Случайный папа (СИ) - Ручей Наталья - Страница 46

– Напомни, чтобы я больше не велся на твое милое предложение: «Давай посидим по-семейному». Ты что там планировал на выходные? Пикник? Считай, что я сегодня наелся.

– Ладно-ладно, не бухти, – примирительно говорит он. – Эта моя черта тебе не идет. Просто волнуюсь же о тебе.

– Отец, – медленно выдыхаю, пытаясь найти правильные слова. – Марина правда хорошая девушка, просто вы незнакомы. Мое предложение сойтись не было спонтанным решением.

Он кивает.

– Именно это и тормозит тебя. Разберись, где голова, а где чувства. Хочешь ты или нет, а обстоятельства изменились. Тебе снова придется принять решение и кого-нибудь из них отпустить.

Знаю.

Еще две недели назад все казалось стабильным, понятным. Хотел бы я отмотать время назад?

– А если твоя сова улетит на съемки в другую страну?

– Это может случиться. Когда-нибудь. Мы так далеко не заглядывали.

– Внучку я буду видеть хоть так, хоть так. На крайний случай подкуплю ее маму начинкой для новой партии чебуреков – пусть лепит и расслабляется. Разберись в себе. Если хочешь, я тебе помогу. Устрою Наталью к себе. У меня и условия лучше, и зарплата побольше.

– Нет.

– Я тебя услышал. – Поднявшись, отец хлопает меня по плечу. – Тебе осталось услышать себя. А это сложнее.

Глава 31

Лука

Моросящий дождь тихо бьется в окно. Дворники смахивают, но новые капли снова ползут по стеклу.

Свет в окне кажется приглушенным, мерцающим. Словно заигрывает, подмигивает, приглашает подняться.

Но уже поздно. Наверное, поздно для того, чтобы зайти без причины. Банка с чаем, которая болтается на заднем сиденье, не в счет. Мелькает мысль заехать в магазин, но, взглянув на часы, я ее тут же отбрасываю.

Приехать в одиннадцать, чтобы вручить ей продукты? Я бы сам себе не поверил.

Самое простое и правильное – это уехать. Но я понимаю, что не хочу этого. Теперь, когда здесь, понимаю.

Услышать себя… Я не слушал, не пытался это сделать, не было времени –  просто, выехав от отца, оказался в этом дворе.

В окне появляется силуэт, на секунду задерживается, мелькает мысль: вдруг увидит, почувствует?

Я опускаю стекло.

Силуэт растворяется в ночи и дожде.

Дома любовница, молодая, красивая, которая ждет, когда я вернусь. Горячий ужин, который подогревает несколько раз. А я торчу здесь и, как какой-то вуайерист, пялюсь на окна.

Завтра увидимся.

Утром заеду, отвезу ее на работу, мысли, которые наталкиваются сейчас друг на друга, остынут. Так будет привычней и правильней. Время еще раз подумать.

Но я не хочу привычного завтра.

Дождь тарабанит сильнее, в такт словам, которые память вырывает наружу:

– Кстати, почему именно иностранный донор?

– Как раз поэтому. Чтобы не было ни единого шанса, что он однажды появится у меня на пороге!

Пальцы сильнее сжимают руль.

А взгляд цепляется за окна и свет.

Откинувшись на сиденье, достаю из бардачка сигареты и зажигалку – купил по старой привычке, забросил. Так меньше тянет курить.

Одна сигарета – и хватит. Раньше казалось, что это помогает настроиться, сосредоточиться, доставляет в мозг вместе с дымом гениальные мысли. Сейчас только дым, который скребет в горле, пытается добраться до легких, отвыкших уже от заразы.

Открыв дверь, выхожу из машины.

Дождь освежает, безуспешно пытается затушить сигарету, танцует по экрану смартфона, который я достаю.

Два гудка, мягкий обрывочный смех и голос с отголоском веселья:

– Да, Лука?

– Еще празднуешь?

– Угадал. – На этот раз ее смех тихий и мягкий. – У нас здесь вообще такое веселье! Ты знал, что твой брат отлично умеет печь торты?

– Нет.

– А это так. Все, он выдал себя. Теперь он мой лучший помощник!

На заднем фоне снова слышится смех – женский, мужской. Видимо, ее подруга с Егором.

 От этих обрывков смеха и фраз, которые разобрать невозможно, веет теплом.

– Лука?

– Тебе нужно отдыхать, высыпаться. Разгоняй эту банду.

– Не могу. Это будет бесчеловечным. Мы ждем, когда можно будет начать дегустацию. Вернее, я надеюсь, что ждем. Я вышла в другую комнату, так что банда вполне может изменить наши планы.

Я вижу, как она подходит к распахнутому окну. Конец лета, ночью прохладно, она слишком беспечна.

– Простынешь, Наташ.

– Как ты…

Телефон замолкает.

Удаляется от окна – хорошо.

А вскоре она появляется у подъезда. Замирает на пару секунд, недоверчиво всматривается в темноту и начинает медленно приближаться.

Серо-белый спортивный костюм, кроссовки больше минимум на пару размеров. Удивительно, как она в них передвигается.

И как ей все это идет.

Особенно волосы, собранные в пучок. Сразу возникает соблазн распустить его. И светлый след у нее на лице ей тоже идет.

– Привет…

В глазах не удивление – беспокойство.

– Привет.

Мы говорим тихо, хотя кто нас услышит? Двор вымер, дождь всех разогнал по домам.

– Ты куришь?

– Бросил полгода назад.

Сигарета падает на мокрый асфальт, пытаясь обжечь напоследок. Из груди вырывается смех – надо же, и правда отвык.

– У тебя что-то случилось?

– Да.

– Папе не понравился чай?

Мой смех разрывает легкие, но я чувствую, что мне хорошо. Прямо сейчас – хорошо.

– Настолько понравился, что он решил поделиться с тобой.

Не верит – и правильно. И то, что улыбается, правильно тоже, потому что ее улыбка заставляет заткнуться мой смех. И все мысли, что тянули назад.

Поздно.

Уходить нужно вовремя, иначе рискуешь остаться.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Подняв руку, стираю с ее щеки белый след.

– Крем или новая маска?

Улыбается, а взгляд исследует мое лицо, пытается прочесть ответ сам. Не отстраняется, не отталкивает, и руки ползут по ее лицу самовольно, исследуют скулы, пробегаются под глазами, которые она прикрывает, прячась от меня на пару секунд.

Слишком долго.

Образы стремительно налетают, накладываются друг на друга яркими мазками, сливаясь в один. Девушка в ярком платье, которое я задираю в темном помещении бара. Ее горячечный шепот, что она сжигает мосты. Девушка с серым от маски лицом, которой я вручаю шары. И ставлю в известность, что у меня есть личная жизнь, в которую ей доступа нет. Девушка, которая срывающимся голосом сообщает, что подставила меня, выдав отцу наш секрет. И та, которая стоит передо мной, доверчиво позволяя к себе прикасаться.

– Лука…

Ее выдох не слышу – ловлю своими губами, пропускаю через себя, позволяю проникнуть в легкие.

– Лука… – повторяет она.

Или мне только кажется. Потому что я не могу ее отпустить, не могу оторваться. Мало. Пробую ее, вспоминаю. Губами, языком, пальцами, которые делают то, о чем я мечтал, – разрушая пучок, зарываются в ее волосы.

Мягкие губы, податливые.

Жестко отправляют в нокаут.

На остатках сознания проносится мысль: нельзя вжимать ее в себя слишком сильно. Хотя это и доставляет легкую боль.

Она пахнет весной, дышит весной, и плевать на осень и дождь. Мокрые капли, падая на лицо, искушают попробовать больше. Щеки, подбородок, глаза, снова губы… и тихий всхлип, который срывает с катушек контроль…

Мало… хочется большего. Трогать, прижимать к себе, глотать ее дыхание, вливать взамен свое, чтобы сильнее привязать к себе. Ее ладони ложатся мне на грудь – слегка надавливают, и сердце заходится в ускоренном ритме.

Меня несет на немыслимой скорости, и плевать, что дороги не видно. Хочу потеряться, хочу, чтобы она потерялась рядом со мной. Вдвоем теряться не страшно.

Ее ладони надавливают сильнее. Попытку вырваться не чувствую, улавливаю на подсознании.

– Лука…

Смотрю на нее затуманенным взглядом. Губы припухшие, волосы растрепаны – мной. Это заводит еще сильнее.

Сжать, вжать, подмять под себя – хороводом проносятся мысли. Хорошо, что дождь остужает. Позволяет очнуться и дать ей немного пространства. И времени, тоже немного – чтобы привыкла, чтобы все поняла.