Зеркало ее сновидений - Дональдсон Стивен Ридер - Страница 30
- Предыдущая
- 30/181
- Следующая
Смотритель взмахнул рукой, но не ударил стражника.
— Выслушайте мое предупреждение, миледи, — сказал он. — Я — Смотритель Орисона. Я несу ответственность за множество вещей, но прежде всего — за безопасность короля. Он страдает от неестественной веры в собственное бессмертие. Я настроен несколько иначе. — Его челюсти прожевывали слова, словно мельничные жернова. — Я буду подчиняться ему беспрекословно до тех пор, пока это будет в моих силах. А затем я стану решать все сам.
Развернувшись на каблуках, он вышел.
Проходя мимо стражника, он притормозил, чтобы отдать приказ:
— Я хочу, чтобы к леди приставили охрану. И на сей раз пусть все будет организовано наилучшим образом. — У двери он снова остановился: — Держите дверь прикрытой. Завтра утром я прикажу починить засов.
Затем вышел.
Стражник обернулся к Теризе, выразительно пожал плечами — извиняясь наполовину за свою робость, наполовину — за грубость Смотрителя — и последовал за своим командиром, плотно притворив за собой дверь.
Когда он вышел, показалось, что вместе с ним из комнаты улетучилась вся смелость, какая была.
Без всякого предупреждения налетела тревога. Придерживая платье, Териза поспешила к дверям и замерла, прислушиваясь. Она слышала совсем рядом с дверью голоса множества мужчин; это звучали приказы и отдавались распоряжения насчет ее охраны. Но она продолжала чувствовать себя беззащитной, в опасности. Незнакомец собирался убить ее. Она быстро схватила кресло и пододвинула его к двери. Затем поставила второе кресло внутрь гардероба, чтобы блокировать потайной ход Хэвелока.
А после этого она уже не знала, что делать.
Долгое время она не могла ни расслабиться, ни сосредоточиться на чем-то определенном. Верховный король Фесттен казнил своего Бретера, когда тот обманул его ожидания, когда Знаток Хэвелок предал последователей Архивоплотителя. Хэвелок потерял разум, когда последовал за Вагелем в плоское зеркало. Мастер Квилон не побоялся рассказать ей все это, хотя и король Джойс, и Гильдия запретили это. А Смотритель Леббик по какой-то причине не доверял ей.
Как могло все это случиться с ней?
Но затем она неожиданно ощутила странный приступ радости. Видимо, Джерадин все же доставил ее именно туда, где она имеет значение. Уже одно то обстоятельство, что она находится здесь, многое меняет. Смотритель Леббик воспринял ее достаточно серьезно, чтобы на нее злиться, Мастер Эремис смотрел на нее. Можно было даже предположить, что он счел ее прекрасной.
Такого с ней никогда раньше не случалось.
Наконец-то она могла спокойно заснуть.
Утром разбудил ее бьющий в окна солнечный свет. Сначала она во всем сомневалась. Разве это не кровать в ее квартире, там, где она должна быть? Но лучи ярко осветили ковер на полу, она увидела разбросанные повсюду павлиньи перья и вспомнила человека в черном. То, что она помнила, было, по-видимому, реальным.
Косые солнечные лучи были бледными, зимними. И воздух над покрывалом был ледяным: она не подумала о том, чтобы поддержать огонь в очаге, когда вернулась в свои покои и легла спать, и посреди ночи он погас. Сдерживая дыхание, она выбралась из-под теплых покрывал и быстро натянула толстое бархатное платье, которое было на ней предыдущей ночью. Камень под ее босыми ногами был словно лед; со слабым писком она перескочила на ближайший ковер.
Посмотрев на окна, она заколебалась. У нее не было уверенности, что она хочет выглянуть наружу. Вид из окна мог подтвердить или опровергнуть все ее построения.
С другой стороны, она чувствовала себя довольно глупо, откладывая эту проблему на потом. Любой, имеющий хоть крупицу нормального человеческого любопытства, наверняка выглянул бы из окна сразу же.
Не в силах определить, чего же именно она так боится, Териза подошла к окнам спальни.
Ромбической формы толстые оконные стекла — толщиной почти с ее руку — были заплавлены в рамы свинцом. В тех местах, где свинец прилегал неплотно, мороз тронул стекла начертив узоры. Но само стекло было чистым, и оно показывало мир, в котором безраздельно царила зима.
Териза находилась на довольно большой высоте и потому могла видеть очень далеко. Под бесцветным небом и тусклым солнцем холмы, покрытые снегом, составляли линию горизонта. Снег, похоже, лежал толстым слоем, настолько толстым, что, казалось, заставлял клониться деревья, прижимая их к укрытым снегом дремлющим холмам. Там, где стволы и ветви проглядывали из-под снега, они были черными и голыми и такими незначительными на широком белом пространстве, что как бы лишь служили контрастом, подчеркивая зиму и холод.
Она поняла, как высоко находится, только тогда, когда сравнила свое положение с окружающими строениями.
Она и в самом деле находилась в башне — почти у самого ее верха, судя по тому ракурсу, в котором были видны другие башни. Всего их было четыре, включая ту, в которой она находилась; расположенные по углам огромной неправильной структуры Орисона, они контрастировали с остальной частью замка, как если бы строились в другие времена, предназначались совсем для других целей. Все они были прямоугольные, одинаковой высоты, все заканчивались парапетом с каннелюрами — грозные, как кулаки, воздетые в небо.
На фоне геометрической точности их расположения весь остальной Орисон выглядел хаотичным, бессистемным и странным.
Главные стены замка были прямыми и довольно строгого вида. Орисон представлял собой прямоугольник, возведенный вокруг огромного внутреннего двора. Териза выяснила это без труда, потому что ее окна смотрели на одну из длинных сторон прямоугольника. На противоположном конце внутреннего двора — далеко от ее башни — находилось нечто, в чем она с уверенностью распознала базар: огромный конгломерат лавок и шатров, сараев и палаток, тележек и повозок; все было расставлено совершенно хаотично, все окутано дымом нескольких дюжин костров.
В другом углу двора находилась площадка, казавшаяся достаточно большой, чтобы выполнять функции плаца. Там виднелись всадники на лошадях, играющие дети и множество людей, идущих на базар или с него, месящих грязь и снег.
Несмотря на то, что внутренний двор был очень велик, стены Орисона были достаточно высоки, чтобы в этот утренний час базар находился в тени. Снаружи, должно быть, было очень холодно. Териза заметила, что даже дети не слишком долго задерживаются на открытом воздухе.
Другой значительной характеристикой замка был его внешний вид. Поскольку окна Теризы выходили на внутренний двор, она не могла видеть, как выглядят стены; но зато смогла определить, что у Орисона нет второй линии обороны; он сам по себе был крепостью. Весь он был сооружен из мрачного серого камня, снаружи со всех сторон показывая твердое неулыбчивое лицо.
Но внутри стен замок выглядел так, словно был создан для того, чтобы крепко хранить свои тайны, а не для удобства обитателей. Разнообразных типов крыши изгибались под различными углами. Дюжина труб, одна на другую не похожих, курились дымком на легком ветерке. Некоторые части крыш были высокими и прямоугольными; другие узкими и изогнутыми. В некоторых домах перед окнами были балконы; в других из окон торчали палки с бельем. Териза не могла удержаться от мысли, что король Джойс, соединив четыре башни своей древней столицы, ограничил пространство, в котором должен был развиваться Орисон, а затем пустил все на самотек, позволив множеству архитекторов самых разных направлений изощряться кто во что горазд.
Сейчас она, во всяком случае, поняла, почему считала пути через замок, по которым вели ее Джерадин и Саддит, такими сложными. Многочисленные переходы, внезапные соединения, непредсказуемые ступени и странные отклонения от прямого пути были вызваны хаотичностью постройки.
И насколько она могла видеть, единственный путь со двора наружу заканчивался дорогой, проходящей через массивные ворота в длинной стороне прямоугольника, расположенные почти прямо под ней. Эти ворота в настоящий момент были открыты, позволяя телегам, запряженным волами, въезжать на базар. Но под тем углом, под каким она смотрела на ворота, она не могла определить, охраняются ли они.
- Предыдущая
- 30/181
- Следующая
