Лефина (СИ) - Елена Рейн - Страница 13

– Что случилось? Пожар? Ведь только шесть утра! Если это утренний больной, то не смогу ничем помочь, я еще после вчерашнего вашего клиента с ожогами не успела восстановиться! Или… – не успела договорить, как мне гаркнули в лицо:

– Молча встала и пошла в душ! Нужно привести тебя в божеский вид перед большой шишкой. Сейчас водные процедуры, позавтракаешь, а к семи подойдет парикмахер, будет с тобой два часа возиться. Потом макияж и маникюр. Если не хочешь голодной сидеть все это время, то в темпе выполняй мои пожелания.

– Скорее приказы, а не пожелания, – ответила я, не понимая такой срочной спешки. – А зачем меня-то приводить в порядок? Мне и так комфортно. Клиент не любит помирать в обществе неухоженных женщин? Я все равно лечить не могу, зачем я на вашей встрече?

– Затем, что так Евгений Петрович сказал, а мы подчиняемся и все прилежно выполняем. Между прочим, у тебя время идет, а то действительно без завтрака твоих девок оставлю.

Я встала и пошла в душ. Странная эта Татьяна. За неделю, которую я тут нахожусь, она показала себя с двух сторон. Первая – это нормальная женщина, с которой можно поговорить на любую тему, всегда собрана, все держала в памяти, ничего не забывала и отлично готовила кофе с корицей. Правда, я сильно не увлекалась этим вкусным напитком из-за моих малышек, но несколько глотков выпивала, чтобы посмаковать. А вторая – это тупая влюбленная идиотка, которая вела себя, как тормоз, в присутствии Выворхова, постоянно вытиравшего об нее ноги, а она при этом улыбалась, как королева. И это понимали все, кроме нее. Он звал ее к себе, и она послушно бежала. На следующий день делал вид, что это было недоразумением, просил Татьяну привести ему женщин для постели, что она и делала. А потом скулила в соседней комнате в подушку. Ладно, не мне судить, я в этом ничего не понимала, но все же обидно за нее и ее гордость.

Странно, жила себе тихонько, никого не трогала, а потом как мешком по голове: Андрей с предложением, Светлана с обидой и издевательствами, Пригольский со своей жестокостью и насилием, Вика с предательством, Выворхов со своими дружками с выгодой и оборотень со своими желаниями. Столько всего и все мне одной. И теперь что-то намечается, я чувствую это.

Вышла из душа, надев теплый халат, погладила животик, который уже прилично выглядел. В ответ меня толкнули: один сильный удар, а второй мягче. Улыбнувшись, я пошла к столику, где на подносе лежала булочка, а рядом с ней стояли тарелка с овсянкой и кружка с зеленым чаем. Фи, как же я его не любила, хотя прекрасно знала, какой он полезный. Кофе нет, значит, Татьяна не в настроении. Ну и ладно, без разговора обойдемся.

Потом снова ненадолго заглянула в ванную и пошла одеваться. На кровати лежало красивое платье цвета морской волны и бежевые с черным босоножки на платформе, ну, и про белье Татьяна не забыла, слава Великой Жрице. Потом была парикмахерша, которая долго на меня смотрела и возмущалась:

– Ого, ужас, она вообще за собой не смотрела никогда? Это не волосы, это убожество. Ах, а это что? Секущиеся концы?! Безобразие! Издевательство над волосами! – противно причитала девушка, набивая себе цену.

– Послушайте, все у меня нормально! – начала я возмущаться, на что парикмахерша не обращала никакого внимания, продолжая дальше стонать и причитать.

– Мы без тебя знаем, что она похожа на деревенскую курицу! И деньги большие платим не за разговоры, а за дело. Приступай! Сделай из нее нормальную женщину и свободна! – отчитала Татьяна недовольную особу.

У меня рот так и остался открытым от такого несправедливого обвинения. Да нормально я выгляжу, единственно, что не целую себя в зеркало. А то привыкли тут…

– Так, и осторожнее с мелированием, она беременна.

– Что вы, что вы! Все будет по высшему разряду! Конфетку сделаю из этого пугала! – гордо сказала девица. Как будто я рядом не сидела.

– Что значит мелирование и прическу? Я не хочу, мне нравятся мои длинные волосы! – меня прямо возмутило, что решают за меня.

Татьяна мгновенно подошла ко мне и развернула кресло на себя, злобно прошипев:

– Тебя не спрашивают! Ты тут пленница, а не гостья. Так что успокойся и не думай. Я сказала, что будет мелирование и прическа, значит, так и будет. У нас времени нет, в два часа встреча. Ты будешь нашей защитой, если этому деревенскому мужлану что-то не понравится. Будешь улыбаться и слова лишнего не скажешь. Ты поняла?

– Мной прикрываться будете? Как трусы? – я смело посмотрела в глаза Татьяны, и тут же мою щеку обожгла сильная пощечина. До слез стало обидно.

– Никогда так не говори. Мы просто перестраховываемся, а ты никто, тебя не жалко. Евгений Петрович сказал…

– Да ты дура, помешанная на нем! Выворхов пользуется тобой, ноги вытирает. И увидишь, если нужно будет ему, он тебя вместо себя на растерзание волкам кинет.

– Замолчи, ничего не хочу слышать. Он просто такой, какой есть, я его не хочу менять. Я люблю его таким, настоящим! А теперь заткнись и сиди тихо, пока не получила хороших оплеух.

И я замолчала… Ей все равно бесполезно что-то говорить, а мне потом пощечины получать.

Сидела два с половиной часа тихо и улыбалась пиночкам своих девочек. Так интересно, когда в твоем животе идет такой бурный процесс.

Потом почувствовала, что во мне начинают зарождаться новые ощущения, похожие на агрессивность и раздражение, появилось острое желание заскулить и укусить. Может, это мне передаются чувства дочерей? Хотя нет, откуда им такие негативные чувства в утробе испытывать? Там им хорошо, тепло и комфортно. Парикмахерша постоянно косилась на меня и на мои глупые улыбки. Видно, теперь считала меня не только убожеством, но и слабоумной.

Когда она закончила свою работу, подошла другая девушка, которая сделала мне макияж, педикюр и маникюр. В общем, нарядили и накрасили, как куклу. Жаль, зеркала нет, а то интересно на себя посмотреть. Столько сил на меня потратили, а я даже оценить не могла. Потом подошла Татьяна и с удивлением отметила:

– Ну вот, теперь этот недоносок сможет поверить, что ты девушка самого Выворхова! – с гордостью сказала она.

Видя, как на моем лице отражались различные эмоции, начиная с непонимания, удивления, заканчивая презрением, снисходительно продолжила:

– Тебя наши поступки не должны беспокоить, знай только, если хочешь, чтобы твои девочки жили и дальше радовали своими пинками, улыбайся и молчи. И еще, не делай такое тупое лицо, если услышишь что-нибудь непонятное или невероятное. Ты поняла?

– Да! – ответила я, и мы пошли в сторону лифта.

Когда прибыли в зал, где я впервые познакомилась с Выворховым и его дружками, у меня затряслись коленки от страха. Но я постаралась взять себя в руки и прошла вперед.

В следующую секунду я смотрела в те самые глаза, которые запали в душу. В этом голодном взгляде были тоска, сильная нужда, гнев и раздражение. Но это не отталкивало, только появилось желание подойти и дотронуться до его лица. Сама себя не понимала, что уж говорить об эмоциях, которые находились в состоянии взрывоопасного неповиновения. Нужно успокоиться, а то я вроде как девушка Козла. Хотя интересно, как тут оказался этот рассерженный оборотень и еще друга с собой прихватил, очень похожего на него. Скорее всего, это брат мною спасенного оборотня.

Стараясь не упасть от такого пронизывающего взгляда, я повернула голову к Татьяне, спрашивая действий. Она рукой показала на Выворхова. Я сглотнула, думая про себя, что попала на спектакль, по-другому не назовешь. Только хотела сделать шаг, как ко мне кинулся Козел со словами:

– Милая, рад тебя видеть! Ты, как всегда, замечательно выглядишь и очень заботлива. Уважаемые Вадим Сергеевич и Сергей Сергеевич, позвольте представить вам мою невесту и любимую, Наталью! – он с ядовитой улыбкой приобнял меня за талию и только наклонился, чтобы для закрепления истории поцеловать, как послышалось сильное рычание.

Я одновременно с Выворховым уставились на Вадима, который стоял со сжатыми кулаками и рычал. Причем от этого рычания мурашки шли по всей коже, хотелось убежать, так как его поза говорила о том, что он собирается вступить в схватку. Выворхов непонимающе посмотрел на Вадима, потом на Сергея. Последний, в свою очередь, ухмыльнулся и сказал: