, прикрыла глаза и засопела.

Проснулась фея от громкого и довольно знакомого голоса, который принадлежал Татарину. Джин сидел за столом совсем рядом с ней.

— Бендер, ты выглядишь, словно побитая собака, — внимательно рассмотрев взгляд страдальца, произнес Татарин, — я, кстати, этот взгляд уже видел. Это же муки совести, — ехидно оскалился улыбкой Генка, — как в тот раз, когда ты случайно взорвал хижину со стариками.

— Командор убивал стариков!? — словно ужаленная приняла положение сидя Фэйфэй.

— Нет, — довольно пояснил Генка, — он так думал. Этот балбес забыл разрядить оружие и по собственной дурости случайно пальнул в хижину, в которой прятали стариков. Видела бы ты, малая, какое было зрелище. Эта конура щепками в разные стороны разлетелась, местные в паники в разные стороны кинулись. Все орут что-то. В общем хорошие были времена.

— И что, все старики того? — едва не останавливая дыхание от волнения, поинтересовалась Фэйфэй.

— Да не было там никаких стариков, — Генка довольно рассмеялся и хлопнул ладонью по столу, — это я ему так сказал, чтоб в следующий раз следил за своим оружием. А он и поверил. Представляешь! И физиономия у него тогда быта точь-в-точь как сейчас.

— Это жестоко, — укоризненно попеняла Фэйфэй, — разве так можно?

— Можно по-разному, — не стал вступать в полемику джин, — ты, лучше расскажи, чего с ним на этот раз случилось?

— Мудак я, вот что случилось, — подал голос Олег, — я мог помочь Тарану и не помог.

Взгляд Татарина враз поменялся с беспечно-веселого на острый. Зрачки въедливо ловили каждое движение губ приятеля.

— Генка, оказывается привязанных можно спасти, — Олег глянул в глаза джину своими полными скорби глазами, — я мог продлить Егору жизнь ещё как минимум лет на десять. И он бы был нормальным. Не таким, каким мы его видели перед смертью, а нормальным. Обычным, таким, каким мы его знали.

— Малая, о чем он? — не сводя тяжелого взгляда с приятеля, поинтересовался у феи Генка.

— Ему рассказали про жемчужины возрождения. Вроде как они помогают переродиться и начать жизнь сначала, — охотно пояснила фея, — я так поняла их разговор.

— А, вон оно что! — взгляд Татарина потерял свою остроту, — ты узнал про какую-то жемчужину возрождения и теперь решил сожрать сам себя изнутри. Бендер, я открою тебе страшную тайну, ты и в самом деле мудак. Ничему тебя жизнь не учит.

Олег спорить не стал, он виновато глянул в лицо джину.

— По твоей логике, ты виноват в большей части гибели сотоварищей на поле битвы. Потому что ты банально не смог им провести не такие уж и сложные медицинские операции. Ведь, ты же знал, что врачи могут делать коронарное шунтирование, или там, вырезать аппендицит, но сам ты по какой-то причине не делал им эти операции.

— Но я должен был догадаться, что может существовать панацея, — уперся рогом «ужасный».

— Нет, — мягко ухмыльнулся Генка, — все знать невозможно. И даже не думай себя в этом винить. Ты там вообще был не при делах. Егор четко дал понять, что пошел бы за тобой следом даже если бы ты его послал. Ему попросту опостылела подобная жизнь в нищете и впроголодь. Так что ты в той ситуации ничего решить бы не смог.

— Нужно было его послать после первой встречи, — Олег настойчиво искал повод для самобичевания, — пускай впроголодь, но он бы сейчас был жив.

— Вот ты дурак, Бендер. Как был дураком, так и остался. Нет, я еще почему-то начал думать, что этот мир тебя поменял. Сделал из тебя человека! — Татарин поднялся со стола, наклонился и схватив Олега за отворот сюртука хорошенечко того тряхнул, — смотри мне в глаза! Если бы у тебя была эта жемчужина и была возможность помочь Егору, ты бы это сделал?

Глядя в лицо Олега своими жуткими глазами, поинтересовался Татарин. Олег тяжко проглотил подкативший к горлу комок и ответил однозначно:

— Без вариантов.

— Тогда за что ты себя винишь! — выпалил Татарин, — если бы ты сейчас ответил нет, то я бы тебя урыл. Понимаешь? Ты бы и в самом деле оказался конченым мудаком.

Татарин расцепил пальцы ослабив хватку, и Олег присел на своё место. Татарин, как всегда, был до неприличия груб и честен. Именно за подобное поведение ему и доставалось в том мире. Именно за это его боялись. Но сейчас Генка, делал то, что нужно было Олегу, и эта небольшая встряска не прошла в пустую.

— Так чего там с моим камушком? — безмятежным тоном, словно и не было никакого сложного разговора, поинтересовался джин вернув пятую точку обратно на стул.

— Вот блин, Генка, там просто все так завертелось. У меня совсем из головы твоя просьба вылетела.

— А что за камушек? — насторожено подобралась одна мелкая любительница драгоценных камней.

— Ах да, вот он, — Олег достал кулон с синим камнем и положил его на стол.

— Камень силы! Откуда он у тебя?! — изумленно выдала Фэйфэй.

— Ну не дуйся ты, малая. Ну не могу я отдать тебе этот камень, — совершенно без стеснения вещал на всю базарную площадь человек, довольно сильно походивший на Татарина тех времен, когда он еще был инструктором в армейской учебке, — где я другой такой найду?

Два человека в компании надувшей губки фей совершенно без стеснения бродили по большой, забитой игроками, базарной площади.

— Бендер, ну хоть ты ей объясни, — не обращая внимания на зевак, потребовал Татарин.

— Э нет, дорогой Геннадий, свои проблемы с этой особой решай самостоятельно. Это ты ей зажал камень, а не я.

— Да на кой хрен он ей вообще сдался? — Татарин, лавируя между игроками, двигался следом за «ужасным».

Недовольная Фэйфэй повернулась в сторону Татарина и, возмущенно глядя на джина, едва не выпалила какую-то гадость. Благо вовремя вспомнила о просьбе нашего героя «рта не раскрывать, дабы не шокировать окружающих, а если что приглянется — указывать на предмет вожделения пальчиком».

— Ну чего! — грубо поинтересовался Татарин, — ты нам даже не рассказала, что это такое!

На что Фэйфэй ответила ему нелицеприятным жестом, который подглядела у Кости Феникса. Фея подняла правую руку и выставила средний палец. Значения сего жеста до конца Фэйфэй не осознавала, но со слов Авроры он был весьма оскорбительным и неуместным во всех ситуациях.