Империя. Исправляя чистовик (СИ) - Марков-Бабкин Владимир - Страница 44

Внеплановый концерт по заявкам.

Война между Румынией и Венгрией стучалась в наши ворота. Наш автобронедивизион готовился к маршу к линии фронта. Мы перебрасывали туда и другие части, включая авиацию. Да, мы не хотели жарких боев, но и без них обойтись было невозможно.

– Александр, позволить развязать большую войну мы не можем, ты сам это все прекрасно понимаешь. За Венгрию вступится Германия и пошло-поехало.

– Я это понимаю. Но что прикажешь мне делать?

– Разве я могу приказывать суверенной стране?

Обоюдный обмен улыбками. Продолжаю:

– Пока видится три момента, которые должны удержать ситуацию под контролем. Первый – объявить частичную мобилизацию в Сербии. Второй – назначить на какой-то день, допустим, через неделю, собрание в Белграде глав государств Новоримского Союза. Это отвлечет внимание и собьет накал страстей. Третий – традиционный, начни запись добровольцев, пусть горячие головы не бузят на улицах, а едут на фронт. Допустим в составе тех же интербригад. И главное – дай моему министру графу Суворину неделю, чтобы попробовать изменить общественные настроения. Я знаю, что не все газеты у тебя под контролем, но, как мне представляется, у тебя ситуация не столь плачевна, как у Кароля в Румынии.

ИМПЕРСКОЕ ЕДИНСТВО РОССИИ И РОМЕИ. ВОСТОЧНАЯ РИМСКАЯ ИМПЕРИЯ. МРАМОРНОЕ МОРЕ. ОСТРОВ ХРИСТА. 11 мая 1919 года.

Императрица без сил сидела в кресле. Ярость схлынула, уступив место апатии.

Опустошение.

Как глупо всё.

Всё.

И что теперь с этим всем делать? Что делать ей?

– Пресвятая Богородица…

Её губы шептали слова молитвы, хотя она даже не осознавала того, что просит.

– Милосердная Дева Утешительница. Прости меня, грешную. Дай мне силы и мудрости. Удали с пути моего черные соблазны и лукавых соблазнителей. Помолись Сыну своему за детей моих, за мужа моего и за меня грешную…

В дверь осторожно постучали.

Глубоко вздохнув, Маша крикнула:

– Да!

Появилась Любушка Орлова и, сделав книксен, доложила:

– Ваше Величество! Срочная шифрограмма от Государя!

Сердце Маши ёкнуло, и она спешно протянула руку. Орлова, косясь на разгром в кабинете и переступая через битое стекло, приблизилась к столу Императрицы и протянула папку. Вручив Царице принесенное, она смиренно поинтересовалась:

– Будут ли ещё повеления, Ваше Императорское Величество?

– Нет, ступай.

Не обращая больше ни малейшего внимания на свою фрейлину, Маша спешно приступила к процессу дешифровки.

Люба благоразумно не стала задавать глупые вопросы о том, не нужно ли вызвать прислугу для уборки кабинета. На цыпочках она вышла и тихо прикрыла за собой дверь.

Четверть часа спустя Маша счастливо откинулась на спинку кресла.

«Маша, любимое моё солнышко!

Я так скучаю по тебе и по нашим любимым деткам! Кажется только что мы виделись, но какая же пытка расставание с тобой! Как мне хочется обнять тебя и всю расцеловать!

К сожалению, ситуация не позволяет мне немедленно броситься к тебе и заключить тебя в свои объятия. Как ты знаешь, некстати подвернулась война в Румынии, и я, словно тот пожарный, вынужден метаться по Балканам, дабы предотвратить большую войну. Сейчас я лечу в Белград, а затем, по всей видимости, мне предстоит Рим, так что могу передать привет всему твоему семейству.

В Бухаресте случился смешной казус – местные писаки не разобрались и написали, что ты тоже приехала. Я повелел дураков расстрелять (шутка).

Постараюсь к твоему дню рождения уже быть дома.

Мы уже заходим на посадку, так что вынужден заканчивать письмо. Да и расшифровывать длинное послание не так уж и просто.

Люблю тебя, целую в глазки и носик.

И в губы горячо-горячо.

Поцелуй от меня наших детей.

Навечно ТВОЙ Миша».

ОСТРОВ МЕДВЕЖИЙ. ГРЕНЛАНДСКОЕ МОРЕ. ЛИНКОР «МООНЗУНД». 12 мая 1919 года.

– Ваше высокопревосходительство! Посты наблюдения докладывают, что на остров Медвежий уже высадилась норвежская экспедиция, над островом поднят норвежский флаг. Какие будут приказания?

Адмирал Колчак мрачно обозревал в бинокль происходящее. Да, норвежцы, а, главное, британцы, не стали ввязываться в бой за Шпицберген, но вот Медвежий уже не стали молча отдавать. Что ж, их логика понятна – если русская эскадра не станет ввязываться в обострение у Медвежьего, то и все российские претензии за архипелаг можно фактически обнулить, переведя в длинную и обреченную дискуссию о международном праве и прочей переговорной галиматье.

Что ж, флаг Норвегии реет над островом. Британия передала северному королевству несколько своих крейсеров в качестве военной помощи, добавив к ним еще и ряд кораблей под английским флагом. База развернута, а корабли охранения рейдируют в виду острова.

– Связь с Гнездом.

– Слушаюсь, ваше высокопревосходительство!

ИМПЕРСКОЕ ЕДИНСТВО РОССИИ И РОМЕИ. ВОСТОЧНАЯ РИМСКАЯ ИМПЕРИЯ. МРАМОРНОЕ МОРЕ. ОСТРОВ ХРИСТА. 12 мая 1919 года.

Unafurtiva lagrima

Negliocchi suoi spunto:

Quelle festose giovani

Invidiar sembro. *

Длинный шелковый плащ развивался за спиной тонкой женской фигуры, стоявшей на смотровой площадке. Ветер с моря раздувал синий плащ, синий, словно море, синий, словно небо.

Женщина раскинула руки навстречу Солнцу и широкие рукава ее лазоревого платья слились с плащом и затрепетали на ветру, словно крылья.

Che piu cercando io vo?

Che piu cercando io vo?

M’ama! Si, m’ama, lo vedo, lo vedo.

Полная грусти песня лилась над морем и островом, разносимая ветром далеко от вершины.

Примечание (вольный перевод с итальянского):

* Слёзы украдкою

С очей скатились её;

Эти праздничные молодые люди

Смотрят с завистью…

** Что же мне дальше искать?

Что же мне дальше искать?

Он любит меня! Да, он любит меня, я вижу, я знаю.

ИМПЕРСКОЕ ЕДИНСТВО РОССИИ И РОМЕИ. ВОСТОЧНАЯ РИМСКАЯ ИМПЕРИЯ. МРАМОРНОЕ МОРЕ. ОСТРОВ ХРИСТА. 12 мая 1919 года.

– Fermati, fratello! *

Он положил ладонь на плечо шофера.

– Останови, просит человек.

Сообразив через переводчика, чего хочет главный пассажир, водитель прижал авто к обочине и остановился. Итальянец тут же выскочил наружу и закрутил головой, пытаясь установить источник пения.

К нему подошел переводчик и вопросительно посмотрел на него.

– Я могу вам чем-то помочь, синьор Муссолини?

Тот кивнул.

– Да, друг мой. Откуда это? Кто это поет? Неужели, это сама…

Иван Войнов прислушался.

– Да, синьор Муссолини, это наша Императрица Мария. Она часто поет на балконе. Только сегодня грустное…

– О, Дева Мария! Джованни, я и не знал, что нашей благословенной Иоланды такой прекрасный оперный голос! Бог мой, да будь на вашем острове настоящие ценители, они бы толпами собирались у подножья балкона и просто возвели бы лестницу из цветов к ее ногам! А какой диапазон!

Стоявший позади шофер аккуратно тронул переводчика за рукав, и вполголоса спросил:

– Михалыч, а о чем поет Государыня-то?

Войнов покосился на итальянца, после чего кратко ответил:

– Это, Степан Петрович, ария «Una furtiva lagrima», что в переводе с итальянского значит «Потаенная слеза».

– О, Господи! – Петрович с чувством перекрестился, – скучает, Государыня наша, сердешная…

Не желая обсуждать Императрицу, переводчик сделал неопределенный жест и вновь обратил свой взор на гостя Острова. Тот лишь смотрел куда-то вверх, словно вглядываясь в небеса, силясь разглядеть в них ту, чей голос рождал это волшебство.

Но, конечно, он ничего не смог разглядеть. Императорский особняк был построен таким образом, что ни с одной точки острова не было видно ни сами царские покои, ни их Августейших обитателей.