Привет, грабли! Да, снова я (СИ) - Лабрус Елена - Страница 8

Он показался Саве смутно знакомым, но Савелий обратился не к нему:

— Это кто? — повернулся он к Насте. — Твой парень?

Разборки с её ухажёром точно не входили в его планы. И совсем не вязались с тем, что она только что сказала. Но это первое, что Сава подумал. И то, что девушка непрошенного гостя знает, было написано на её несчастном и виноватом лице.

— Ну, хочешь, буду твоим, — сдвинув вниз очки, тот выразительно прижался к Саве и, открыв рот, поиграл раздвоенным кончиком языка.

— Змей! — раздался следом женский голос.

Та, что вошла следом цыкнула на него, как на ручную зверушку, что должна знать своё место. И остановилась у двери.

В небольшой Настиной каморке, где и так, как у папы Карло под лестницей, было не развернуться, стало по-настоящему тесно, но Сава резко взмок совсем не поэтому…

Перед ним стояла бывшая жена.

— Кира? — выдохнул он.

— Дорогой, — улыбнулась она.

Кира. Это было странное чувство. Чувство, похожее на великана, что много лет просидел прикованным к скале, покрывался илом, обрастал ракушками и казался мёртвым. И тут вдруг встрепенулся, сорвал гнилые оковы, и встал. В полный рост.

Но что это было за чувство?

Он любил её так сильно, что ради неё готов был в огонь, воду, по раскалённым углям, по битому стеклу. Но вырвал из своего сердца.

Он забывал её так мучительно, что выйти в окно казалось ему хорошей идеей, а острые предметы вызывали одно желание — вскрыть вены. Но он справился.

Сава уехал. Начал жизнь заново. Почти забыл, что она была в его жизни.

Но вернулся. И не прошло недели — как она снова здесь.

На расстоянии вытянутой руки.

Сава не понимал, что чувствует.

Хочет протянуть руку, чтобы прижать её к себе.

Или хочет протянуть руку, чтобы её придушить?

— Чем обязан? — холодно спросил он.

Абсурдность ситуации, что она появилась именно сейчас и именно здесь, поднимала её на уровень бреда, сна или галлюцинации. Сава даже тряхнул головой, надеясь, что этот морок спадёт. Но всё было именно так: Кира стояла в Настиной квартире. И оказалась здесь явно неслучайно.

Высокая. Стройная. Темноволосая. Роковая и опасная, как отточенная бритва. Красивая до неприличия. До невозможности вздохнуть. Она царственно махнула рукой. И сначала за дверь выскочила Настя, боясь встретится с Савелием глазами. А потом походкой человека, который уходит не по приказу, а сам, удалился Змей.

Они остались одни.

— Ты не меняешься, — покачала Кира головой.

— В каком смысле? — не понял Сава.

— Помнишь, как мы познакомились?

Помнил ли он?

Сава помнил, что ему было восемнадцать. Лето. Он только закончил школу, поступил в университет и был счастлив. Счастлив настолько, что готов был делиться своим счастьем с каждым. А она… она сидела за барной стойкой кафе в самом уголке и роняла слёзы в стакан с водой…

Ах вот она о чём! Бар, плачущая девушка. Да, всё это уже было в его жизни.

И да, тогда он тоже подсел. Купил ей выпить. А она сказала ей нужен, просто жизненно необходим — он, и показала на его штаны.

Разве мог Савелий отказать? Юный, горячий, голодный, готовый хоть где, хоть с кем, с трудом поверивший в своё счастье, что такая девушка, как эта… хочет с ним?

Сколько же дней они не вылезали из постели? Обнажённые, потные, безумные.

Сколько раз принадлежали друг другу? До хрипоты, до дрожи, до бессилия.

И когда он привёл её домой и сказал родителям, что женится, не хотел слушать возражения.

Впрочем, родители и не возражали. Просто сказали: «Сынок, не торопись!»

Съезжайтесь. Живите вместе. С нами в доме. Или снимайте квартиру ближе к университету. Только, пожалуйста, не надо штампов в паспорт, хотя бы пока не закончишь учёбу. И предохраняйтесь!

Но память, кажется, забросила его слишком далеко…

— Да, ты права. Я не меняюсь. Но что здесь делаешь ты?

— Видишь ли, милый, я здесь потому, что ты мне нужен.

— Это я уже понял. Зачем?!

— Чтобы следить за Астаховым.

— ?.. — Сава потрясённо развёл руками, не находя слов.

— Милый, — она покрутила на пальце кольцо. Не обручальное. — Просто сделай, что я прошу.

— И что же ты просишь?

— Узнать о покупке каких домов сейчас ведёт переговоры Алекс…

Сава покачал головой:

— Не понимаю.

— Дорогой, ты знаешь, как он поднялся?

— Понятия не имею. Если ты в курсе, моя работа заключается в том, чтобы сказать куда ему двигаться дальше. И остальное меня не интересует.

— Я тебе расскажу, — оглянувшись, Кира развернула стул и села, закинув ногу на ногу. Ей чертовски шёл этот стиль «вамп» — femme fatale, таинственной, жестокой, коварной и непреодолимо притягательной. Впрочем, ей любой стиль шёл. Она была дьяволица, что умела принимать любой облик. Если бы Сава это знал, когда смотрел в баре на её трогательное платьице в горошек и трепещущие ресницы много лет назад…

— Хорошие дома они, как коллекционное вино и предметы искусства, Савушка, не любят чужие руки. Об их продаже не говорят вслух. Их не предлагают по объявлению. О том, что графиня N больна и её внучка решила избавиться от особняка, сообщают шёпотом за стаканчиком хереса. Так это происходило тогда. Так это происходит сейчас. А знаешь, что такое хороший дом?

Сава развёл руками.

— Тот, за который платишь десять миллионов, а продаёшь за двести. Тот, у которого есть история. Тот, где под слоем штукатурки можно найти роспись да Винчи, или пропорции Кваренги. Но если ты не вхож в этот круг, тебе ни за что не узнать, что стоит покупать, а что — нет. С чем готовы расстаться владельцы, а о покупке чего не стоит и заикаться, если не хочешь навсегда попасть в «чёрный список» риелторов.

— И при чём здесь Астахов?

— Он тот, кто узнаёт о таких домах первый. К нему первому обращаются, если в графстве Уилтшир скончался шестнадцатый и последний лорд Аранделл и дом с пятью коттеджами, шестью теннисными кортами и бассейном в огороженном саду продаётся.

— И ты хочешь… — сделал Сава паузу, давая ей слово.

— Просто узнать о таком доме, — улыбнулась она нежно. На её щеках заиграли две трогательных ямочки, а в солнечное сплетение Савелия словно воткнули нож и провернули.

Это было как езда на велосипеде — ты забыл, как ехать, боишься, сжимая в руках руль, но тело помнит и хочешь ты того или нет, уже крутишь педали и несёшься вниз с отвесной горки.

Он не хотел помнить Киру, но его тело помнило и откликалось.

Вот только хорошо, что кроме тела у него ещё был разум.

— У тебя есть деньги купить загородный английский дом?

— Если потом смогу продать его в двадцать раз дороже, то я найду.

— Вижу, идея сказочно разбогатеть до сих пор тебя не оставила, — усмехнулся он.

— С той лишь разницей, что теперь я не хочу удачно выйти замуж, теперь я хочу заработать эти деньги сама.

— И я должен сказать тебе, что сейчас присматривает Астахов? И всё?

— Да, милый, — кротко улыбнулась Кира. — Небольшая услуга в память о наших пусть недолгих, но ведь, согласись, незабываемых отношениях.

У него к бывшей жене было столько вопросов, что начни их Сава задавать и можно было простоять здесь весь день. Но оттого, что он помнил, как много их связывало, а, может, потому, что ни черта не понимал, её предложение казалось ему безобидным.

Кира встала и подошла.

Сава и хотел бы попятиться, но было некуда — позади стояла кровать.

— Дорогой. У Астахова на балансе шестнадцать таких особняков. Шестнадцать. По всему миру. От него не убудет. А я хочу всего один. Я так долго искала этот свой, может, единственный шанс. Один дом, чтобы сделать как сделал он. Снять свежую штукатурку, обнажить полы до византийской смальты и… разбогатеть, — шепнула она ему. Его уха коснулось её горячее дыхание, потом влажный язычок.