Девушка лучшего друга (СИ) - Гранд Алекса - Страница 16

Хлопаю ладонью себя по лбу и, проглотив десяток изощренных ругательств, виновато смотрю на спокойно размешивающую сахар в кофе Славу.

Мне до безумия не хочется оставлять Стасю одну. Хочется сжать ее в объятьях, поставить этот клевый момент на паузу и не думать ни о чем, кроме занимающей все мои мысли девчонки. Но начинать карьеру в сборной с прогулов вряд ли лучший вариант. Так что я запихиваю в дальний угол все свои желания и рассыпаюсь в извинениях перед Славой, поглаживая тыльную сторону ее ладони.

– Беги, я подожду тебя здесь.

Она мягко улыбается, сияя ярче тысячи солнц, и неторопливо ведет ладонью по моим волосам. Ни выноса мозга, ни тени неудовольствия, не единой претензии. Неужели в этот раз мне, действительно, повезло?

Я выскакиваю на улицу, благо, что до бассейна пятнадцать минут пути, и чувствую как тепло расползается в груди. Несусь, перескакивая через сугробы и поскальзываясь на льду, и попутно набираю Лерке, надеясь, что она дома.

– Малая, выручай! Спортивная сумка в моей комнате на диване.

К спорткомплексу я добегаю первым и еще пару минут обиваю порог до того, как перед ступеньками тормозит такси и из него выпрыгивает моя взъерошенная сестра с ужасным пучком на голове.

– Спасибо!

Я забираю у нее свою форму, чмокаю в щеку и бодрым сайгаком врываюсь в пустой коридор. Пролетаю расстояние до раздевалки в рекордные сроки, скидываю одежду и быстро цепляю плавки. Рассчитывая, что это опоздание будет единственным и тренер меня не исключит.

– Извините.

Под пристальным холодным взглядом Алексеича иду к свободной дорожке, спускаюсь в воду и никак не ожидаю, что Шилов подаст голос.

– Товарищ тренер. Если Громову личные дела важнее команды, может, ему не стоит занимать чужое место?

От язвительных ноток, пропитывающих речь Кирюхи, мне становится не по себе, но я стараюсь абстрагироваться. Отчасти его злость и обида оправданы, и я не могу гарантировать, что повел бы себя иначе в подобной ситуации.

– Пятнадцать выдохов в воду. Все.

Строго командует Алексеич, игнорируя прозвучавший вопрос, повисший в воздухе, и никто больше не рискует высказываться. Боясь навлечь еще больший гнев титулованного в прошлом спортсмена, собравшего массу регалий разного достоинства.

Я выкладываюсь на все двести процентов, пытаясь нивелировать свой косяк, и не обращаю внимания на то, как работают пацаны на своих дорожках. Отдаюсь стихии, сливаюсь с дружелюбной голубой гладью и получаю короткое «Зайди ко мне» от невозмутимого Алексеича.

Снимаю очки и, стряхнув капли воды, захожу в небольшой квадратный кабинет, высоко подняв голову.

– Тимур, давай по честноку, – тренер опускается в старое скрипящее кресло и устало потирает виски. – Тебе реально нужна эта сборная?

– Да.

– Я вижу в тебе большой потенциал, но если для тебя это просто развлечение и ты не готов серьезно относиться к делу...

– Я готов.

Перебиваю Алексеевича и смотрю на него с вызовом, который открывает мне любые двери и располагает большинство собеседников. Я не привык опускать руки перед трудностями и способен биться за то, что мне дорого. Но этого и не требуется, потому что тренер коротко кивает и перед тем, как зарыться носом в бумажки просит.

– Постарайся, чтобы мы к этому разговору больше не возвращались.

На этом вопрос исчерпан и я тихо прикрываю за собой дверь, прощаясь. А в раздевалке меня ждут переодевшиеся парни, и по напрягшимся плечам Темы я понимаю, что все это ему категорически не нравится.

– Погнали посидим где-нибудь.

Предлагает легкий на подъем и самый жизнерадостный из нас Ванька, пока Шилов вытирает полотенцем влажные волосы.

– Меня Слава в «Адажио» ждет. Если вас не смутит ее компания...

Кир смотрит на меня с откровенной неприязнью, как будто готов живьем спалить на костре, и мне становится жаль, что наша дружба не выдержала испытания, подброшенного судьбой. Едкое разочарование растекается по венам, но я не испытываю чувства вины, ведь у Кирилла был не один год, чтобы завоевать Стасю и расположить ее к себе.

И если ему это не удалось, то почему мы с ней должны отказываться от счастья и вести себя, как двое воришек, позарившихся на чужое?

– Погнали.

После недолгих раздумий соглашается рассудительный Темыч и, развернувшись, хлопает меня по плечу. А я радуюсь, что пацаны не встали на сторону имеющего определенный авторитет в универе Шилова и не объявили мне тотальный бойкот.

– Я домой.

Хмурится Кир, складывая в светло-бежевую сумку вещи, и первым покидает раздевалку. И никто не стремится уговорить его переменить мнение.

Слава

С ухода Тимура прошло минут пятнадцать, а я все еще глажу тыльную сторону ладони – там, где были его пальцы, стараясь удержать умиротворение внутри.

Пытаюсь настроиться на рабочий лад, ведь надо скинуть ребятам изменение в расписании и правки к проектам, но вместо этого листаю наши с Тимуром фотки, сделанные во время прогулки после кинотеатра. На них мы такие счастливые, что я завидую самой себе. Громов широко улыбается со снимка, а я льну к нему, обнимая руками за талию. Определенно, один из лучших моментов в копилке моих воспоминаний.

Собравшись с силами и отправив одногруппникам нужные файлы, я расслабленно мурлычу и заказываю еще одну порцию кофе. Чтобы цедить пряный терпкий напиток с нотками апельсиновой цедры и корицы и строить планы на вечер. Вернемся с Тимуром домой, закажем пиццу и будем смотреть какой-нибудь фильм. По большому счету, мне все равно, что Громов выберет, лишь бы под моими пальцами билось его сердце, а горячее дыхание обжигало кожу.

Кинув беглый взгляд на экран, оставляю мамино сообщение непрочитанным и, секунду поразмыслив, отвечаю на звонок Летовой, несмотря на то что меня определенно ждет море экспрессии и океан придирок.

– Аверина, ты коза!

Безапелляционно заявляет подруга, и я отчетливо представляю, как две глубоких складки разрезаю ее лоб.

– С чего вдруг?

– Чатку вторые сутки бомбит, а ты трубку не берешь! Я, как твоя подруга...

– Имеешь право все знать? – я беззлобно перебиваю Лидку и, накручивая локон на палец, продолжаю: – можешь подскочить в «Адажио», я буду тут еще пару часов.

Я не знаю, где тусовалась Летова во время нашего разговора, но скорости ее перемещений можно позавидовать. Потому что спустя десять минут она плюхается на диванчик напротив меня и пытается поправить потекший макияж, проклиная обильный снег и порывистый ветер.

– Ну, ты подруга, блин, даешь! – охает Лидка после того, как озвучивает длиннющий заказ, и поднимает большой палец вверх. – Тебя пол универа обсуждает! А, правда, что Тимур с Кириллом подрались?

Я длинно, обреченно вздыхаю и думаю, что пора готовить язвительные таблички и дурацкие мемы, чтобы демонстрировать их на входе в альма матер, в аудитории на лекции и в ресторанном дворике.

– Нет, не правда, – насладившись разочарованием, мелькнувшим в Лидкиных глазах, я невозмутимо отпиваю полуостывшего кофе и с торжеством декламирую. – Зато Шилов опрокинул тридцать бокалов с шампанским, сбил с ног официанта и поспособствовал тому, что праздничный торт оказался на голове у его отца.

– Ни хрена себе! – со свистом роняет Летова, представив описанную мной картину в красках, и тонко смеется, заражая беззаботным весельем.

И я не успеваю рассказать ей о взбесившейся Елене Евгеньевне, о лекции в исполнении моей матери и собственных по этому поводу чувствах, потому что от Тимура прилетает сообщение.

«Не против, если я с пацанами подъеду?»

«Шилов с вами?»

«Нет».

«Тогда ждем вас с Лидой».

«Окей».

Мы успеваем заказать на всех большую мясную пиццу до того, как в кафе вваливаются парни, и в помещении сразу становится тесно. Пришедшие с Громовым пловцы чуть ниже его ростом, чуть уже в плечах. Оба светловолосые, подтянутые, с ослепительной белоснежной улыбкой, словно сошли с обложки голливудского журнала, рекламирующего нижнее белье или элитный парфюм.