Первое дерево - Дональдсон Стивен Ридер - Страница 48

• Предыдущая
• 48/137
• Следующая

Когда они вступили в вечную тень Колючей Оправы и вновь увидели серые, скукоженные деревья, растущие здесь в вечной сырости и полумраке, Линден стало не по себе, но она утешала себя мыслью о том, что лагуна уже близко. И вскоре с высоты плеча Мечтателя она увидела «Звёздную Гемму», отражающуюся в зеркальной глади залива. Её каменные мачты гордо устремлялись к небу, словно бросая вызов сумраку и обрывистым скалам вокруг. И от её борта уже отваливал баркас.

Не проплыв и половины пути до корабля, Хоннинскрю начал выкрикивать якорь-мастеру и экипажу команды, и те, подхваченные многократным эхом, словно подстёгивали матросов, взбирающихся по вантам и готовящих корабль к отплытию. К тому времени, когда Линден одолела верёвочный трап и оказалась на палубе, паруса были уже установлены. И тут подул западный ветер.

Великаны спешно подняли на борт баркас и стали вытаскивать якоря. Хоннинскрю вбежал на мостик, и «Звёздная Гемма», словно пробудившись от долгого сна, плавно двинулась к черным вратам Хищника.

Ветер все крепчал и подгонял «Звёздную Гемму» к выходу в открытое море с такой яростью и нетерпением, словно элохимы хотели поскорей вымести нежеланных гостей из своих владений. Но Хоннинскрю не слишком полагался на его помощь: Хищник был узким заливом со множеством отмелей и рифов, и теперь, когда опустился вечер и между его угрюмыми обрывистыми стенами сгустились сумерки, надо было быть трижды осторожными, чтобы не попасться ему на зубок. Капитан приказал убрать часть парусов и идти самым малым ходом.

Солнце село, а корабль Великанов все ещё сражался с ветром, норовящим в узком извилистом проходе разбить его о скалы. А когда сгустился ночной туман, стало ясно, что корабль заблудился в лабиринте проливов коварного фиорда. Он метался, словно раненый кит, в поисках выхода, от развилки — к развилке, от тупика — в новые тупики. Хищник играл со своей жертвой, как кошка с мышью.

Сквозь клочья разгоняемого ветром тумана были видны кусочки неба с несколькими блеклыми звёздочками. Ориентироваться можно было лишь по слабой фосфоресценции полосы прибоя, разграничивающей мрак вод и черноту скал. Линден, потерявшей счёт дням, отсутствие луны показалось опасным знаком. Она не помнила, когда было последнее полнолуние, и поэтому сейчас была почти уверена в том, что элохимы украли её с неба, чтобы наказать строптивых гостей. Она почти потеряла надежду, что корабль сможет отыскать выход в этой кромешной тьме, да ещё когда его треплет ветер, достигший почти ураганной силы.

Но Хоннинскрю прекрасно ориентировался в воздушных течениях, и ему, наконец, удалось найти пролив, ведущий в сторону открытого моря. Последний отчаянный манёвр — и «Звёздная Гемма», вырвавшись из клыков цербера элохимов, теперь уже беспрепятственно заскользила на юг.

Но на протяжении всей ночи угрюмые скалы покинутой земли продолжали маячить вдалеке и лишь с рассветом стали медленно погружаться за линию горизонта. После полудня корабль миновал ещё один мыс, а потом оказался в открытом море, где не было ничего, кроме зелёных волн и пляшущих на них солнечных бликов.

За то время, пока корабль, подгоняемый колдовским ураганом элохимов, с боем прорывался из лабиринта Хищника, Великаны, на пределе сил выполнявшие команды своего капитана, изрядно вымотались. Теперь же Хоннинскрю, решив, что всем необходим отдых, поставил корабль в дрейф, и наконец-то после стольких испытаний можно было расслабиться и прийти в себя. Поэтому в сумерках все собрались на юте, и Красавчик поведал им историю приключений Поиска в Элемеснедене со всей поэтикой и страстностью, на какую только был способен. А Хоннинскрю подробно описал дорогу к Первому Дереву, увиденную им на звёздной карте в воспоминаниях Ковенанта. Теперь, имея столь подробное описание пути, можно было не опасаться — Цель будет достигнута. Постепенно на «Звёздной Гемме» стало вновь воцаряться прежнее жизнерадостное настроение.

Линден была рада этой небольшой передышке: Великаны так в ней нуждались. Она радовалась за них, но не за себя. И не за Ковенанта, конечно. Его состояние не вселяло никаких надежд. Даже оптимизм, которым она подпитывалась у Великанов, не помогал ей побороть отчаяние.

Харучаи не отходили от него ни на шаг. А он оставался все той же безвольной куклой: сидел ли, стоял ли — глаза его были пусты, без малейших проблесков сознания. Сохранились лишь самые примитивные инстинкты: потеряв равновесие, он хватался за что-нибудь; когда его кормили, он жевал и глотал. Время от времени говорил. Механически, словно читая свою судьбу, начертанную на внутреннем экране мозга. Но совершенно не реагировал ни на прикосновения, ни на попытки заговорить с ним.

Линден попросила Бринна отвести Ковенанта в его каюту. Теперь весь груз ответственности за него лёг на её плечи, а она не была готова его принять. Она всё ещё цеплялась за мысль, что «одержание — есть Зло», хотя, с другой стороны, не видела иного способа ему помочь.

Она уже слишком долго убаюкивала себя мыслью о том, что восстановиться он сможет и сам — были бы покой и хороший уход. Но сколько же можно закрывать глаза на то, что это не приносит желанного результата? Она вынуждена признаться самой себе, что не может больше увиливать от попытки излечить его. Выбор уже сделан за неё, как и тогда, когда она не по своей воле стала Солнцемудрой. И избежать этого не стоило даже пытаться. Однако после всего происшедшего в Элемеснедене она чувствовала себя выжатой до предела и до сих пор вскипала от ярости при одной только мысли о тех, кто привёл Ковенанта в нынешнее жалкое состояние. Чисто инстинктивно она ощущала, что, если попытается войти во мрак, окутывающий его сознание, в таком настроении — ярости и отчаяния, — последствия могут быть непредсказуемыми. Например, на злость он ответит злостью, а его неконтролируемый гнев может отправить «Звёздную Гемму» на дно, предварительно разнеся её на кусочки. Поэтому, прежде чем браться за что-либо, ей необходимо на время оставить попытки излечения и попытаться сбалансировать свои эмоции.

Но, изгнав из своих мыслей Ковенанта, она обнаружила, что появился ещё один объект, вызывающий у неё глубокое сострадание, — Морской Мечтатель. Боль, исходившая от его израненной души, пронизывала всю «Звёздную Гемму». В его глазах застыл постоянный страх. Казалось, своим внутренним взглядом он видел нечто настолько ужасное, что не смог бы рассказать об этом, даже если бы мог говорить. Когда он появился на юте, разговоры тут же смолкли, и смех угас, словно его мучительное одиночество было заразительно.

Увидев, какое действие производит его немая тоска на окружающих, он, не в силах этого вынести, попытался уйти, но Красавчик ему не позволил. Повенчанный-Со-Смолой приложил все силы, чтобы заставить своего друга поверить, что Великаны не бросят его в горе и поддержат, как смогут. И тут же, как бы в подтверждение этому, к ним подошли капитан и якорь-мастер.

Их чуткость заставила немого Великана прослезиться, но, увы, не принесла ему никакого облегчения.

— Что же его так мучает? — тихонько спросила у Линден Первая. — Его скорбь переходит все известные пределы.

Но Линден не ответила. Без насильственного вторжения в его сознание она не могла узнать этого. А так она видела то же, что и все, — мужественную борьбу с самим собой.

Но она отдала бы все на свете, чтобы увидеть в глазах Ковенанта хотя бы подобную муку — да что угодно! — лишь бы не эту проклятую пустоту

На протяжении трёх последующих дней Линден не позволяла себе видеться с Ковенантом. Харучаи окружили его заботой, но не выводили из каюты, а она туда не спускалась. Однако Линден прекрасно понимала, что медлит и оттягивает излечение под предлогом того, будто ждёт, пока он сам исцелится, только потому, что панически трусит. Чем бы она ни занималась, куда бы ни шла, перед её мысленным взглядом стояла каюта, где он сидел, погруженный в прострацию, механически произносящий слова, не имеющие для него никакого смысла.

• Предыдущая
• 48/137
• Следующая