Война номер четыре (СИ) - Лиморенко Юлия - Страница 12

— Они есть. Увидеть их и в самом деле трудно — очень далеко. На них есть своя жизнь, свой разум, свои страны…

— Как в «Путешествии с закрытыми глазами», — вырвалось у Орсо.

— Да, только чтобы попасть туда, бочки из-под селёдки будет маловато, — усмехнулась опекунша. — Там, у других звёзд, жизнь во многом отлична от здешней, но есть и много схожего. Все люди одинаковы, и в этом — наше большое счастье.

— Почему?.. — машинально спросил воспитанник, уже переставший что-нибудь понимать.

— Потому что достижения одного мира применимы в другом, — просто сказала Ада. — И эти достижения — в первую очередь, опыт истории, — учат нас, что именно те, кто производит разные блага, и составляют основу существования цивилизации. Нет станет их — не станет ничего. Конечно, их легко принудить работать под угрозой наказаний, смерти, нищеты… но долго это не продлится. Ни одну верёвку нельзя растягивать до бесконечности: когда она порвётся — а она всегда рвётся, — те, кто тянул её за конец, упадут.

— А при чём тут Андзола?

— Это одна из самых богатых стран мира, богатых в первую очередь промышленностью. Значит, в ней очень, очень много людей, прямо занятых в производстве. В движении истории они рано или поздно станут основной силой. Страна, которая даст им это сделать, совершит огромный рывок вперёд, навсегда обогнав тех, кто откажется от этого пути. Так уже было.

Ада помолчала, воспоминания легли на лицо суровой тенью:

— Но было и по-другому: задавив и уничтожив эту силу, целые планеты подписывали себе смертный приговор. Больше некому было двигать их вперёд, и они рушились. Колесо, которое останавливается, падает. Механика вам знакома… я надеюсь?

Женщина вздохнула, провела по лицу ладонями, и Орсо снова вспомнил, что за сегодняшний день она, видимо, чудовищно устала.

— Если Андзолу вынудят ввязаться в войну, все её богатства канут в эту войну, как в бездонный колодец. Кроме того, воюющая страна должна увеличить численность армии, а за чей счёт? Сёла и города опустеют — под ружьё погонят всех, кто до этого работал на производстве, всё равно чего. — Она прикрыла глаза и произнесла, словно вынула из памяти, открыв нужную страницу на закладке:

Рычащие форты, горящий в бочках порох,

Крушенье брандеров, багряный блеск воды,

Кривой полёт ядра в заоблачных просторах,

Подобный гибели звезды…

— А крысы, как обычно, отсидятся по норам, — закончила она с неожиданной яростью.

Орсо молчал, не решаясь задать вопрос, который рвался наружу, потом всё же осмелел:

— Вы… расскажете о своей… о своём доме?

— Это трудно, — покачала головой Ада. — Трудно подбирать слова, которые бы не врали и при этом были понятны… Но я попытаюсь. Не сейчас. Сейчас у нас более важная задача: гонец привёз мне письмо от друга, который следит за приготовлениями к войне. Они идут, хотя не там, где ожидалось. Сведения надёжны, но дались дорогой ценой. Впрочем, настоящей цены мы ещё не знаем…

— Что я могу сделать? — выпалил Орсо ещё прежде, чем успел задуматься. Впрочем, задумавшись, он понял, что взять свои слова назад не хочется совершенно.

Ада изучающе поглядела на воспитанника, в задумчивости постучала пальцами по столешнице, словно по клавишам рояля:

— Когда гонец придёт в себя, вам надо будет вывезти его из столицы — ему нельзя здесь долго находиться. Да он и сам не останется, вольнолюбивая натура… Уезжать надо подальше, подойдёт любой город на севере — зиналов там много, укрыться легко.

— От кого укрыться?

— Точно не знаю, но возможно, что его выследили и запомнили. Как и что делать на месте — он придумает лучше, ваше дело — вывезти его отсюда тихо, быстро, незаметно. Справитесь… я надеюсь? — Опекунша ещё раз пристально посмотрела на Орсо.

— Думаю, да, — пожал плечами воспитанник. Возможно, он и погорячился, но лучше ошибиться, делая что-нибудь, чем не делать ничего.

Ада оперлась о стол, поднялась, снова размяла руки — ладонь к ладони:

— Надо бы присмотреть за ним до утра. Если я всё сделала правильно, спать будет, как сурок, но бес его знает…

— Я присмотрю, — решительно заявил Орсо и подал женщине руку. — А вы пойдёте спать в мою комнату, и всякого, кто попробует вас разбудить, я задушу.

— Душить-то зачем? — усмехнулась Ада, послушно следуя за воспитанником на второй этаж.

— Чтобы тихо, — со зверским выражением лица пояснил Орсо.

В спальне Ады было уже совсем темно, но юноша помнил расположение мебели — достаточно, чтобы ни на что не налететь сослепу. Кресло всё там же, у кровати, столик сдвинут к окну, свалить его опасности нет… Ковёр очень удачно глушил звуки шагов; Орсо подкрался к кровати, прислушался — невезучий гонец вроде бы действительно спал. Ну и отлично, а если что пойдёт не так — поможет привычка просыпаться от каждого шороха. Старый отцовский дом умел разнообразить ночь удивительными звуками… Орсо развязал ворот рубашки, осторожно, чтобы ничем не скрипнуть, устроился в кресле и мгновенно уснул сам.

Пик-пик! Пик-пик! Тум-тум-тум! Пик-пик!

К бесам, рано же ещё! А, нет, не рано, светает… Орсо привычно потянулся — руки наткнулись на резную высокую спинку кресла. Он что, заснул в гостиной? Нет, шторы голубые, плотные, а за ними — наглый снегирь долбит клювом в окно и пищит. Клюв как долото!

— Брысь! — сказал Орсо. Снегирь не обратил внимания и продолжил расклёвывать раму, зато рядом кто-то зашевелился и вздохнул.

Фу ты, ну надо же было всё настолько перезабыть! Дурак, наверняка разбудил больного, вот болван! Мысленно ругая себя как можно разнообразнее, Орсо осторожно поднялся из кресла, расправил плечи — после сидячей ночёвки немного ныла спина, — и наклонился над кроватью. Нет, не разбудил… Надо бы проведать опекуншу, она вчера тоже была весьма не в себе!

Голос Ады разнёсся по холлу, как звук боевой трубы:

— Паоло, где снеговая лопата? Расчисти крыльцо — дверь открыть невозможно! Что?.. Нет, веник уже не поможет, только лопата. Прости, не поняла?.. А, двор пока можно не чистить, будет ещё снегопад.

Дверь спальни распахнулась, Ада явилась на пороге бодрая и громкая:

— С добрым утром! Мне стыдно: из-за меня вам пришлось спать в этом ужасном кресле! Но если вы никуда сегодня не собираетесь — а я вам настоятельно не советую сегодня выходить, — то наверстаете упущенное днём.

Спящий зашевелился и застонал, а Орсо вытаращил глаза:

— Теперь точно разбудили…

— Да пора бы уже, — весело сказала Ада, села в «ужасное» кресло и провела жёсткой ладонью по лбу и заросшей щеке зинала:

— С добрым утром, кому говорю.

Пациент тревожно распахнул глаза и что-то прошипел на неведомом Орсо языке. Ада ответила без малейшего замешательства, и несколько минут наследник Травенари чувствовал себя удивительно неуместно, не понимая ни слова и не решаясь вмешаться в чужой разговор.

Наконец Ада обернулась к позабытому воспитаннику:

— Его зовут Зандар, он добирался сюда кружным путём из Кобальи — напрямую сейчас не пробраться, перевалы засыпало снегом. Письмо я вам потом покажу, его проще просмотреть, чем пересказывать… Как только ему можно будет уехать, вы уедете немедленно — нечего искушать судьбу. — Взгляд Ады посуровел. — Рано утром Паоло видел следы на заднем дворе. Кто-то ходил вокруг дома — возможно, шпионил.

— Я уеду завтра, — хрипло сказал гонец на внятном андзольском. — Нельзя делать опасным твой дом.

— Посмотрим, — строго пообещала Ада, — как будешь себя чувствовать. Сейчас похолодало, не хватает только простудиться в дороге! Скажи лучше, кто на тебя напал?

— Пятеро бродяг, — Зандар попытался подняться на локте и сесть, но сил не хватило.

— Ку-да? — рассердилась Ада. — Сегодня лежишь и делаешь всё, что я скажу, иначе никуда не выпущу. Язык шевелится — рассказывай, вставать запрещаю.

— Сперва я думал, они хотят ограбить, — сдался зинал. — Трое шли за мной целый квартал, двое выскочили навстречу в переулке. Меня предупреждали… — он хрипло закашлялся и прикрыл глаза; Ада стремительно обернулась к воспитаннику: