Вик Разрушитель (СИ) - Гуминский Валерий Михайлович - Страница 2

Мысли Добра снова метнулись к самому важному для их путешествия предмету. Откуда появились Источники магии, ныне живущие еще знали. Время безжалостно стирает память, а первые люди, причастные к зарождению чародейства, старались как можно меньше говорить, что существуют некие точки Силы, где можно пройти инициацию Дара. Говорили о небесном огне, пронзившем земную твердь в разных местах. Судачили о железных камнях, бивших огромные дыры в разных местах; что эти камни несли в себе божественную энергию Космоса.

Но все знали об единственной ценности Источника: стоило кому-то пожить возле него несколько дней, у человека появлялась Искра, с помощью которой можно было творить любые чудеса. Призывая на помощь невидимых помощников, он затачивал кромку ножа или топора одним движением пальцев; зажигал огонь без трутня и кресала; валил деревья; поворачивал реки вспять. И чем дольше счастливчик находился рядом с Источником, тем ярче разгоралась Искра и усиливала Дар.

Самые отчаянные и смелые уходили из общин, из деревень, из своих родов, чтобы найти земные дыры, откуда исходит магическая мощь. Прикоснуться к невидимым волнам и стать обладателем небывалых возможностей.

Именно так обрели силу Милославские, севшие на Источнике. Уже третье поколение Великих князей впитывает в себя щедрый Дар небесного камня. Который лежит в центре родовой усадьбы в Зарядье под мощной охраной и дарит Искру новой династии. Всех детей нынешний Великий князь зачал над Источником. Страшно представить, какая магия будет подвластна наследникам.

Рюриковичи пытались захватить Источник, но большинство полегло в жуткой бойне на Кулишках под Москвой почти двести лет назад, а оставшиеся в живых были рассеяны по дальним углам Руси, и мало кто из них с тех пор мог служить новой династии. Милославские не жаловали корень Рюриков. А вот свои колена усиливали чародеями.

Добр знал, что еще нескольким родам посчастливилось найти Источник и зачать Искру в своих детях. Русь отныне подчинена Милославским, а иные Роды соперничают с ними за право жить, богатеть и править своими землями, на которых издавна сидели, и закрепить за собой то, что забрали у слабого соседа. Знали, что надо торопиться. Усилятся Милославские, всех в один ряд поставят, согнут выю.

Те, кто успел окунуться в первородную Силу, со временем смог передавать Дар по крови. Постепенно стали образовываться замкнутые боярские кланы, воинские ордена, жреческие сообщества, чья сила и власть зиждилась на магической энергии. Простолюдины были отсечены от возможности прикоснуться к Дару. Даже христианская церковь с приходом на Русь старалась найти не только одаренных, но и ставить свои храмы на частичках небесных камней. Святое воинство, умеющее защищать веру – великолепный придаток к божьему слову церковных патриархов.

Возможно, пройдет еще не одна сотня лет, прежде чем на землях установится хоть какой-то порядок, и люди будут жить по кону, а не по звериной жажде наживы.

Откуда отец прослышал про якутский Источник, Добр не знал. Просто однажды молодая поросль старика Мамона – выходца из рода Дмитриевых – снялась с места и подалась на восток вместе с крестьянами, служилыми людьми Великого князя и казаками. Сын подозревал, что дело вовсе не Источнике было, а в желании уйти на вольные земли. А уже в Мангазее отец засуетился и с остатками верных друзей двинулся дальше. Добр хотел остаться, но Рада, которую он встретил на зимовке в Устюге и успел там же взять ее в жены, несмотря на ворчание батьки, уговорила его продолжить путь.

Мамон поднял отряд ранним утром, когда еще склизкий и пахнущий тиной туман обволакивал болото густой пеленой, и снова впереди пошел старый эвенк. Он что-то негромко напевал, тыкая без конца в воду своим копьем. Шли, не растягиваясь, ощущая конец долгого пути. И как буляш обещал – к полудню вышли на поляну, заросшую мягкой луговой травой и окруженную холмами. В воздухе слышалось гудение пчел, от густого запаха багульника и иван-чая кружилась голова. Где-то в кустах звенел ручей.

– А местечко-то ладное, – ухмыльнулся Мамон, оглядываясь по сторонам. – Зимой, поди, сильных морозов не бывает. Али как? Геванча, ты знаешь?

– Подарок Великого Духа неба хранит эти места, – пробормотал эвенк, расхаживая по поляне. Как будто совершал какой-то обряд, держа в руках копье горизонтально земли. И каждый круг был шире предыдущего.

Добр окинул взглядом луговину. Она была приличных размеров. Неподалеку словно шрам на теле виднелись вывалы земли, уже взявшиеся густым изумрудным дерном. Мужчина оставил жену сидеть в тени молодого ельника, а сам направился в ту сторону. Он внимательно рассмотрел небольшой овражек, сравнивая его с ударом гигантского когтя, как будто неведомое животное пропахало им землю, беспощадно развалив ее на две половины, выворачивая требуху в виде булыжников и мелкого грунта наружу. Приглядевшись, Добр заметил в десятке метров, где заканчивался овраг, странное колыхание воздуха. Словно прозрачная кисея под дуновением ветерка лениво раскидала свои крылья по сторонам.

«Это все от жары, – скинув шапку, Добр провел по мокрому лбу рукой. – Только вчера мы дрожали от холода, а сегодня готовы раздеться до исподнего. Какое странное место – Сибирь».

Эвенк Геванча тем временем уже подходил по расширяющемуся кругу к Добру. Полузакрытые глаза, монотонный речитатив какой-то местной молитвы, легкое покачивание копья, лежащего на ладонях – таким выглядел проводник, пока не вступил в кисею дрожащего воздуха. Замерев на месте, он упал на колени и чуть ли не уткнулся головой в землю. Пошептав что-то, Геванча вскочил и с размаху всадил копье, с хрустом раздирая прочный дерн.

– Здесь небесный камень! – объявил он громко. – Копать надо!

Добр усмехнулся. Похоже, коготь животного, вспоров мать-сыру землю, остановился там, где сейчас торчало копье проводника, аккурат в конце вывала.

Люди оживились. Наскоро насадив свежие черенки на лопаты и кайлы, они ринулись к месту, помеченному эвенком. Голос Мамона зычно разлетался над поляной. Добр не стал участвовать в раскопах, там хватало добровольцев. Он вместе с Кручиной собирал сухие ветки для костра в близлежащем лесочке, а Рада готовила обеда. Перед этим она покормила сына, который теперь спокойно спал в тени.

Когда сушняка набралось достаточно, запалили огонь. Кручина то и дело посматривал в сторону работающих мужиков. Добр рассмеялся.

– Что, дядька Кручина, тянет в компанию?

– Да нешто, – отмахнулся мужик, почесывая бороду, – сами управятся. Батька твой за троих работает. Почуял наживу.

Сладковато-едкий дымок от разгорающегося костра приятно щекотал ноздри. Огонь начал облизывать закопченные бока артельных котелков. Удивительно, что здесь не было ни гнуса, ни комарья. Тяжелое пчелиное гудение навевало дрему.

– А ты видишь что-нибудь, дядька Кручина? – вдруг спросил Добр, кивая в сторону колыхающегося воздуха.

– Чего я должен видеть? – оскалив желтые зубы как старый волчара, ухмыльнулся мужик.

– Воздух плавает, – Добр вытянул руку. – Вон, как будто волнами ходит.

– Не вижу ничего, – Кручина прищурился. – Привиделось тебе, парень…

Он внезапно замер и с хрустом разломил толстую ветку в нескольких местах и подкинул в костер.

– Подожди, – верный отцов товарищ пристально взглянул на Добра. – Говоришь, что видишь вот это?

Он покачал ладонью, имитируя движение волн. Добр кивнул, а Рада с любопытством взглянула на мужа. Кручина почесал затылок и с кряхтением поднялся.

– Прогуляюсь до батьки, – сказал он. – Дров достаточно заготовили, хватит.

Солнце уже перевалило середину неба, а работы не прекращались. Копали по расширяющемуся кругу, а когда земли было выкинуто на поверхность прилично, стали углубляться. Пришлось Добру идти к работникам и звать всех на обед.

– Обманул, буляш копченый, – ругался сухопарый Мокроус, лихо наворачивая ложкой из котла. – Нет здесь ничего. Почитай, на два аршина вглубь ушли, а ничего не нашли, даже камешка мелкого!