Отголосок (ЛП) - Блэр Э. К. - Страница 8

― Я знаю, что он любил тебя и пожертвовал всем ради тебя.

― А ты, тебе плевать на нас обоих.

― Ты должна быть благодарна мне, что я спас твою задницу от тюрьмы, ― бросает он мне в ответ, и затем насмехается: ― Каким по счету был Пик, в любом случае? Номером три? Четыре?

― Да пошел ты. Он был моим братом.

Звуки саксофона продолжают наполнять воздух вокруг нас, когда Мэтт хватает меня сильнее и шипит себе под нос:

― Нет, пошла ты, Элизабет. Он был моим лучшим другом, а ты убила его, и за что, я не имею чертового понятия, потому что он никогда не делал ничего, кроме того, что давал тебе все, чего ты хотела.

Затем он тянет меня назад, и я чувствую, что могу взорваться от ненависти к этому куску дерьма, который не знает ни кусочка правды обо мне и моем брате. Он понятия не имеет, через что мы прошли, и как жизнь потрепала нас.

Когда Мэтт целует мою руку, я понимаю, что музыка остановилась.

― Не уезжай слишком далеко, котенок. Помни свое место в этом уравнении. Я дам тебе знать, когда буду готов взымать с тебя долг, ― издевается он, прежде чем поворачивается спиной ко мне и уходит.

Я смотрю, как он исчезает в толпе людей, благодарная, что он понятия не имеет, что я собираюсь сесть на самолет в Шотландию. Если он думает, что может использовать меня как пешку, я ничего не буду делать, чтобы развеять это убеждение, потому что гордость ― это неисправный провод, который в конечном итоге замкнет вас, и вы сгорите.

Потрескивание огня заполняет помещение. Глухой тёмной ночью, единственный свет, что наполняет комнату, исходит от почти погасших угольков в камине. Я прятался всю неделю в домашнем кабинете, испытывая откровенный страх и беспокойство от того, что кто—то может вывести меня из этого гребанного тревожного состояния.

В тишине комнаты раздается звонок телефона, который полностью поглощает мое внимание. Проглатывая две таблетки Ксанакса и запивая их виски, я отвечаю на звонок. Мои пальцы непрерывно барабанят по рабочему столу, который выполнен из дерева бокоте (прим. пер. достаточно редкая экзотическая порода дерева, растущая в субтропиках и тропиках Центральной и Латинской Америки).

― Да?

― Это я.

― Все в порядке?

Отодвинувшись на стуле от стола, я сжимаю переносицу и останавливаю надвигающуюся головную боль.

― Она направляется в Шотландию.

― Откуда ты знаешь?

― Потому что я взломал ее счета. Я просто думал, что ты должен знать.

― Спасибо, ― это все, что он говорит, прежде чем кладет трубку.

Я прижимаю крепче к себе потрепанную рыжеволосую куклу, в то время как все вокруг меня спят, пока мы находимся на высоте сорока тысяч футов. Тот, кто мне ее подарил, находится глубоко под землей, он мертв. Когда я складывала вещи в чемодан, я нашла эту куклу, которую мне подарил Пик на мой десятый день рождения, в своем шкафу в коробке, забитой всякой всячиной. Я помню, как ему было неудобно из—за этой куклы, потому что он ее украл, но я обожала ее. Я очень любила его, потому что он был единственным человеком на земле, который по—настоящему заботился обо мне в то время, когда я была совершенно одинока. Эта кукла ― единственное хорошее воспоминание о том дне, потому что вскоре после этого я столкнулась с ужасным чудовищем в нашем подвале. Чудовищем, которое разрушило меня до основания и превратило в монстра, которым я являюсь сейчас.

― Желаете ли вы что—нибудь выпить? ― мягко спрашивает стюардесса.

― Нет, спасибо.

Мой разум ускоренно работает, поэтому я совершенно не могу уснуть. Я продолжаю прокручивать в голове события нескольких последних месяцев. Снова и снова. Я скучаю по Пику, но это чувство не идет ни в какое сравнение с уничтожающей болью от потери Деклана. Я сгораю от чувства ненависти к себе, что в последние часы жизни, его представление обо мне в корне изменилось из—за открывшихся грязных подробностей, которые запятнали мое имя. Я бы очень хотела, чтобы он верил, что я хорошая и непорочная, именно такой он всегда меня видел, но в итоге он обнаружил, что все было ложью.

Это досье было в руках у всех мужчин, что так или иначе фигурировали в моей жизни, но меня больше всего ранит, что оно прошло через руки Деклана. У меня ушло некоторое время, чтобы набраться смелости и открыть этот файл, чтобы посмотреть, что точно там находится, но, когда я его открыла, там были неоспоримые доказательства моих интриг. Деклан узнал, что я была просто мерзкой лгуньей, приемным ребенком, аферисткой. Меня убивают мысли о том, что он чувствовал, когда узнал всю правду обо мне, потому что все, чего я хотела, ― любить, заботиться о нем и сделать так, чтобы он чувствовал себя в безопасности со мной.

Кого я пытаюсь обмануть?

Может я бы никогда не смогла любить его так, как он заслуживает, но я бы приложила все усилия, чтобы попытаться.

― Скажи мне, что ты чувствуешь, ― вспоминаю я его слова, позволяя моему разуму уноситься в далекую дымку воспоминаний.

― Я ненавижу все это, ― отвечаю я. ― Я ненавижу каждую минуту, когда я не с тобой. Ты ― все, чего я хочу, я ненавижу жизнь за то, что она так несправедлива к нам. И еще я напугана. Я боюсь всего, но больше всего меня страшит мысль, что я могу потерять тебя. Ты единственное хорошее, что произошло со мной за всю жизнь. Каким—то образом в этом сумасшедшем мире, ты знаешь, что нужно сделать, чтобы мерзкая действительность рассеялась.

― Ты не потеряешь меня.

― Тогда почему мне кажется, что все словно ускользает от меня?

― Этого не будет. Я обещаю тебе, что этого не произойдет. Ты просто напугана, но сейчас у тебя есть я. Я устраню все страхи, каждую его частичку, что окружает тебя. Я заберу его. Я дам тебе все, что ты заслуживаешь от жизни. Я сделаю все, что смогу, чтобы ты не чувствовала страданий.

Я даже не могла представить, что существует такой потрясающий мужчина, и я никогда не желала влюбляться в него, но это свершилось, я полюбила. Это было грешно и порочно, но в тоже время это было невообразимо прекрасно, и это все принадлежало мне. На краткий миг, но он был моим.

А сейчас....

Он мёртв.

И я тоже.

Его кровь глубоко внутри меня ― я уверена в том, что там ее место ― но этого совершенно недостаточно, чтобы защитить меня. Всего существующего недостаточно, и мои мучения безграничны. От этого не освободиться, не очиститься, и никакие старания Пика не смогли бы устранить их. Я потеряла моего друга, который давал мне облегчение от съедающей меня боли, помогал мне спасаться от нее и заглушать ее. Сейчас она берет верх надо мной, кроваво—красная река презрения, что разрушает и душит, которая ранит душу.

Боль разрастается во мне, и мое тело дрожит от чувства тревоги. Пронзительные звуки отдаются у меня в ушах.

Кровотечение, звуки криков, сердце словно стягивают тугие жгуты, и оно молит о спасении от этой боли.

Воспоминания от его слов душат меня, удавка сильнее затягивается вокруг моей шеи.

«У нас могло бы быть будущее... Ты же любишь меня, правда?.. Я знаю, чего я хочу. И это жизнь вместе с тобой... Я сделаю все, что угодно, чтобы получить это».

Я не могу дышать.

― Простите, ― бормочу я и, спотыкаясь, направляюсь в уборную.

Запираю за собой дверь и опираюсь на раковину, вглядываясь в свои пустые глаза. Я пытаюсь медленно вдохнуть, но мое тело не позволяет. Пот блестит на моем бледном лице, опустошенном от крови, а голод внутри меня требует подпитки. Я должна выпустить его, пока это не убило меня.