Второй шанс 6 (СИ) - Марченко Геннадий Борисович - Страница 3

– По идее должны, – согласился я. – Хочешь купить?

– Не, ну можно так, на всякий случай, прикупить, если недорого. По-любому они лучше тех, что в Союзе продают.

Внутри было чистенько и минималистично. Помимо непонятных лекарств с иероглифами на упаковках тут продавались в том числе жвачка, леденцы и газировка, почти как в аптеках моего будущего. Аптекарь оказался немолодым мужчиной в накрахмаленном халате. Наше появление встретил поклоном и улыбкой до ушей.

– Во даёт, – поразился Саня. – А кто из нас знает японский?

– Никто, – ответил я за всех. – Но возможно, он знает хотя бы английский. Хэлло, мистер!

– Коннитива! – выдал тот с несмываемой улыбкой, снова склонившись в поклоне.

– Типа здравствуйте! – перевёл я своим. – Ду ю спик инглиш?

– Най, – мотнул он головой.

Похоже, товарищ с английским не дружит. Тут я выдал фразу, неизвестно как засевшую в моей памяти ещё с прошлой жизни:

– О гэнки дэска?

– Хай! Гэнки дэс! – ещё шире разулыбался японец.

– Ты чего спросил? – дёрнул меня за майку Вася.

– Спросил, как у него дела, а он ответил, что всё у него хорошо. Наверное, – добавил я.

Блин, как же ему объяснить, что нам требуется… Ладно бы презики висели на виду, да ещё с ценниками. Ткнул пальцем, йены сунул – и получи, что хотел.

На помощь пришёл язык жестов. Со стороны, наверное, это выглядело весьма забавно, но на что только не пойдёшь ради товарищей. В итоге аптекарь понял, чего мы от него хотим, и с неизменной улыбкой выложил перед нами несколько разноцветных упаковок, ценой от тридцати до пятидесяти йен за ленту из пяти штук. Разница в цене, как я понял, диктовалась тем, что те, что подороже, были с какой-то смазкой.

И тут я достал из кармана значок с олимпийским мишкой, и увидев, как у японца загорелись глаза, на языке жестов объяснил, что можем сделать обмен – упаковка презиков на один значок. Аптекарь стал двигать свою версию – один значок в обмен на один презик. В итоге договорились по два значка за упаковку.

Не знаю, коллекционирует ли он значки, но в случае чего загнать их, уверен, сможет втридорога, а за товар, наверное, сам заплатит. Глядя на меня, и остальные парни совершили аналогичный чейндж. Потом я предложил обменять значок на десять кубиков жевательной резинки «Марукава». В итоге снова поторговались и сошлись на пяти кубиках. В общем, все свои значки мы оставили в этой аптеке, за что наши карманы оттопыривались от презервативов и жвачки.

В общем, набрали каждый, включая нашего капитана, по десятку презервативов и по блоку жвачки. Надеюсь, по возвращении в Союз на таможне не проколемся с презиками, иначе скандала не избежать. А использовать их по прямому назначению в Японии у нас вряд ли получится.

– А я слышал, местных проституток называют гейшами.

Вот те раз, Шишов мои мысли, что ли, читает?

– Ва-а-ась…

– Чего?

– А кого-то в Куйбышеве невеста по имени Люба дожидается.

– Да я чё, я ж так просто, интересно.

– Не, а то смотри, можно поискать гейшу…

– Так, хорош уже ерунду пороть, – возмутился Ягубкин. – Подведёте на хрен меня под монастырь. И давайте до следующего перекрёстка – и назад. А то уже два квартала точно прошли.

– Так кроме аптеки и пары продмагов ничего и не попалось, а Вася вон магнитофон хочет, – сказал я. – Давай ещё квартал – и назад. Окей?

На лице капитана Сани задвигались желваки, он вздохнул и махнул рукой:

– Чёрт с вами, но только один квартал. Иначе всех за шкирку сам в гостиницу потащу.

– В отель, – на автомате поправил я его.

– Какая хрен разница… Пошли.

Нам повезло, в конце обещанного квартала мы наткнулись на магазинчик электроники. Похоже, должности продавцов в Токио как минимум оккупировали исключительно мужчины. Интересно, а женщинам что осталось? Вряд ли руководящие должности, если только это не наследница основателя какой-нибудь бизнес-империи. Явно Япония пока ещё страна не победившего феминизма.

– Коннитива! – с лёгким поклоном улыбнулся я продавцу – мужчине средних лет.

– Коннитива! – повторили за мной мои спутники, тоже кланяясь, как болванчики.

– Коннитива! – присоединился к этому шоу вежливости продавец. – Нина ка о-тецудай декимасу ка?

Парни дружно посмотрели на меня, в их глазах я уже, наверное, вырос до полноценного переводчика.

– Видимо, – пожал я плечами, – интересуется, чем может нам помочь.

– Can I help you? – повторил продавец уже на языке Шекспира.

– О, так ты по-английски шаришь! – обрадовался я.

Парни тем временем уже вовсю разглядывали японскую аудио и видеотехнику. «Sanyo», «Aiwa», «Panasonic», «Pioneer», «Sharp», «Sony»… А ещё электронные часы «Seiko» и «Casio». В Союзе на фоне «Электроники» они считались редкостью и настоящим шиком, а стоили здесь считанные копейки, то есть йены. Видеомагнитофон «JVC HR-3300» здесь стоил всего 22 тысячи йен. Эх, что ж нам всего по сотне баксов-то выдали! Может, где-то в Токио попадётся дешевле? Хотя если и дешевле, то ненамного.

– А это что за фигня? – ткнул пальцем Манвел в непонятную коробку.

Оказалось, это игровая консоль «Magnavox Odyssey». Она имела два контроллера в виде прямоугольных коробочек с кнопкой перезагрузки и крутящимися ручками по бокам, игровой пистолет, и подсоединялась, естественно, к телевизору. Для переключения между играми использовались специальные игровые карты, которые представляли собой небольшие печатные платы, изменявшие коммутацию элементов внутри приставки.

Продавец, пользуясь отсутствием других покупателей, даже показал нам, как эта штука работает. На приставке можно было играть в примитивные теннис, рулетку, футбол, логические и географические игры, образовательные приложения, стрелять по уткам и динозаврам. Продавец даже разрешил попробовать Манвелу самому поиграть, и тот тут же превратился в настоящего ребёнка. Глядя на него, я не мог сдержать улыбки.

Между делом выяснилось, что в продаже имеется ещё более современная версия приставки – «Atari 2600», с более продвинутым геймплеем. Её тоже нам протестировали. Но стоила она 25 тысяч йен, а эта 20 тысяч.

– Блин… Блин, классная вещь! Вот бы купить… Дома все обзавидуются. А как братишка младший обрадовался бы… И не хватает совсем чуть-чуть!

Я повернулся к продавцу, поинтересовавшись, не мог бы он уступить? Тот начал было объяснять, что он не хозяин, а всего лишь наёмный рабочий, но в итоге согласился скинуть как раз те самые недостающие триста йен. В противном случае, глядишь, пришлось мне проявить благородство и подкинуть товарищу деньжат.

Радости нашего средневеса, когда на его глазах проверяли новую, из коробки приставку и затем упаковывали обратно, не было предела. А я снова подумал, что, быть может, мы и поторопились, вдруг где-то такую же можно найти дешевле.

– Я вот лично ни фига не запомнил, как и чего куда включать, – комментировал тем временем Саня.

– Там инструкция не только на японском, но и на английском, – сказал я, успев до этого пролистать маленькую книжечку. – Да и картинки есть, всё достаточно схематично показано.

– Эх, а мне на такой вот как раз хватит, и ещё останется.

Это уже Вася, который любовно разглядывал небольшой магнитофон «Sharp» стоимостью в 10000 йен. На скидке он не настаивал, и когда технику проверили в деле, с готовностью выложил требуемую сумму. Исраел и Саня решили пока не спешить, ближе к концу нашего пребывания в Японии, может быть, что-то купят. Взяли, правда, электронные часы, чтобы уж совсем с пустыми руками не возвращаться.

Меня же тут нечем было особо удивить, даже игровыми приставками. Ну а как удивить этими штуками человека, который играл и на «Соньке», и на компьютере в такие игры, которые нынешнему поколению геймеров и не снились?

– А ты себе ничего не присмотрел? – спросил меня Вася, когда мы покидали магазин.

– Да у меня и так всё есть… Кроме разве что видеомагнитофона, может, когда-нибудь в Москве куплю, – не без толики грусти заявил я. – А йены потрачу на подарки своим женщинам. Тем более у мамы 3-го декабря был день рождения. Ей и своей девушке посмотрю где-нибудь приличные духи.