Девушка лучшего друга (СИ) - Гранд Алекса - Страница 25

Слава

В каком-то оцепенении я выплываю из здания аэропорта на ватных ногах, а в ушах до сих пор стоит «Объявляется посадка на рейс Москва – Лондон. Объявляется посадка на рейс Москва – Лондон». Бездушные металлические интонации бьют по натянутым нервам и пробуждают желание закурить, хоть я никогда сигареты в рот не брала.

На улице душно и тепло, летнее августовское солнце мягко скользит по коже, а в глубине души у меня самая настоящая промозглая осень. Шпарят проливные дожди, клубятся свинцовые грозовые тучи, пожухлые смятые листья превратились в сплошное месиво.

С уходом Тимура из моего мира словно выкачали половину красок, приглушили звуки до минималок и присыпали окружающие предметы толстым слоем пыли. И я уверена, что любимый гамбургер из Мака будет на вкус ощущаться, как резина, а кофе – походить на мерзкую солоноватую воду из-под крана.

– Пойдем, Слав, – теплые пальцы Кирилла касаются моего ледяного локтя, и я вскидываюсь от того, насколько эти ощущения… не те.

Неправильные, чужие, вызывающие глухое раздражение.

– Веди, – я поспешно сбрасываю с себя руку Шилова и пропускаю его вперед, эгоистично заботясь только о собственном комфорте.

Да, мы проехали сложившуюся между нами непростую ситуацию и помирились, но я по-прежнему не готова подпускать его к себе, ближе, чем на полметра. Даже если он пообещал Тимуру приглядеть за мной.

В полном молчании я ныряю в салон его прогревшейся Вольво и откидываюсь на кресло, вытягивая ноги в плетеных босоножках. Импульсивно тереблю застежку клатча и быстро сдаюсь, извлекая на свет телефон. Отстукиваю рваное стаккато по корпусу и дергаюсь, когда экран мигает приветственным светом.

«Я скоро вернусь, принцесса. Не грусти».

Я двадцать раз перечитываю короткое простое сообщение и тоненько всхлипываю, вытирая покрасневшие глаза. Громов все так же сумасшедше чувствует меня на расстоянии, и это так же сильно меня цепляет.

– Все будет хорошо, Славка, не парься! – бесцеремонно врывается в мой персональный вакуум Кирилл, запрыгивая на водительское сидение, и мне до покалывания в ладонях хочется попросить его замолчать.

Не позволяют воспитание и привитая родителями вежливость.

Поэтому я безмолвно отворачиваюсь к окну, игнорируя выполняющего роль няньки парня, и быстро печатаю Тимуру ответное эсэмэс, в котором обещаю с нетерпением ждать встречи и очень сильно по нему скучать.

Машина трогается с места почти не слышно, четкие картинки сливаются в неясную рябь, потому что соленые слезы против воли текут по моему лицу. Наверняка оставляя на щеках некрасивые черные дорожки, доказывающие, что консультант в торговом центре мне нагло врала и впаренная ей тушь ни фига не влагостойкая. Но это вряд ли сейчас меня как-то заботит. И даже мысль о том, чтобы вернуться в не дешевый магазин и накатать гневный отзыв в жалобную книгу, совсем меня не прельщает.

Я шумно шмыгаю носом, размазываю макияж по лицу и долго копаюсь в клатче в поисках влажных салфеток, которые в итоге не нахожу и забиваю. Решив, что появление на подиуме или на красной дорожке мне все равно не грозит. А еще кожей ощущаю неодобрение Шилова, которое он не упускает случая мне продемонстрировать.

– Слава, это не серьезно! Ты же не можешь закрыться и уйти в себя на целый гребанный год! – в его голосе, скрипящем, как несмазанные петли, отчетливо проступает раздражение, а я уже в сотый раз жалею, что не отправила навязчивого попутчика восвояси и не вызвала такси.

– Давай, я сама как-нибудь разберусь!

Одергиваю Кирилла достаточно агрессивно, чтобы он заткнулся, и возвращаюсь к манящей меня виртуальной реальности. Перечитываю нашу с Тимуром переписку, пересматриваю затертые до дыр фотографии и инстинктивно очерчиваю контуры татуировки поверх ткани.

Мне нет никакого дела до того, где собирается проходить стажировку Шилов. Я не хочу знать, что он собирается предпринять для того, чтобы вернуть место в основном составе сборной по плаванию. И мне абсолютно не интересно, кто из знаменитостей приглашен на юбилей его отца.

Единственное, чего я хочу – так это скорее добраться домой, заварить огромную пузатую кружку зеленого чая и ждать, пока Громов приземлится в другой стране, доберется до кампуса и свяжется со мной по скайпу.

– Позвоню тебе завтра, сходим куда-нибудь.

– Угу.

Кирилл заезжает на территорию моего жилого комплекса и паркуется, придерживаясь выбранной линии поведения. Он явно намеревается вытащить меня из панциря, в который я по своему желанию забралась. Я же считаю за благо не спорить, выскальзывая из автомобиля и не дожидаясь, пока мне подадут руку.

Я не собираюсь с ним никуда идти ни завтра, ни послезавтра, ни через неделю. И трубку поднимать я тоже не планирую. Правда, провожающему меня взглядом до подъезда Шилову знать об этом совершенно не обязательно.

Мне хорошо в моей съемной квартире, где половина вещей напоминает о Тимуре. В шкафу до сих пор висит несколько его рубашек, простыни по-прежнему хранят аромат его терпкого мужского парфюма, и в раковине все еще стоят две немытых кружки с осадком из молотого кофе на дне, брошенных нами с Громовым впопыхах.

В день его отъезда мне просто необходимо остаться в этом своем аквариуме, принять произошедшие перемены и свыкнуться с ними. Как можно меньше контактировать с одногруппниками и, по возможности, изолироваться от общения с родителями. Вряд ли очередная лекция на тему неверных молодых людей поможет поднять мое настроение, ухнувшее ниже нулевой отметки.

А вот шоколадная паста и хороший фильм – вполне.

Натянув на голое тело длинную футболку, а на ноги – яркие пушистые носки с единорогами, я забираюсь на диван и с чем-то отдаленно похожим на интерес наблюдаю за харизматичным Пирсом Броснаном и не менее обворожительной Джулианной Мур. Искренне переживаю за отношения их героев, адвокатов по бракоразводным делам, и даже смахиваю с ресниц пару слезинок в конце.

После чего от скуки перетираю пыль во всем доме, по второму кругу перемываю посуду, решив, что тарелки недостаточно сияют, и залажу на подоконник, отрешенно рассматривая закрывшие солнце тучи. А потом слышу характерный звонок скайпа и несусь к открытому ноутбуку, покоящемуся на столе.

– Как добрался? Все хорошо?

С замирающим от волнения сердцем смотрю на Тимура, улыбающегося мне с экрана, лихорадочно поправляю растрепавшиеся волосы и пытаюсь стереть с щек лишний румянец. Чувствую себя неопытной девочкой, пришедшей на первое свидание с мальчиком, который ей очень нравится, и до тремора конечностей боюсь попасть впросак.

– Все хорошо, Слава. Не беспокойся.

Я опять попадаю в плен хитро щурящихся голубых глаз, подсаживаюсь на будоражащий мое существо голос Громова, как наркоманка, и, ровно с этого момента живу от одной виртуальной встречи до другой.

Кое-как выполняю обязанности старосты, когда мы возвращаемся на учебу. Пропускаю большую часть вузовских мероприятий, на которых раньше сидела в первых рядах. Достаточно успешно избегаю Шилова, если не считать вынужденного соседства на парах. И так же упорно игнорирую пытающуюся связаться со мной маму, не простив ей последнего сообщения с задевшим меня текстом.

«Слава, доченька, ты должна расстаться с Тимуром и жить для себя».

Под этим лозунгом октябрь сменяет сентябрь, за ним приходит ноябрь, а в моем распорядке ничего не меняется. Я не без труда высиживаю пары, иногда посещаю йогу, после чего еду домой, где меня ждет теплая ванна с мятной пеной, неизменная кружка с зеленым чаем и ставшее смыслом моей реальности приложение с бело-синей иконкой.

Я невольно отгораживаюсь от людей и в какой-то момент осознаю, что отдаляюсь даже от Лидки Летовой, поэтому спешно приглашаю ее посидеть в нашем некогда любимом итальянском ресторанчике. К своему стыду, я узнаю, что совсем недавно она бросила Артема, начала вести бьюти-блог и познакомилась с ребятами с первого курса, играющими в рок-группе.