Принц Густав. Выжить и победить (СИ) - Полякова Маргарита Сергеевна - Страница 26

— По-восточному варварски, но красиво, — восхитился Густав.

Да. Пожалуй, именно по-восточному. С европейскими традициями царский двор не ассоциировался от слова «никак». Даже соседняя Польша (к которой, если верить сплетникам, тяготел Годунов) была местным русичам менее понятна и близка, чем, скажем, Персия. В Европах с женскими правами тоже было не ахти, но все-таки не до такой степени печально. Ни супруги, ни дочери царя я за столом не увидел.

Зато почувствовал. Прямо спинным мозгом уловил, что меня рассматривают. Сначала решил, что паранойя взыграла, потом подумал, что телохранители бдят, и только затем разглядел в стене несколько небольших зарешеченных окошечек. И вспомнил, что читал в исторических романах. Похоже, женская часть царской семьи (а может, и не только они) смотрели на меня именно оттуда.

Подобное любопытство ничем мне не угрожало, так что я расслабился и присоединился к пиршеству. Тем более, что Годунов выделял меня прямо-таки напоказ — посадил за свой «царский стол», выделил отдельного кравчего и чашника и даже сказал пару слов в мою честь. Я ответил тем же, поскольку более-менее овладел языком.

А дальше началось светопреставление…

Мне был подарен огромный дом в центре Москвы недалеко от Кремля. Мечта всех «понаехавших», хотя в реалиях 17 века не такая сияющая. Дом каменный. Двухэтажный. С многочисленной прислугой (которая, наверняка, стучит если не напрямую царю, то кому-нибудь из его ближников).

Окна, правда, узкие, и стекла в них паршивые, но если б вы видели меха в моей новоприобретенной спальне… Помните мультик, в котором Скрудж Макдак нырял в горы золота? По меркам 17 века именно горы золота меня и окружали. Только в меховом эквиваленте. То есть, нырять в них было гораздо мягче и приятнее.

Однако самый большой шок ждал меня на следующий день. Мне вручили грамоту, согласно которой, я стал владельцем Калужского удела — три города с волостями, доход с которых будет поступать исключительно мне. Вот тут-то я и выпал в полный афиг. Так и захотелось процитировать Годунову незабвенного Жоржа Милославского:

— Да ты что, сукин сын, самозванец, казённые земли разбазариваешь?! Так никаких волостей не напасёшься!

Однако, как оказалось позже, я царя неправильно понял. И удел с волостями были предоставлены мне «для дохода». То есть, Годунов будет содержать меня вместе с моими спутниками за их счет. Сначала меня это немного покоробило, а потом я подумал — да что такого? Пригласил — пусть оплачивает свои капризы. Годунов-то уже продумал, что собирается с меня получить.

Меня оповещать о царских планах никто не собирался, что слегка напрягало. Я привык просчитывать свои действия наперед. И готовить пути отступления заранее. Но Годунов ничего определенного мне так и не сказал. Хотя, учитывая современную скорость жизни и принятия решений… не все сразу. Подождем немного.

Вообще-то, у меня была наглая идея, которую я планировал предложить Годунову. Правда, неясно, как он отреагирует. Ибо идея эта из просвещенного циничного будущего А планировал я, ни больше ни меньше, объявить себя законным принцем и наследником шведской короны. И организовать собственное правительство в изгнании.

Момент удобный — всего каких-то несколько лет назад закончилась очередная русско-шведская война. Причем закончилась неудачно для Швеции. Плюс, Сигизмунд настроил против себя местную знать, проиграл Карлу корону в битве у Стонгебру и где-то год назад был низложен риксдагом.

Однако Карл водружать корону на голову не спешил. Так что официально короля в Швеции не было. И тут я нарисуюсь, такой красивый!

Один я подобную авантюру не потянул бы. Даже учитывая наемников. А вот с Годуновым за спиной — может, и получится. Трон я, конечно, вряд ли получу (хотя Случай — тварь жестокая, опасная и внезапная). Но положение свое улучшу.

Как потом оказалось, Годунов мыслил примерно в том же направлении. Только не так нагло. Он пока ограничивался тем, что пугал мной гостей — специально приказывал везти их мимо моего дома. Однако я сильно сомневался, что на Сигизмунда это подействует. Да и на проезжавшего мимо Льва Сапегу тоже. Не того калибра были люди, чтобы пугаться всякой фигни.

Идея Годунова была проста: заявить, что захват прибалтийских земель и создание Ливонского королевства — это только для восстановления справедливости. Типа, лишили бедного мальчика короны, пришло время за это ответить. В принципе, не такая плохая идея. Карл откажется от Эстонии, а я должен пообещать не претендовать на шведский престол. Плюс, Карл получит двух союзников против Польши.

Для Годунова действительно расклад неплохой. Но что со всего этого получу я? По плану царя — я всего лишь разменная монета. А меня это не устраивает. Да, получить престол Ливонского королевства было бы неплохо. Но этого мало! Нужны гарантии! Причем как от России, так и от Швеции.

Быть всего лишь проектом Годунова я не хотел. Однозначно. Я уже понял, что царь не воспринимает меня всерьез. Невзирая на то, что ему доложили о моих успехах. Да и подарки, которые я подарил, говорили о многом. Но несмотря на разговоры о том, что Годунов, якобы, тянулся к западным образцам, в реальности я этого не заметил. Да, часть его одеяний была по польской моде, а не русской. Но я не сказал бы, что ощущалась глобальная разница. А при личном общении… прямо чувствовалось невысказанное «если иностранец — значит, второй сорт».

Годунов довольно серьезно ограничил мою свободу, и порой я чувствовал себя больше пленником, чем гостем. Но в 17 веке охрана не была столь продвинута, как в 21-м, так что я особо не парился. Изображал послушного мальчика, а Витр уже нашел несколько способов сбежать.

— Я не хочу покидать Москву, — ныл Густав. — Давай подождем. Может, это наш единственный шанс на шведскую корону.

— Какая корона? Ты же взрослый человек. Кто тебя ждет в Швеции? Кто примет тебя в качестве короля?

— Но если я покажу себя…

— Тогда тем более не примут, — оборвал принца я. — Там никому не нужен сильный, властный правитель.

— Но подданные должны защищать своего короля! — возмутился Густав.

— Ты для них не король. Они не знают тебя. И не помнят. И уж точно не обрадуются, когда мы припремся к ним с вражеской армией. Я тебе больше скажу, ты и Годунову не нужен в качестве сильного правителя.

Блин! Сколько уже живу в этом времени, и все не могу привыкнуть, что слова «патриотизм» здесь не существует в принципе. Взяться за оружие, защищая собственность и семью (именно в таком порядке) — без проблем. За деньги? Тем более без проблем. Даже правители ратовали не за страну, а за свой интерес. Терять земли/рынки сбыта = терять доход и уровень власти. Люди с государственным мышлением рождались не так уж часто.

Густав явно был не из них. Надо ему трон отвоевать? Пофиг, каким способом. Даже мысли не возникло, что он приведет врага на родную землю и устроит своим подданным веселую жизнь. Не встретили с радостными воплями? Не водрузили корону на голову при первой просьбе? Ату их!

Смотреть на подобное поведение было странно, но ни перевоспитывать Густава, ни уговаривать я не стал. С чего бы? Для меня Швеция — чужое, враждебное государство. И если у России внезапно станет на одного врага меньше, это только к лучшему. Хоть и не особо мне нравилось жить в Москве, хоть и казалась она мне чужой, но… не мог я пройти мимо.

— Неужели ничего нельзя сделать? — ныл Густав, страдая по недоступной шведской короне.

— Почему нельзя? Можно. Я уже почти дожал Годунова, чтобы он официально признал нас принцем и претендентом на шведскую корону. Остальное царь уже сделал.

— Он меня удивил…

Да я сам офигел до невозможности! Именно в тот момент, когда я уже поверил, что слова Годунова — это просто треск в эфире, не несущий смысла (и уж тем более обязательств), меня в очередной раз позвали предстать пред царскими очами. И тут-то Борис выдал.

Во-первых, как оказалось, у него действительно был план по созданию Ливонского королевства, причем реальный. С картами и финансовыми расчетами. В точности и того, и другого я сомневался, но сам факт их наличия радовал. Во-вторых, мне показали войско, с которым я должен был идти завоевывать нужные земли. Ну а в-третьих, я, наконец, познакомился с Ксенией.