Бедный Павел. Часть 2 (СИ) - Голубев Владимир Евгеньевич - Страница 30

Со Строгановым было ещё сложнее. Хитрец, авантюрист, дипломат — он оказался просто гением интриги и убеждения. Уговорить неглупых вельмож европейских дворов дать денег ему лично, под переворот, причём ещё и под его личный переворот уже после переворота Паниных — это просто высший пилотаж. Если бы не во многом случайный его арест в Риге — случайный, я посмотрел отчёты и поговорил с исполнителями — у Строганова могло что-то получиться. Он всё хорошо просчитал, всё спланировал. Положительно, талант.

Говорил я с ним, много говорил. Ну вот чего у него не было? Всё было — деньги, власть, женщины, перспективы, а он в заговоры играть начал. На трон захотел? Но всё-таки граф Строганов — это тебе даже не боярин Годунов[28], куда он полез? Чистой воды авантюрист. Просто жалко такого казнить. А, с другой стороны, отправишь его куда, а он там новый заговор сколотит…

Напоследок, наконец, занялся Андрюшей Разумовским, сидевшим в Шлиссельбурге уже более полугода, и остававшимся там чуть ли последним заключённым. Откладывал я его дело, до последнего откладывал, но играть в прокрастинацию я позволить себе не мог.

Его допрашивали постоянно, а изоляция в крепости от всех связей во внешнем мире помогла моим следователям добиться от него всех подробностей его преступлений. Что же, он успел побезобразничать, но всё-таки убийствами он душу не отяготил. Это подтвердили и его люди. Вот странный человек — болтался по лесам более полутора месяцев, грабил, но не убивал. М-да…

Читая заключение по Андрею, я пришёл к выводу, что он дозрел до разговора. Что же пора, хватит отодвигать от себя неприятное. Да, мой друг, или человек, которого я считал другом, предал меня, причём почему, я не понимал, пора было это выяснить. Пусть мне это и больно…

Его привезли ко мне в Петергоф, с чёрным мешком, надетым ему на голову. Он не знал, куда его везут — может, и на казнь. Андрей понял, где он, только когда у меня в кабинете смог увидеть окружающий мир.

— Здравствуй, Андрей!

— Приветствую Вас, Павел Петрович! — он говорил хриплым голосом, щурясь от света. Обстановка моего кабинета была ему хорошо знакома и он, очевидно, понимал, куда его привезли.

— Зачем ты предал меня, Андрей? Ты же понимал, что действуешь против меня, что заговор обречён? Зачем? — чего тянуть? После всего он был готов говорить, я в этом не сомневался. Уже просто хотелось быстрее всё выяснить и покончить с этим. Я мог понять хоть принять бы не смог, предательство ради каких-либо благ, но вот так… Бред какой-то! Ночной кошмар!

— Скучно мне было, Павел! Скучно! — хрипло застонал он, почти завыл. — Я вот сколько в каземате сидел, всё думал — зачем? А вот не знаю! Скучно, и всё!

— Скучно? Так ты же только с войны вернулся! После моего возвращения ты бы получил почти всё, о чём ты мечтал! Как скучно?

— Вот так, Пашенька! Сам не знаю как… Просто скучно стало, и что-то в голове повернулось — айда побешусь, побегаю! Не думал вообще, как я тебе потом всё объясню, только скучно было и всё… — он сам сел на стул, низко опустил голову и уже почти бормотал.

— Это всё, Андрей? Ты что-то хочешь мне ещё сказать?

— Не знаю, Пашенька… Что сказать не знаю! Столько слов в голове, а что сказать не знаю! Всё ерундой кажется!

— Ты же предал меня, Андрей! — в моём голосе была такая же неизбывная тоска.

— Предал, Ваше Императорское Высочество! Как есть — предал! И прощения мне нет! Хоть и хочется очень! Но, не могу я тебе, братец, объяснить, что это было! Помрачение какое-то… Прости, если можешь! — на последних словах его голос вообще превратился почти в шёпот.

Я кивнул гайдукам и его увели. Сам же решил пройтись к морю. Было холодно, и сыпала морось, я же шёл вдоль моря и смотрел себе под ноги. Как странно… Андрей не смог объяснить, какое-то наваждение, бездумная лихость, и всё. Но ведь примерно тоже говорили ещё многие заговорщики, тот же Строганов. Где здесь логика? Странные люди.

Пётр Великий когда-то перенёс столицу в Петербург. Тогда он бежал из Москвы, которая непрерывно бунтовала, причём эти вспышки тоже были без смысла и порядка. Слишком много пассионариев в одном месте собралось, и что-то вроде цепной реакции началось… И вот, уже в Петербурге снова скопились они в одном месте и ведут себя как молодые собаки — носятся, высунув языки, лают, безобразничают! Иначе, как объяснить это столпотворение молодых идиотов? А то, что молодые ученики корпусов в категорической форме поддержали меня — это, конечно, заслуга обучения, что-то всё-таки привившее им, но, в большей степени — директоров корпусов, которые повели их за собой своей харизмой. Тоже очень похоже на пассионарный взрыв.

Столько переворотов в России за последнее время случилось. Всё ещё с Екатерины I началось, которую на престол гвардия посадила, а потом понеслось. И я вот с мамой на престоле сижу после переворота, да уже и не одного. С этим надо заканчивать, однако. В прошлой жизни Павла Петровича ведь свергли, а потом и сына его Николая чудом не скинули. К чёрту такие игры!

Я, конечно, много таких ярых на Камчатку отправил. Вот, чувствую, они и там накуролесят… Что они учудить могут? Там и нет толком никого, главное, чтобы на китайцев не полезли. Сейчас там империя Цин сидит и крепко сидит. Империя была очень крепким соперником, который в конце XVII века нанёс нам чувствительнее поражение[29].

Маньчжуры[30] тогда выбили наших поселенцев из Приамурья, отодвинув границу на Аргунь и Становой хребет, и едва не захватили Забайкалье. Я хорошо помнил, что снова освоить эти земли мы смогли только в середине века следующего, когда те сильно ослабели[31]. А сейчас — они были на пике могущества, уверенно захватывая Центральную Азию[32].

Требовалось их контролировать, не допустить их нападение на Россию. Если бы они захотели, то лишились бы мы Нерчинска[33], и это как минимум. Нам-то туда большие силы не перебросить — задавят. Только бы на них не полезли! Но здесь я всех так накрутил, авось удержат. А вот с японцами, боюсь, ничего дожидаться не станут — полезут на рожон!

Вот, кстати, в конце концов, пусть туда Александр Строганов и отправляется — в русскую духовную миссию в империи Цин[34]. Посольства-то нашего там нет — маньчжуры не дают. Столько усилий было предпринято по укреплению отношений. Даже что-то получалось, недаром удалось вывезти несколько специалистов по бумаге и шелковым тканям. Но позиция маньчжуров и их презрение к окружающему миру снова всё свело почти к началу. Требуется в Китае усиливать наше представительство, вот пусть он там и развернётся со своими интригами. Посмотрим, может и принесёт он пользу Родине.

Ладно, а с остальными-то что делать? У меня наверняка таких пассионариев полным-полно. Я смотрел на море, оно было серо, но спокойно. М-да, опасно держать столицу здесь — в Петербурге. Здесь и буйных много, и место — на самом краю империи, причём дальше в эту сторону нам расти как-то не с руки. Зачем нам Финляндия? Или Швеция? Холодно, голодно там, у нас вон на юге земли полно́ и богаче она сильно. Да ещё и наводнения эти, и дождь, и сырость. Вон, половина вельмож ещё не старые люди, а больные насквозь.

Нет, мне Питер в прошлой жизни очень нравился, не подумайте чего, да и сейчас — строгий он, красивый. Но как столица… Вот снова вспомнилось, как в детстве мне попался альбом с Медным всадником Пушкина, и там было много картинок про наводнение. Я тогда боялся, что вода ко мне в комнату набежит. Долго боялся, спать мешало сильно. Мама замучилась меня по ночам успокаивать!

Столицу надо будет переносить, пожалуй. Ладно, об этом думать надо и денег на это сейчас точно нет. А вот что с Андреем-то делать? На Камчатку, как всех? Куда-нибудь в Тмутаракань, как Строганова? Нет, не годится — он всё-таки мой друг, хоть и подвёл меня сильно. Разумовский действительно парень смелый, умный, но идиотизма у него чересчур. Обломаться ему надо, повзрослеть. Но и наказать надо — здесь без вариантов. Пусть ещё посидит — я подумаю.