Второй шанс 5 (СИ) - Марченко Геннадий Борисович - Страница 30

– Войдите, – раздался женский голос.

Хм, странный какой голос для обладателя мужской фамилии. Однако в помещении за столом с пишущей машинкой действительно сидела женщина с явно выраженными татарскими чертами лица, а налево вела ещё одна дверь, уже без таблички. По ходу, мы попали в приёмную.

Посмотрев на нас, секретарша поджала и без того тонкие губы. Да уж, я-то был в шортах, а Инга в коротком сарафане, для татарского села даже в это время это, наверное, считалось верхом неприличия. В общем-то, проезжая по селу, я заметил пару женщин в хиджабах, но хотя бы с открытыми лицами, а в целом в коротких платьишках и шортах никто не разгуливал, разве что детишки.

– Здравствуйте! А можем мы увидеть товарища Туктарова?

– Рафик Тимурович сейчас дома обедает. А что вы хотели?

– Видите ли, вот эта девушка, которую зовут Инга, поступает в МГУ на факультет журналистики, и ей для поступления придётся представить несколько опубликованных в газете работ. Писать об известных людях, о которых уже не раз писали, на её взгляд, неинтересно. Гораздо интереснее писать об интересных людях из глубинки. Вот мы в их поиске и решили махнуть к вам.

– То есть у нас в Усть-Узе, по вашему мнению, живут интересные люди?

– А вы хотите сказать, что их нет?

– Ну почему же… Вот, например, в колхозе «Дружба» работает доярка Венера Зарипова, Герой Социалистического труда. Или комбайнёр Ришат Алекперов, в прошлом году больше всех в районе намолотил пшеницы.

– Ну это всё-таки известнее люди, о них наверняка писали если не пензенские издания, то районная газета точно. А нам хочется найти человека… Ну как бы сказать, незаметного героя, что ли…

– Образцовая многодетная семья подойдёт? – сделала ещё одну попытку женщина.

– Немного не то, – поморщился я. – Может быть, хотя бы какие-то мастера у вас есть, с золотыми руками?

– А, есть один, Жиганша Кузяров, – оживилась собеседница. – Через три дома отсюда живёт. Один живёт – жена умерла в позапрошлом году, трое взрослых детей разъехались. Вот он по дереву режет – залюбуешься. У него не дом, а музей самый натуральный. И сколько его уговаривали выставку сделать – ни в какую, говорит, я это не для того, чтобы хвалиться, делаю, а по зову сердца. И всё, что делает – раздаёт просто так. Кому на день рождения подарит, кому на свадьбу. Не знаю, правда, согласится ли он с журналистами общаться, я же говорю, он скромный…

– Ничего, попытка не пытка… Как его по отчеству? Жиганша Анвярович? А дом какой, говорите? С зелёной крышей и весь в резьбе? Спасибо вам за помощь!

Дом мы и впрямь сразу нашли. И хозяина – немолодого мужчину в каких-то онучах на ногах и жилетке на голое тело, увидели сразу: он сидел в красивой, ажурной беседке и что-то вырезал из куска дерева.

– Жиганша Анвярович, добрый день!

Тот поднял голову, зачем-то снял очки и, подслеповато щурясь, посмотрел в нашу сторону.

– Здравствуйте!

– Можно, мы зайдём?

– Заходите, собак не держу, так что можете не бояться.

Зашли, познакомились, я рассказал, с какой целью мы прибыли сюда. Кузяров задумался, затем качнул головой:

– Давайте я вас пока чаем напою. У меня хороший чай, есть с травами, есть чёрный индийский, есть зелёный, есть каркаде…

– От каркаде я, пожалуй, не откажусь. А ты? И она тоже будет.

– Тогда подождите меня буквально десять минут.

Жиганша Анвярович оказался гостеприимным хозяином. Помимо чайника с напитком из гибискуса на столе, с которого был убран на лавочку недорезанный – в хорошем смысле слова – орёл, появились тарелочки с горячими эчпочмаками (уже и их разогреть успел) чак-чаком, и непонятными пирамидками, про которые Кузяров сказал, что это какой-то талкыш-калеве. В прежней жизни я о таком и не слышал, не говоря уже о том, чтобы попробовать, а сейчас отведал – и мне понравилось. Как оказалось, готовится из муки, мёда, сливочного масла, сахара и воды. Несмотря на то, что наши желудки ещё не так давно переваривали шашлык, вид этих яств снова пробудил в нас аппетит.

– А вы что же, сами всё это готовите? – спросил я, дожёвывая второй эчпочмак.

– Да какой там, – махнул он с улыбкой рукой. – Это моя жена хорошо готовила, а я не приучен, всё больше с деревом работаю. А это соседки несут чуть не каждый день, думают, что я тут с голоду умираю.

Когда с едой и чаем было покончено, я снова напомнил о цели нашего визита.

– Да мне как-то и не нужно этой известности, вон и выставку предлагали организовать в Доме народного творчества, я не стал.

– Жиганша Анвярович, от того, согласитесь ли вы, чтобы о вас написали, зависит судьба вот этой прекрасной девушки. Ей позарез нужна статья в газету. Редактор так и сказал, мол, езжай в Усть-Узу и найди мне там интересного человека. Без статьи можешь не возвращаться. А если у неё не выйдет статья, то она не поступит в МГУ. Вы же не хотите сломать этой очаровательной девушке жизнь?

– А почему я? В селе живут более достойные люди. Вон Венера Зарипова…

– Про неё нам уже говорили в сельсовете. Но о ней уже писали, а редактор сказал – найти увлечённого человека. Под это определение вы как нельзя более подходите.

Врал я, как воду пил, наверное, во мне погибал великий актёр. Как бы там ни было, на уговоры ушло минут пять, и клиент созрел. Не только о своём увлечении рассказал (а его дом поистине напоминал небольшой музей), но и том, как воевал в Великую Отечественную. Героический, оказывается, человек, награждён двумя боевыми орденами и несколькими медалями.

Его рассказ записывался на мой диктофон, ради этого я пожертвовал кассету с переписанным у Вали сборником хитов Донны Саммер. Повезло, что кассета была не фирменная, иначе пришлось бы мудохаться с защитой от записи. Ну или вооружить Ингу ручкой и блокнотом.

Напоследок пофотографировал героя нашего репортажа за работой, снял самые интересные поделки, а Жиганша Анвярович ещё и вручил нам по подарку. Инге он презентовал резную шкатулку, а мне – Ходжу Насреддина верхом на ослике. Очень искусная работа, за такую в моём будущем и тысяч пять попросить не стыдно.

Домой вернулись уже под вечер, каждый с чувством выполненного долга. Инга сказала, что завтра с утра послушает запись и перенесёт текст на бумагу, после чего приступит к созданию очерка. Я же обещал стать её бета-ридером, надеюсь, мне не придётся за ней переписывать весь текст набело. В конце концов, она собирается стать журналистом, а это должно быть врождённое, как мне кажется, иначе зачем ей вообще поступать на этот несчастный журфак?

После речки принял прохладный душ, бальзамом пролившийся на пылающую кожу. Вот же блин, теперь буду облазить. Вроде не так и долго загорал, как бы сексом мы с Ингой не больше занимались. Вот, может быть, находясь сверху, и не замечал, как солнце жарит по спине, пока я жарю… Хм, овладеваю своей любимой девушкой.

Инга не подвела, написала очерк даже лучше, чем я ожидал, очень живо и красочно получилось. Правда, попенял ей на излишек мелких деталей, которые читателю вряд ли будут интересны, всё-таки газета – не журнал. В газете ценится правило: «Краткость – сестра таланта». Заодно посоветовал немного по-другому построить текст. В заходе не про войну надо писать, а про поделки, мы же ради них и приехали к человеку. А потом и про боевые подвиги нашего героя можно упомянуть, в частности, что именно на фронте в редкие минуты отдыха между боями он начал выстругивать из дерева фигурки людей и животных. Ещё день у Инги ушёл на переделку, после чего я набрал тест на машинке и разрешил нести его в «Молодой Ленинец».

Материал на полполосы с парой моих фотографий вышел через неделю, и счастью Инги не было предела. По сему поводу мы устроили с ней посиделки в кафешке, завершившиеся свиданием в моей комнате – мама благоразумно ушла к соседке.

В то же время я параллельно ваял рассказ на конкурс в «Юность». На прошлой неделе, как раз перед поездкой в Усть-Узу, у меня наконец оформилась идея. Писать на фантазийные темы не хотел, нужен был реальный персонаж, а в рассказ вместить самый, так сказать, смак.