Вик Разрушитель (СИ) - Гуминский Валерий Михайлович - Страница 11

Кормили нас неплохо, но не столь сытно, как хотелось бы. Растущий организм требовал пищи постоянно, вот и приходилось относиться к обедам со всей серьезностью, чтобы кто-то не перехватил твою пайку.

Девочки и мальчики кушали вместе, но за раздельными столами. Для помощи поварам выделялся наряд из обоих корпусов. Две девчонки и два пацана ежедневно помогали расставлять посуду, нарезанный хлеб, большие медные чайники, в которые по выходным дням наливали компот, и так же после трапезы убирали со стола. Мне всегда нравилось помогать поварам. Ведь тогда я мог вполне легально урвать лишний кусок хлеба с сахаром. Стянуть из кладовой банку тушенки или сгущенки считалось наивысшим пилотажем. Тогда в спальне был праздник. Да и кухарки подкармливали нас втихаря, чтобы Барыня не узнала. Сие действие строго запрещалось по каким-то собственным соображениям администрации приюта.

Мы с шумом и гамом расселись за столами, но никто не притрагивался к ложкам. Для всех был единый сигнал, который давал кто-то из взрослых дежурных. Сегодня дежурил Агафон. Он возник в проеме двери и направился на середину столовой, попутно грозно посматривая на притихшую приютскую братию. Не любил Хромец, когда за столами разговаривали. Мы на всякий случай прикусили языки. Никому не хотелось попасть в «штрафную роту», как в шутку называл сам надзиратель провинившихся за различные проступки. А безудержное веселье за обеденным столом как раз входило в этот список.

Следом за Агафоном вплыла Барыня с каким-то мужиком, облаченным в пятнистую потертую куртку и в такие же штаны. На ногах выделялись массивные армейские ботинки с толстыми подошвами. При виде этого человека нам стало не по себе. Лицо немолодого незнакомца выглядело так, словно на него наступила массивная лапа слона, а потом какой-то шутник или злодей прижег придавленную кожу раскаленной кочергой. По левой щеке вился жуткий рубец от такого ожога и уходил куда-то вверх. Если бы не густая шевелюра мужика, мы бы имели возможность лицезреть нечто нехорошее на черепе. Подозреваю, от сей картины многим ночью кошмары приснятся.

– Кто это, Вик? – шепотом спросил Борька, носящий кличку Селедка. Тщедушный мальчишка с утиным носом и темными язвами от оспы с раскрытым ртом смотрел на мужика, который, в свою очередь, задрал голову и с любопытством водил взглядом темно-карих глаз по тщательно выбеленным деревянным массивным балкам столовой.

– Я почем знаю? – мне было жутковато.

– Воспитанники, внимание! – хлопнула в ладоши Барыня. – Пока никто не приступил к обеду, выслушайте сообщение. К нам в штат назначен наставник по физическому воспитанию. Зовут его Мирон Афанасьевич Забиякин.

– Забияка! – тихо хмыкнул кто-то за соседним столом.

Но смеяться никто не осмелился. Агафон подобно злой собаке вычислил наглеца, проковылял к нему с тыла и легонько шлепнул по стриженному затылку.

– Свешников сегодня вечером чистит картошку, – прошипел он.

Ага, ясно! Свеча попался. Язык у него и вправду длинный и дурной.

– Я же ничего такого не говорил! – заныл Свеча – мальчишка из средней группы, низкорослый и нелепо сложенный, словно его лепили из сырого песка, да так и не довели до ума. Шея скособочена, ноги кривые как у степного наездника. Господин Бергер объяснял это болезнью, рахитом называется.

– Не умеешь язык за зубами держать – буду учить, – пообещал Агафон и застыл на месте, поводя ушами как настоящий сторожевой пес.

В столовой воцарилась тишина, нарушаемая выкриками тетки Марфы, – главной поварихи нашего приюта, получившей прозвище Бочка – где-то в глубине кухни.

– Хочу добавить, что Мирон Афанасьевич бывший офицер, ушедший в отставку со службы по состоянию здоровья, – Барыня подозрительно оглядела затихших воспитанников. – А еще он боевой маг. Настоятельно прошу вас, дети, проявлять уважение к человеку, отдавшего свое здоровье за нашу землю, за императора и Россию. Все, можете кушать. Староста!

– Я, Марья Дмитриевна, – подскочил к ней Ворон, который был поставлен на эту должность в мальчишеском корпусе. У девчонок подобную должность занимала красивая, но вредная Инга. Она сейчас сидела за длинным столом, занятым всеми воспитанницами и что-то тихо шептала на ухо Зинке Рыжухе.

– После обеда всех мальчиков собери на площадке, – сказала начальница. – Мирон Афанасьевич желает с вами познакомиться, поговорить. – Очень тебя прошу, отнеситесь к этом серьезно. А то я знаю вас. Некоторые сразу захотят в город убежать.

– Хорошо, задержу, – солидно кивнул Ворон и поспешил к столу, где разгорелась нешуточная битва за суп и кашу.

Младшая группа вовсю обсуждала появление обожженного мага, успевая работать ложками.

– Зуб даю, пацаны, что он в войне со Шведской Короной участвовал, – горячо убеждал нас конопатый и со скрюченными пальцами левой руки Василек. Рассказывали, что мальчишку подбросили к порогу сиротского дома родители, испугавшиеся неведомой болезни, поразившей малыша, и с которой не могли справиться мирские лекари. Посчитав единственно правильным решением отдать Василька на попечение княжеских служб, от него просто отказались. Уже в приюте Василек получил кличку Сухой, на что особо не обижался. Мы все здесь были в какой-то мере меченые и убогие. Единственной привлекательной чертой Василька были черно-маслянистые навыкате глаза. Красивые, бархатистые как теплая июньская ночь.

– С чего ты взял, что с Короной? – запивая кашу компотом, возразил Степка. – Война пять лет назад закончилась. Скорее всего, с немчурой на Одре схлестнулись. Там, я слышал, бронеходки с магическим оружием использовали, и тяжелые ППД с ракетными подвесками. Может, его там ранили? Ожоги видел, какие? Точно говорю, на Одре он был. Наверняка еле успел выскочить из горящей машины.

– Ха-ха! – взял говорунов на смех Борька-Селедка. – Можно подумать, сухопутных чародеев магическим огнем не поражает!

– Ты самый умный, да? – вздернул обмазанную кашей ложку смуглый татарчонок Салтан. – Откуда знаешь? Я могу выдумать, что он из мореманов, морской маг. Можно попасть и под обычный ракетный удар. Прошляпил атаку, вовремя не закрылся…

– Может, спросишь? – набычился Василек. – Гадать все мастера!

– Одра – это же в княжестве Польском, – сказал я. – А наши без договоренностей туда не лезут.

– Так поляки – наши союзники, – сказал Борька. – Император помог.

Остальные озадаченно промолчали. Василек все-таки попробовал найти ответ:

– Помогал какому-нибудь князю по-дружески.

А чародей с обожженной кожей на лице был спокоен, пока мы возбужденно шептались за столом. Он заложил руки за спину и с интересом продолжал рассматривать столовую и нас. Барыня что-то ему прошептала на ухо, мужчина кивнул, и они оба вышли наружу. Остался только Хромец, тяжело вышагивающий между рядами, контролируя порядок и зорко следя за тем, чтобы старшая группа ребят не своевольничала.

Я увидел, что Ворон поднимается с места, допивая свой компот, и заторопился доесть обед. Чувствовал, что сейчас нас погонят на площадку знакомиться ближе с обожжённым магом. Не очень-то хотелось толкаться в шеренге и слушать скучные наставления нового человека.

– Эй, карасики, закончили прием пищи! – весело крикнул Ворон, сыто похлопав себя по животу. – Девки, айда с нами на площадку!

– Сам вали, горлопан! – тут же откликнулась группировка во главе с длинноногой Ингой. – Там тебе кой-чего прижгут!

Тут же ощетинилась Зинка Рыжуха, при которой осмелились напасть на ее «кавалера». Мальчишки, улюлюкая, высыпали из столовой и через тамбурный переход направились на площадку. Там уже нас дожидался Мирон Афанасьевич. Маг, заложив руки за спину, расхаживал по взрыхленной после жаркой баталии под названием «выжигала» земле и с интересом что-то высматривал. А еще он считал шаги, едва при этом шевеля губами. Вот остановился возле глухого забора, окинул его взглядом и пошел вдоль, снова методично припечатывая тяжелыми ботинками пожухлый от жаркого солнца бурьян.

– А ну, построились, – зашипел Ворон, а его помощники с помощью подзатыльников и пинков выстроили неровную шеренгу, которая начиналась со старших и заканчивалась мелюзгой вроде нас.