Под парусом «Фортуны» (СИ) - Полякова Маргарита Сергеевна - Страница 26

О чем я думал, когда мой корабль первым проходил мимо пушек форта? Да разная фигня в голову лезла. Например о том, что главная ценность Маракайбо — в самом озере, которое является одним из наибольших месторождений нефти в мире. Вот только в конце 17 века черное золото не является причиной войн. Покамест народ интересуется только золотом обычным.

Я невольно скосил глаза на стены форта и облегченно вздохнул. Как я и думал, с фасада укрепления были куда надежнее и основательнее, чем с боков. Всего лишь пара моих фрегатов могли бы разнести эти стены вдребезги. Жаль, очень жаль, что я не могу понаблюдать за этим действом лично!

Выстрелы пушек прозвучали неожиданно даже для меня. Затишье несколько затянулось, и я уже начал волноваться. Приказать бы кому-нибудь из пиратов подняться на мачту, но вряд ли он что-нибудь толком разглядит. Ладно, поделимся впечатлениями позже. Сейчас наши корабли уже приближаются к городу. На первый взгляд, паники не видно. Скорее всего, горожане еще не поняли, что их ожидает. Я обернулся, и облегченно вздохнул. Все шесть наших кораблей были целы и невредимы. По всей видимости, форт удалось расстрелять без потерь. Но это мы обсудим уже после того, как высадимся в Маракайбо. Сейчас дорога каждая минута.

Мы успели. Жители Маракайбо не знали о готовящемся нападении. Красивый прибрежный город жил своей жизнью. А мне, в последние минуты перед боем, лезли в голову разные дурацкие мысли. Например, меня мучил вопрос о том, как некоторым писателям удавалось создавать из пиратов благородных разбойников. Подняв «Веселого Роджера» нельзя оставить руки чистыми. Я не горел желанием становиться пиратом именно потому, что прекрасно понимал — мне придется убивать не только солдат.

Я бы, наверное, выбрал более миролюбивую профессию. Но как быстро подняться в 17 веке? Я оказался в другом мире и в другом времени. Да и плюшек мне никаких не обломилось, если не учитывать помолодевшего на 16 лет тела. Побег из рабства и так был редкостной удачей. Но нельзя вечно полагаться на Фортуну. Нужно и самому шевелиться, чтобы чего-то достичь. Так что стезя пирата показалась мне не самым плохим выбором.

Опасение было одно — не увлечься бы и не превратиться бы из человека в монстра. Кровь, война и победы сильно опьяняют. Так что я старался поддерживать на своих кораблях железную дисциплину и избегать ненужной жестокости. Это, кстати, принесло совершенно неожиданные плоды. Некоторые испанские корабли сдавались мне практически без боя, под мое слово, что я оставлю команде жизнь.

Жаль, что с городом такой номер не пройдет. Олоне никто не удержит, да и пытаться не будет. Его бандитов тоже. Так что еще несколько минут, и на Маракайбо обрушатся огонь, кровь и смерть. И оправдывать себя какими-либо возвышенными материями (типа я-то не виноват) было бы отвратительным лицемерием. Я знал, на что шел, когда соглашался на этот поход. И какие будут последствия у данной авантюры — знал тоже.

Готовясь к походу, мы потратили довольно много времени прежде, чем нашли тех, кто знает этот район. Бывшие пленники испанцев питали к хозяевам, от которых сбежали, такую ненависть, что готовы были их зубами грызть. И уж тем более были рады указать на самые богатые дома. Ну да. Жестокий век жесток для всех. Испанцы ничуть не уступали пиратам в кровожадности. Да и солдаты других стран вряд ли были милосерднее. Мне д'Артиньи как-то за бокалом вина поведал о своих прошлых подвигах. Что творилось на европейских полях сражений — ни в одном самом кровавом триллере не увидишь. И мирное население попадало под раздачу как своим, так и чужим.

Дружный пушечный залп спугнул множество птиц и дал сигнал к атаке. Река пиратов хлынула на город, сметая все со своего пути. Испанцы отчаянно сопротивлялись, но удача оказалась на нашей стороне. Не иначе, как чудом, потому что если подконтрольная нам с д'Артиньи часть пиратов делала то, что запланировано — захватывали пленников, перекрывали выходы из города и уничтожали всех, кто оказывал сопротивление, то ребята Олоне сразу потеряли берега.

Тупые ослы! Нам же лучше. Я сразу сориентировал своих ребят на самые «рыбные» места, и грабеж шел по отработанной схеме. Выносилось все, что представляло хоть какую-то ценность. И знатных пленников удалось немало захватить. В моих руках, например, оказался сам вице-губернатор, дон Фернандес. Даже по самым приблизительным прикидкам добыча была настолько большой, что я засомневался, влезет ли в трюмы все, что пираты хотели вывезти. Богатая одежда, дорогая посуда, ковры, зеркала… Господа флибустьеры развернулись во всю ширь своей души. Надо сказать, что некоторые местные рабы с удовольствием присоединились к процессу грабежа. Видимо, «добрые» хозяева достали их до печенок.

Планируя набег на Маракайбо, мы изначально задумались о том, как в горячке боя не перепутать своих и чужих. Под нашим началом оказалось почти 700 человек, и понятное дело, они знали в лицо далеко не всех своих соратников. А довольно большая часть пиратов еще и была облачена в испанские кирасы и шлемы, что было вполне логично — кого грабили, с того и снимали все ценное. Так что (после долгих споров) сошлись на ярких красных платках, которые будут красоваться на пиратах либо в виде шарфа, либо в виде головного убора. Идея оказалась удачной, поскольку сразу стало видно, кто «за нас». Хотя, конечно, и отдельные испанцы пытались воспользоваться такой яркой приметой, чтобы сойти за своих и ударить пиратов в спину.

Однако сопротивление жестоко подавлялось, да и самоуправство рабов довольно быстро закончилось. Пираты не желали терпеть конкурентов и терять возможную прибыль, так что вскоре пошел увлекательный процесс под названием «грабь награбленное».

Поскольку именно я взял в плен вице-губернатора, его дворец достался мне под резиденцию. Впрочем, и Олоне, и д'Артиньи, и другие капитаны устроились не хуже, поскольку местные олигархи жили на очень широкую ногу. И их особняки ничуть не уступали вице-губернаторскому. Обследовав помещение, я нашел много чего интересного. Мои ребята деловито собирали ковры, картины и мелкие безделушки, а я с удовольствием грабил библиотеку и кабинет хозяина. Там один только письменный набор чего только стоил!

Я с интересом рассмотрел подробную карту американского побережья, полюбовался великолепными навигационными приборами и уже добрался до документов, когда неожиданно услышал выстрел. Это что еще за ерунда такая? Оказалось, что Эстель пристрелила какого-то придурка из команды Олоне, который к ней клеился. Ведь знают же, что она моя женщина, чего лезут? Хотят меня спровоцировать? Или доказать, что женщине среди пиратов не место?

А то я сам не знаю, что не место! Но если бы я оставил Эстель на Тортуге, она сбежала бы. А я не готов был с ней расстаться. Наплевав на все условности и на собственную легенду, я не раз и не два предлагал ей выйти за меня замуж. И каждый раз получал отказ, переживая это довольно болезненно. Любовь, на самом деле, это страшная вещь, которая нас ломает и меняет. И как я ни уговаривал себя, что не стоит привязываться к Эстель, что ничем путным наши отношения не закончатся, убедить собственное сердце не удалось. Я не просто влюбился в эту женщину, я буквально пророс в нее, с каждым днем находя в ней все больше и больше достоинств. Вот только откровенность, увы, среди них не присутствовала.

Эстель не хотела рассказывать о себе. Ни о том, почему не хочет выходить замуж, ни о том, как видит собственное будущее. Был бы я действительно пиратом — запер бы ее где-нибудь в трюме. И никуда не отпустил бы. А то и приплатил бы священнику, чтобы тот повенчал нас без согласия невесты. Но удерживать женщин силой — не в моих правилах. Да и не получится из этого ничего путного. Разумеется, мне будет больно, когда Эстель уйдет. Но, по крайней мере, не будет тошнить от себя самого. Ну, а для того, чтобы забыться, я закапывался в дела. Ничто так не отвлекает от личных проблем, как чудовищная кипа бумаг, которые нужно прочесть и сверить.