Последний властелин (СИ) - Владимиров Александр Владимирович - Страница 34

Теперь нужно было удостовериться, что труп не зацепился за какой-либо выступ. Преодолев оцепенение, страх, Чак подошел к краю обрыва, заглянул вниз. «Проклятье! Ничего не видно!». Рядом послышался шум…. От неожиданности Чак сделал шаг вперед и чуть сам не упал вслед за своей жертвой. Но тут же сообразил, что шум — от полетевших вниз камушек.

ОБЫЧНЫЕ КАМУШКИ.

Убийца чуть-чуть успокоился, вторично посмотрел в пропасть. Она, Ирина… там… мертвая!

«Успокойся и уходи!»

Нет, там не Ирина, а… птица! ОГРОМНАЯ БЕЛАЯ ПТИЦА С РАСПРОСТЕРТЫМИ КРЫЛЬЯМИ!

И вдруг птица зашевелилась. От ужаса у Чака волосы на голове встали дыбом. Он бросился бежать, не разбирая дороги. Он падал, разбивая в кровь ноги и руки, поднимался и мчался вновь. Он боялся оглянуться, ибо знал: БЕЛАЯ ПТИЦА ЛЕТИТ ЗА НИМ! Он слышал ее крик: ВОЗМЕЗДИЕ НЕОТВРАТИМО!

Он не помнил, как добирался в Ария-Салем, в дом хозяина. В памяти остались только какие-то огни за деревьями, автомобильные гонки и слепящие фары. По прибытии хозяин что-то дал ему выпить. Теперь уже Чак провалился в пропасть, над которой продолжала летать белая птица. Ее печальный крик призывал к возмездию.

Когда он наконец открыл глаза, то сразу увидел Ниэгро. Хозяин смотрел на него с улыбкой:

— Все в порядке, мой друг.

— В порядке? — пробормотал Чак.

— Ты два дня находился в постели. Я сам ухаживал за тобой.

— Спасибо… А как?.. — Чак чуть не спросил: «А как там белая птица?»

— У нас несчастье! — вздохнул Властелин. — Третьего дня умерла мать моей жены. И смерть ужасно глупая. Несчастный случай! Шла вечером по тропинке у самого края обрыва. Оступилась, упала в пропасть. По крайней мере, так утверждает полиция.

Ниэгро внимательно посмотрел в глаза Чаку:

— Видишь, какова жизнь? Один неверный шаг и… конец! Правильно говорят философы: все в нашем мире призрачно, нестабильно, скучно. Я бы добавил: небезопасно. Поэтому бери от жизни все, пока есть такая возможность.

Но я заговорил тебя! Отдыхай, друг, набирайся сил.

Когда Ниэгро ушел, Чак поднялся, взглянул на себя в зеркало. В его волосах… появилась седина.

Официально в доме Властелинов царил траур. Но на самом деле об Ирине горько плакала лишь одна Таис.

— Бабушка, милая добрая бабушка, ты единственная, кто любила меня. Как же теперь быть?.. Зачем ты покинула меня, зачем гуляла вечером у края обрыва?!.. Теперь я осталась совсем одна!

Увидеть бы снова ее живой, прижаться к груди! И чтобы она гладила Таис по голове, говорила ласковые слова.

Этого не будет! Никогда больше не будет!.. Никакие сокровища мира не позволят вернуть близкого человека. И не стоят они его жизни! Таис опять уткнулась в подушку, заливая ее слезами. Она не желала верить, что бабушки больше нет.

Оливия выслушала подробности о трагическом событии, как рассказ о чем-то далеком, постороннем.

— Я вам так сочувствую, — сказал сержант полиции.

— У меня болит голова, — ответила Оливия. — Пойду к себе.

Сержант распрощался с Властелинами, еще раз выразив соболезнования семье. В гостиной остались только Ниэгро и доктор Мирко.

— Ей ведь не было и семидесяти, — покачал головой Властелин. — Старуха казалась такой крепкой. Вела финансовые дела. И вела неплохо… Глупая случайность. Вот что такое судьба, друг Мирко. Стремимся к чему-то, пытаемся оседлать скакуна удачи, вроде бы взлетаем на самый верх и вдруг!..

— Оливия держится молодцом.

— На самом деле, она очень переживает. Только виду не подает.

Властелин налил Мирко и себе вина:

— Помянем! Пусть земля будет ей пухом.

Они выпили, и Мирко наконец-то решился:

— Ниэгро… Есть одна проблема…

— Что-то еще случилось? Нет, дружище, дай отойти от смерти тещи. Нельзя сказать, чтобы я ее обожал. Но… она ведь мне то же не чужая.

— Дело как раз касается Дубровиной.

— В такую минуту говорить об ее делах?..

— Это важно!

— Что ж! — развел руками Властелин.

— Я как медэксперт должен написать отчет о ее смерти.

— И что? — Ниэгро непонимающе глядел на врача.

— Видишь ли, полиция поспешила с выводом о несчастном случае. У меня другое мнение: смерть была насильственной.

— Насильственной?

Властелин застыл, точно каменное изваяние. Наступила тишина, но необычная — гнетущая.

«Или этот дурак Мирко не понимает, какое заключение должен написать, — подумал Ниэгро, — или он решил поднять голову, вспомнив клятву Гиппократа, которую сам нарушал много раз. Наверное, этот приторговывающий наркотиками развратник и вечно клянчащий у меня деньги игрок забыл, что я могу раздавить его, как червяка! И следа не останется».

Вслух же Властелин произнес иное:

— Безусловно, нужно узнать правду. Только, дружище, подумай: кто станет убивать милую старушку? Ее все так любили. Кому она могла помешать?

Голос Ниэгро казался мягким, однако глаза разили, как удар кинжала. Мирко почему-то стало не по себе. Он сообразил, что Властелин НЕ ХОЧЕТ РАССЛЕДОВАНИЯ.

Их игра с Ниэгро была похожа на игру в рулетку, когда Мирко делал ставки и начиналось вращение колеса. Мелькают, мелькают цифры, что впереди — удача или провал?.. Оказывается, впереди — Ниэгро, который говорит ему: «Нужно вовремя остановиться…»

— Пожалуй, я соглашусь с тобой, — кивнул Мирко. — Кому могла помешать милая старушка? Несчастный случай.

— Ты врач, тебе виднее…

Ниэгро последним вошел в просторный кабинет. Здесь собрались несколько человек, которые ждали оглашения завещания Ирины Дубровиной. Властелин внимательно осмотрел присутствующих и успокоился: «Одни слуги! Нас, родственников, всего трое».

Появился адвокат и приступил к оглашению этого завещания. Ниэгро поразился, насколько же старуха была богата: огромные средства в банках («Вот ведь, старая ведьма, хранила их не в моих банках! Но теперь это неважно»), акции нескольких крупных компаний, недвижимость — два дома в Ария-Салеме, большое поместье у Голубого Озера, да еще уникальная коллекция картин и драгоценностей! «Видишь, Ирина, я добрался до твоих денег! Ты не хотела отдать мне их добровольно, пришлось взять силой. Сама виновата. Повела бы себя правильно, не рассталась бы с жизнью».

Властелин уже планировал будущие дела: покупал новые компании, делал вложения в самые прибыльные сферы, топил конкурентов. И вполуха слушал адвоката.

«Моим слугам Анне и Рите Крол — по тысяче долларов; моей экономке Наталье Грант — пять тысяч долларов и все мои платья, а так же фарфоровый сервиз…»

Ниэгро внутренне усмехнулся: «Тысяча, пять тысяч, фарфоровый сервиз! Как они рады даже такой мелочи. Как им мало нужно для счастья. Правильно говорят: мир поделен на властелинов и толпу. Властелины решают, а нищая толпа либо безумствует, либо бесчинствует: как ей прикажут. И, пьянея от глупого восторга, она припадет к ногам тех, кого сама же и проклинает!»

Ниэгро очнулся лишь тогда, когда назвали имя Оливии… Что это?! Он не ослышался? Ничтожная сумма для родной дочери? А адвокат монотонно читал дальше:

«Моему зятю Ниэгро Властелину…»

Ниэгро чуть не хватил удар. Он потребовал от адвоката, чтобы тот еще раз назвал сумму.

«Гадина! Тварь! Она посмеялась надо мной! Унизила меня!» Ярость Властелина не знала границ. Если бы можно было еще раз убить Дубровину, он бы приказал это сделать! Но кто посмел перейти ему дорогу? Имя! Имя!

И адвокат назвал это имя: Таис! Она получает практически все состояние: капиталы, акции, недвижимость, все уникальные коллекции бабушки…

«Я убью ее!»

Но тут же грозным предостережением для него прозвучал знакомый ХРУСТАЛЬНЫЙ СМЕХ.

Сюрпризы для Властелина на этом не закончились. Адвокат Ирины назначается опекуном Таис, выдает деньги только по ее требованию, проверяет правильность и целесообразность расходуемых сумм. В восемнадцать, в свое совершеннолетие, Таис вступает в полные права наследования.