Останний день - Васильев Андрей - Страница 3

И вообще, если я прав и это на самом деле коллекционерская тема, так это очень даже здорово. Собиратели – люди, большей частью адекватные, это тебе не сбрендивший бизнесмен из психушки или добровольный затворник, исповедующий семейные ценности. С ними всегда можно договориться об обмене определенного экземпляра из коллекции на что-то более стоящее или даже банальном выкупе. Да и вряд ли брошь не самой известной героини Гражданской войны – прямо уж такой раритет, за который кто-то станет руками и ногами цепляться. Это все же не фуражка Корнилова и не пенсне Духонина, свалившееся с носа генерала, когда тот повис на штыках развеселых морячков-братишек, перепоясанных пулеметными лентами.

Письмо улетело к получателям, я же снова откинулся на спинку кресла, размышляя о том, что все-таки странно устроен этот мир. Сегодня пятница, все прогрессивное человечество ждет не дождется, когда наконец кончится этот день, чтобы окунуться в последние летние теплые выходные денечки. А я, наоборот, хотел бы, чтобы рабочая неделя не кончалась. Почему? Потому что ничего хорошего мне этот уик-энд не сулит. Меня завтра в Петрово семейство Певцовых на обед ждет, и не пойти на него нельзя, поскольку слово свое я привык держать. И все бы ничего, но как бы дядя Сережа родителя моего туда хитрым финтом не притащил, с него станется. Да и с бати тоже, между прочим. Им наши с Юлькой желания и планы по барабану, им слияние интересов подавай, поскольку по нынешним временам это разумнее конкуренции. И внуков тоже, причем побыстрее. С детьми не вышло, не оправдали мы надежд и ожиданий, так, может, хоть следующее поколение станет таким, каким они хотят видеть наследников своих капиталов.

Ладно, хоть поем по-людски, так, чтобы первое, второе и компот. А то совсем я что-то обленился в этом смысле, третий день по вечерам лапшу китайскую кипятком запариваю.

Пиццу, может, сегодня себе заказать? Двойную пеперони?

– Ой, как вкусно! – прозвенел в коридоре голос, который полностью подтвердил мои опасения. – Прямо как у мамы в детстве!

– Кушай, Стеллочка, кушай, – проворковала Анна Петровна. – Тебе теперь за двоих есть надо! Вот, еще один возьми.

– Знаю, но вес-то ползет вверх, – жалобно протянула Стелла. – Отъемся – Валера на меня даже смотреть не захочет. Вот и ограничиваю себя во всем, но от таких пирожков отказаться не могу.

– Он у нас не такой, – успокоила ее моя коллега, – Он юноша серьезный и ответственный.

И чего у меня тут окно такое узкое, а? Будь оно чуть пошире – сбежал бы крайне серьезно и ответственно прямо сейчас, после присоединился к Сивому и Гендосу, в нарушение собственных логических выкладок, и свинтил с ними из Москвы. Черт с ним, со званым обедом, обязательствами перед всеми-всеми-всеми, включая даже глубоко чтимую мной Розалию Наумовну. Пусть она мне прогулы ставит и увольняет. Никого видеть не хочу.

– Привет! – В кабинет впорхнула Стелла, один пирожок она дожевывала, второй держала в руке. – Ты чего, еще не собрался? Между прочим, времени – пять вечера, пятница. Каждая минута на вес золота, и так в пробках настоимся.

– В метро пробок нет, – меланхолично ответил ей я. – Там иногда случаются увеличенные интервалы следования поездов, но и это не страшно. У меня с собой читалка.

– Слушай, это не смешно. – Стелла глянула в коридор, как видно, желая проверить, не греют ли по соседству уши мои коллеги. – У меня нет ни малейшего желания опаздывать на мероприятие, особенно если учесть недавние события.

– Какое мероприятие? – глубоко вздохнул я, понимая, что пицца накрылась медным тазом. – Какие события? Ты вообще о чем? Марфа Петровна все же надумала востребовать законную награду? Не вопрос, поехали.

– Валер, не смешно. – Насупилась Стелла. – Я знаю, что ты парень с юмором, но сейчас так себе пошутил. Не сказать – никак. Начало в семь, и я не хочу опаздывать. Тем более что мне еще переодеться надо будет. Я все же спутница сына хозяйки дома, потому обязана блеснуть.

Хозяйки дома? Она о чем вообще?

– Стоп! – Воронецкая подошла ко мне вплотную и пальчиками вздернула мой подбородок вверх. – Вроде ты не придуряешься. Валер, сегодня твоя мама, Марина Леонидовна, суаре устраивает, с холодными закусками и демонстрацией картин. Этот старый пень Шлюндт ей недавно какое-то редкое полотно подарил, к тому все и приурочено. Думаю, кстати, что мы его там непременно встретим, уже заранее печалюсь. Само собой, мы тоже приглашены. Ну, было бы странно, случись по-другому, ты все же сын, я твоя потенциальная невеста, так что как без нас?

– Она мне ничего не сказала. – Потер лоб я. – Да мы вообще с ней не созванивались на этой неделе.

– Что разумно, – холодно отметила Стелла. – Особенно учитывая твой поганый характер. Что так смотришь? Ты бы просто отказался ехать, вот и все. Ну, не впрямую, само собой, нашел бы какой-то формальный повод, но тем не менее. А меня ты одну туда не отправишь, тебе совесть не позволит оставить мать с ведьмой наедине, потому поедешь как миленький. В очередной раз снимаю шляпу перед Мариной Леонидовной, хоть о моей истинной сути она понятия не имеет, зато проинтуичила все безукоризненно. Ладно, поехали уже. Видок у тебя, конечно, так себе, это не тот английский костюм, что я тебе в прошлый раз купила сдуру. И с чего я решила, что имею дело с нормальным человеком? Но и этот сойдет.

– Если что, у меня в комнате гардероб стоит, а там какой только одежды нет. В родительском доме, имеется в виду. – Я встал с кресла и потянулся. – За это веселое лето с боков килограммов семь-десять ушло, потому я в любую вещь точно влезу. Вверх-то я давно уже не расту, только вширь.

– Как молодой дуб. И голова у тебя такая же твердая. – Стелла похлопала меня ладонью по груди. – А вообще, надо будет глянуть. Какое-никакое, а приданое, это лучше, чем ничего. Папаша-то твой, поди, на нас часть акций своих предприятий после свадьбы не перепишет, он, насколько я поняла, дядька непробиваемый.

– Если я именно на тебе женюсь, он не то что ничего не перепишет, он нас еще и проклянет, – хмыкнул я. – Вернее, меня, на тебя ему попросту плевать. У него, знаешь ли, с давних пор в этой связи кое-кто другой в приоритете.

– Ах, ну да, конечно же, – мигом поняла, о чем я веду речь, Воронецкая. – Как видно, старею, очевидные вещи перестала замечать. Слушай, Валера, а твоя подруга детства все чаще начинает заступать мне дорогу. Это для нее может кончиться скверно.

– Ну, конкретно тут она ни при чем, – резонно заметил я, закрывая окно. – Тем более что в моих планах женитьба не значится, причем ни на тебе, ни на ней, ни на ком-то.

– А Изольда? – чуть ехидно уточнила ведьма. – Она как же? Все, все, молчу.

– Вот и молчи, – одобрил ее слова я. – И еще… Заканчивай сюда ходить, пожалуйста. Тебе забава, а мои старушки после эти визиты еще неделю обсуждают и мне дурацкие вопросы задают. Знаешь, как бесит?

– Представляю, – подтвердила Стелла, взяв в руки рисунок, так и лежащий на столе. – И меня это радует, потому что чем тебе хуже, тем мне лучше. Слушай, это новая цель, да?

– Да. – Я забрал у нее листок, сложил пополам, а потом еще раз пополам, а после засунул его в карман своего летнего светлого пиджака. – Не дергайся ты, я уже разослал письмо, твоя работодательница все знает.

– Вот какой же ты все-таки дятел! – возмущенно просопела ведьма, засунула мне руку в карман и вытащила бумажку обратно. – А демонстрация деловой хватки? Тем более что мои позиции в глазах Марфы упали очень сильно, и все по твоей вине.

– Не майся дурью, – попросил я ее, снова забирая рисунок. – Какая деловая хватка? Ты меня слышишь вообще? Эта картинка уже доставлена всем заинтересованным лицам. То есть ты Марфе отправишь, по сути, вчерашний день, чем точно свою репутацию не восстановишь. Ну а что до моей вины… Не-а, я тут ни при чем. Ты сама во всех своих бедах виновата. Тут поспешила, там сорвалась, здесь нахамила – вот и результат. Сейчас тоже крайнего ищешь.

– Чего искать-то? – Ведьма обняла меня за плечи. – Вот он ты. И не спорь, а то опять поссоримся, а мне очень этого не хочется. По крайней мере сегодня. Давай хоть один вечер проведем по-людски, без ругани и драк.