Артуриана (СИ) - Старкина Виктория - Страница 9

В ночь на Самайн, когда двери холмов распахнуты и тоненькие свирели фей и эльфийские лиры зовут заблудившихся путников в волшебные земли, лучше держаться подальше от темных лесов, болот и отдаленных пустошей, ведь именно там можно стать пленником зачарованного мира.

Мне это не грозило, и я могла свободно гулять, где угодно, и однако же проводила дни в своей башне, погруженная в колдовские тайны, постепенно открывавшиеся мне.

Но когда наступил праздник, толпы повалили из города, к опушкам леса, где загорелись костры, и люди, нацепив маски зверей и птиц, украсив головы оленьими рогами, набросив на плечи шкуры, устраивали вокруг костров ритуальные пляски, а смельчаки прыгали через огонь.

Друиды раздавали беднякам щедрое угощение, разумеется, после ритуалов и молитв, провожающих солнце до весны. В эти дни его лучи покидали каменные кольца обелисков, чтобы вернуться уже ближе к Белтайну.

На мне в тот день было длинное темно-зеленое платье, богато расшитое, на плечах — накидка из лисьего меха. Лицо закрывала маска, украшенная фазаньими перьями.

Вместе с прочими танцевала я у костров, вместе с прочими внимала словами друидов и угощалась мясом, рыбой и фруктами.

Потом какой-то незнакомый юноша подхватил меня под руку и повел к огненной стене, что обрамляла с двух сторон широкую тропу, — пройти по дороге огня в Самайн означало очиститься, избавиться от былых грехов. Мы вместе прошли по этой дороге, дыхание пламени обожгло нас. Я улыбнулась своему провожатому, оставила его и отправилась к костру, танцевать дальше. Глазами искала Ланселота, знала, что все рыцари здесь. В ночь Самайна, как и в ночь Белтайна, многие влюбленные признавались друг другу в сердечных секретах, и потому, где-то в глубине души, я надеялась, что и нас ждет подобное счастье. Наконец, наши глаза встретились. Он стоял у одного из костров и огоньки пламени отражались в его зрачках. Я подняла маску и улыбнулась.

Ланселот улыбнулся в ответ и вежливо поклонился, а после отвел глаза, обратившись к кому-то из товарищей по оружию. Я снова опустила маску, окончательно понимая, что этот мужчина никогда не ответит на мою любовь. Темный огонь вспыхнул в сердце, я ощутила покалывание в руках. Что мне костры, пылающие в Самайн, я могу зажечь другие, те, что поднимутся до самых небес, могу испепелить эту поляну и весь этот лес, и Камелот, и весь Альбион!

Мысль о чарах вновь возникла в моей голове. Ведь удалось же Мерлину сделать Утера неотразимым для Игрейны! Правда учитель говорил, что, когда чары рассеялись, мать сама, по желанию сердца, полюбила Утера Пендрагона, потому что никогда не любила герцога Горлойса, за которого ее отдали совсем юной девочкой, почти ребенком. Лорд Горлойс был намного старше, не отличался пригожестью лица и потому вряд ли мог рассчитывать на благосклонность своей юной жены. В то время как Утер, высокий, с могучей грудью, унаследовавший от отца, римского императора Константина, тонкие черты лица, высокие скулы, широко поставленные глаза, мог считаться весьма привлекательным мужчиной, к тому же он был королем и прославленным воителем. Но, однако, Игрейна, хоть и не любила лорда Горлойса, почитала, как мужа и господина, и искренне оплакивала его смерть. Кто бы что ни говорил плохого о моей матери — все это ложь. Именно от нее унаследовал Артур те благородные черты, которые вписали его имя в историю Альбиона и человечества.

Хотя я знала и иные его свойства, обычно о них молчат легенды: но пока они не проявились и тихо дремали в сердце, пока это был просто благородный юноша, смелый, честный, восторженный, мечтавший о рае на земле.

— Моргана, Моргана! — услышала над ухом, потом чья-то рука обняла меня за талию, я обернулась и увидела Артура.

— Здравствуй, как ты узнал меня в маске?

— Тебя я узнаю везде! — он улыбнулся в ответ. — Идем, пошли скорее!

Он увлек меня к лесу, куда уходили многие, я засмеялась и пошла за ним. Мы побежали по тропинке, как в детстве, в Броселианде, а вскоре голоса других стихли, треск костров остался позади.

Теперь на лесной поляне мы были вдвоем. Артур остановился, он стоял слишком близко, ближе, чем мне бы хотелось, и я осторожно сделала шаг назад.

— Моргана, — он улыбнулся, — Сегодня Самайн. Сегодня открываются тайны, можно колдовать, можно загадывать желания — и они сбудутся.

Я молча кивнула, поднимая маску. Да, сегодня волшебная ночь, каких мало в году. Сила желаний в этот день могла творить чудеса, даже для тех, кто не обладал волшебным даром.

— Мы далеко в лесу, — он обернулся. — Как бы не похитили нас эльфы, как бы не заманили в свое царство! Иначе Камелот останется без правителя…

— Не бойся, я смогу тебя защитить, — рассмеялась я. — Со мной ты в безопасности.

— Не думаю, — вдруг тихо ответил он, глядя мне прямо в глаза.

— Что ты хочешь сказать?

— Ты помнишь, что я говорил тебе? Тогда, в Броселианде? Помнишь?

— Ты много всего говорил…

— Я сказал, что стану королем и возьму тебя в жены. Я стал королем. И я все еще хочу это сделать.

— Но Артур…

— Моргана, ты же колдунья! Видишь сердца людей! Ты знаешь, я все еще люблю тебя! Для тебя же это не тайна?

Я покачала головой — он прав, для меня это давно не было тайной. Женщина всегда чувствует такое.

— Ты приворожила меня?

— Нет, — я покачала головой. — Никогда бы не сделала этого.

— Знаю, — на его губах снова мелькнула улыбка, — Знаю, что это — настоящее. С самого детства, с тех пор, как мы встретились в доме Нинианы…

И он крепко обнял меня, прижимая к себе, я почувствовала, как бьется его сердце, во всех его движениях было нечто лихорадочное, как если бы долго сдерживаемая страсть рвалась наружу. Изо всех сил я уперлась ему в грудь ладонями, стараясь оттолкнуть, хотя куда мне было тягаться со столь сильным воином.

И однако — я не испытывала страха. Знала, что хоть и обладала слабыми руками и хрупким телосложением, могла победить целую армию — и тысячи армий, если понадобится. Я сумею себя защитить.

Кроме того, знала я и Артура, — он никогда не причинит мне зла. Да и он настоящий рыцарь, ни с одной женщиной не поступит плохо, потому, понимая, что мне ничто не грозит, снова попыталась отстраниться.

— Не нужно, хватит, — прошептала я, и он, едва успев коснуться губами моей щеки, разжал руки и отпустил меня.

— Но почему? — глядя на меня с волнением и тоской спросил он, — Это из-за Ланселота? Но он не любит тебя. Я спрашивал — и он ответил, что ни одна женщина не владеет его сердцем, он хочет посвятить себя рыцарству и служению высшим идеалам. Служению Камелоту и мне.

— Это не из-за Ланселота, — строго ответила я. — Артур, пойми, я не люблю тебя. То есть… конечно, люблю. Но как своего короля. И как своего брата. Я же твоя сестра, как можешь ты даже говорить о чем-то ином!

— Все это глупости! — нетерпеливо прервал он. — Сколько королей брали в жены сестер! Кроме того, посмотри на себя — ты не похожа на мою мать. И ты волшебница, а в ее роду не было волшебников! Мы можем сказать, что ты приемная дочь. Что ты — дочь эльфийских королей! Можем просить Мерлина сделать так, чтобы люди поверили в это…

— Неважно, что думают люди. Мы будем знать, что это не так! — возразила я. — Прошу тебя, не нужно больше говорить об этом. Забудь…

— Никогда не забуду, — прошептал он. — И знай, Моргана, если ты отказываешься стать моей женой, мне придется найти тебе другого мужа. Ты покинешь Камелот. Потому что иначе я не смогу связать себя узами брака с другой женщиной. Для меня невыносимо быть рядом и знать, что ты недоступна. Тебе придется уехать.

— Я готова уехать, если ты этого хочешь! Но зачем мне муж? — вскричала я изумленно, — Позволь мне вернуться в Броселианд, вновь быть с моими наставниками, обучать фей и совершенствовать свое мастерство!

— Нет, — Артур покачал головой. — Женщине нужен муж. Тебе уже двадцать четыре, еще немного и никто не возьмет тебя в жены!

— Ведьмы не имеют возраста. Мы остаемся вечно молодыми, — покачала я головой.