Не моя девочка (СИ) - Каретникова Ксения - Страница 2

— Спасибо, — поднимаюсь вслед за Йонасом и протягиваю ему руку. Он усмехается, но ладонь мою жмёт.

Он идет к двери и я подмечаю в этот момент, что Йонас ниже меня ростом. Сидя, он казался мне почему-то выше, скорее из-за телосложения — здесь он меня крупней, в плечах шире.

Из кабинета мы выходим все вместе.

— Алексей введёт тебя в курс дела, я пока тебя ему отдаю, — говорит Лейтович. — Дальше посмотрим, что с тобой делать. Сегодня отдыхай, осмотрись. Кто знает, может ты передумаешь.

В зале ресторана расходимся. Йонас направляется к столу, за котором сидят четверо — женщина лет сорока, молодой парень, и две девчушки, одной лет десять, а другой примерно пятнадцать.

— А это кто? — спрашиваю я у Лехи.

— А это семья хозяина: жена и дети.

— Подожди, ты же сказал, что та девочка, что у барной стойки была, его…

Оглядываюсь, но брюнетки рядом с барменом уже не видно. Да и в зале тоже.

— Темыч, ты как маленький! Белка любовница его. Пойдем, пивка тяпнем, — Леха ведет меня к пустому столику, что не так далеко от сцены стоит.

— Белка? — переспрашиваю я, присаживаясь напротив друга.

— Ага. Бэлла она. Красивое имя и девчонка красивая. Уже лет пять хозяин с ней мутит. А раньше у него несколько любовниц одновременно было.

Вдруг музыка на сцене перестаёт играть, свет над музыкантами слегка приглушается, а вот над микрофоном наоборот — становится ярче. А возле него та самая Бэлла стоит.

Музыканты затягивают мелодию, а девочка начинает петь. Про то, что любя, не отрекаются и не завтра кончается жизнь.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍ Красиво.

И она красивая. Только вот факт того, кем она на самом деле является Йонасу разочаровывает. Таких девок я не перевариваю.

Бэлла

Свет бьет в глаза.

Несколько секунд я просто не вижу, что происходит в зале. А слышу лишь музыку. Чувствую ее вибрацию. На мелодию ложатся слова, которые идут прямо из моего сердца.

Я люблю петь.

Это еще с детства. Уроки игры на фортепиано я не любила, руки ломало, я психовала и огрызалась. А вот сольфеджио и пение обожала. У меня есть слух, есть голос. Меццо-сопрано.

Пою разное, под настроение. Сегодня и сейчас захотелось исполнить именно эту песню. Не то что она посвящена конкретному человеку, нет. А ситуации. Моей, жизненной.

Наконец глаза привыкают к свету. Веду взглядом по столиками, нахожу тот, за которым сидит Йонас со своей семьей.

Семьей. Большой, и на вид счастливой.

Они все смотрят на меня. Пристально. На лице Йонаса лёгкое негодование, на лице Анны, его жены, едва уловимая улыбка. Она чуть наклоняется к мужу и кладет голову ему на плечо, Йонас нежным жестом гладит ее руку. И от этого мне становится больно, в сердце колет, в висках стучит и голос невольно хрипит, пару раз срывается.

Но я беру себя и свои эмоции в руки.

— Спасибо, — произношу я в микрофон, закончив петь. Оборачиваюсь на музыкантов и киваю им в знак благодарности. А затем гордо и плавно спускаюсь со сцены.

У столика четы Лейтовичей останавливаюсь и добродушно произношу:

— Поздравляю вас с праздником.

У Йонаса и его жены сегодня годовщина свадьбы. Двадцать лет они вместе. Я старше их семейной жизни всего на три года.

— Спасибо, Бэллочка, — кивает Анна. — Вы чудесно пели. Впрочем, как всегда.

— Ништяк, — соглашается с матерью Томас. — Только вот песня древняя. Исполнишь что-нибудь по-современней?

— Конечно, — улыбаюсь я старшему отпрыску Йонаса, после чего смотрю на него самого.

Во взгляде злость. Он не любит, когда я к его семье приближаюсь. Но как тут не приблизиться? Раз уж он сам нас сталкивает на одной территории. Провоцирует. Знал же, что сегодня я выступаю. Знал же, что я их семейную идиллию увижу. Так чего тогда сейчас злостью в меня метает?

— Приятного вечера, — снова улыбаюсь и отхожу от столика.

— Спасибо, Бэллочка. Ждем вашего следующего выступления, — говорит мне уже в спину Анна.

И я вот с нее всегда поражаюсь. Она такая реально или просто делает вид? Словно не от мира сего. Такую обидеть и даже огорчить совестно. И я с ней всегда предельно мила и корректна. Никаких намёков, что я с ее мужем сплю. И уже довольно давно.

Иду дальше, рассточаю улыбки. В основном наигранные.

Фальшь, фальшь, фальшь. Как ее много вокруг и во мне.

Но вдруг встречаюсь взглядом с парнем. Глаза тёмные, скорее карие, лёгкая щетина на лице, но ему она идет. Но не это привлекло мое внимание. А то, как он на меня смотрит, глаз не сводя. Насторожено и мне даже показалось, что осуждающе.

Завсегдатаев ресторана я знаю, этот парень здесь точно в первый раз. И сидит он за столиком рядом с Лешкой, верной, скорее всё-таки левой, чем правой рукой Йонаса.

— Привет, — произношу я, склоняясь над Лешкой. А он в декольте мне пялится, всегда так делает, пока Йонас не видит.

— Привет, — отзывается Леша и наконец поднимает глаза на мое лицо.

На их столике два бокала пива. Редко когда можно застать Лешу за таким занятием, тем более в его рабочий день. Нет, Йонас своим парням подобное не запрещает. Сам любитель пива, почти каждый день бокал, да выпивает. Просто с чужим Лёшка бы выпивать не стал.

— Друг твой? — спрашиваю, кивая на темноглазого.

— Брат почти, — отвечает Лёшка, — его матушка моя крестная. И с завтрашнего дня Артем у нас работает.

— Артем, значит? — улыбаюсь я парню. — А я Бэлла.

— Приятно, — равнодушно бросает он и отворачивается. Смотрит в сторону столика, где сидит Йонас со своей семьей. Невольно смотрю туда же.

Йонас в этот момент целует свою жену. В щеку. А потом они берут свои бокалы и, чокнувшись, выпивают, смотря друг на друга.

Опять в сердце колет.

Нет, я не хочу быть сейчас на месте Анны. И никогда не хотела. Не просила и тем более, не требовала Йонаса развестись.

Я просто хочу семью. Свою. Хочу вот такие трепетные объятия на глазах у всех. Хочу свое счастье. И хочу им делиться, не прячась.

— Ну, значит увидимся, — говорю я и отхожу от парней, иду к барной стойке, с другой стороны которой Пашка, бармен, ловко жонглирует бутылками.

— Повтори, — прошу беззвучно, одними губами, когда Пашка обращает на меня внимание.

Тут же передо мной ставят бокал, наливают в него шампанское. За сегодня это уже третий. Да, пусть не полный, Пашка наливает одну треть игристого напитка в изящную емкость, но эффекта от шампанского у меня нет. Ни удовольствия, ни эйфории, но лёгкого веселья. А раньше от пары глотков, помнится, уносило.

— Белка, ты чего на сцену выперлась? — слышу над ухом голос Лизы. Лицо у нашего администратора красное, сама она запыхавшаяся и явно недовольная. — Твой выход должен был быть только через полчаса.

— Захотелось, — отмахиваюсь я и делаю глоток.

— Йонас Томасович просил чтобы сегодня был идеальный вечер, у меня все чуть ли не по минутам расписано. А ты, мало того, что не вовремя вышла, так еще и спела песню не из списка, — она машет перед моим носом бумажкой. После чего отбирает у меня бокал. — И хватит пить. Понимаю, что ты сейчас чувствуешь, но это не значит, что ты…

— Ни черта ты не понимаешь, — злюсь я, повышая голос. — Не лезь. И песни я петь буду те, которые посчитаю нужным. Всегда пою.

Лиза хмурится, а затем шепчет мне на ухо:

— Ты слишком много на себя берёшь. Неважно кем ты приходишься Лейтовичу, твой начальник я.

— Увольняй меня тогда, — фыркаю я и поворачиваюсь вместе со стулом, смотрю в зал. Глаза сами находят Йонаса.

Кем я ему прихожусь… да сама знаю, что любовницей! Но быть такой я не хотела.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍ Когда между нами с Йонасом все только начиналось, я была совсем юной, наивной. И не знала о штампе в его паспорте.