Бастард (СИ) - Шавкунов Александр Георгиевич - Страница 15

— Да как ты смеешь?! Я слуга барона! Да тебя вздёрнут на ближайшем дереве! Грязный выродок!

Орландо остановился у входа в шатёр, вздохнул и вошёл внутрь. Лицо слуги налилось дурной кровью, губы затряслись, выплёвывая бессвязные ругательства.

Свет заливает залу через витражные окна со сценами из святого писания. Играет цветными бликами на мраморном полу, в незапамятные времена бывшем частью дворца римского императора. Понтифик идёт вдоль ряда девушек и мальчишек, смиренно опустивших головы. Эхо многоголосой молитвы мечется под сводчатым куполом и среди колонн, теряется у алтаря в конце залы.

Свет освещает лицо Папы Римского, делая похожим на лики святых и стирая печать двухсот лет жизни. Оно выглядит юным, как у подростка, только глаза выдают истинный возраст. Тёмные, с красными прожилками и бардовыми пятнами на радужке. В них затаилась пропасть веков, память человека, заставшего становление новых королевств на костях Римского Мира.

За Папой движется тень, огромная и вытянутая, с пугающе резкими очертаниями и будто живущая своей жизнью. В ней движется Гаспар в красном камзоле и с белым плащом на плечах. Руки заложил за спину и с любопытством мясника оглядывает молящихся. Эфес шпаги отделан серебром и украшен красным бриллиантом в навершии.

Понтифик остановился и распростёр руки, будто пытаясь обнять собравшихся. Голос его перекрыл молитвы и заполнил залу от края до края:

— Дети мои! Господь радуется, видя ваш пыл и жертвенность! Однако, он и печалится, зная цену, которую вы готовы уплатить за дело Его. Но печаль его светла, ведь не зря все мы агнцы Божьи! Служение есть жизнь для нас, а жертва во славу Его, есть лучшая из наград! Да воссядете вы в раю, по правую руку от Иисуса, а снизойдёт благодать на вас и всех людей Господних! Аминь!

— Аминь!

Хор множества голос отразился от купола и зазвенел в зале, будто ангельское многоголосье. Наступила тишина. Тягучая, полная страха и торжественного трепета. Понтифик полуобернулся и кивнул Гаспару. Глава церковной гвардии, крестоносец Ватикана, хищно улыбнулся. Зашёл за спину первому послушнику, положил ладонь на макушку и, глядя на Папу, провёл кинжалом по шее. Повторил со вторым, третьим и так до последнего. Монотонно, без лишних движений, как мясник на скотобойне.

Красное море растекается по белому мрамору, проявляя гравировку, изображающую распятого Христа и Лонгина. Проливающего Божественную Кровь ударом копья.

— Deus lo vult. — Торжественно произнёс понтифик, опускаясь на колени у края жуткого озера.

Гаспар тщательно вытирает кинжал об одежду последней жертвы, наблюдая за Наместником Бога на земле. Папа расстегнул ворот сутаны до середины груди, обнажив рану, проходящую сквозь сердце. Наклонился и плавно опустил ладони в кровь. По зеркальной поверхности побежала рябь, усилилась. Руки понтифика затряслись, а меж сжатых челюстей вырвался стон. На висках и шее вздулись вены, толстая жилка запульсировала на лбу.

Кровавое озерцо начало мелеть, перетекая, как разлитая ртуть. Прошла минута и мрамор очистился до первозданной белизны. Папа начал заваливаться набок, но Гаспар придержал за плечи, помог сесть на пол. Понтифик торопливо снял с шеи крест, с прозрачной ножкой-колбой, полной красной жидкости. Свинтил верхнюю часть и прижал к ране, напрягся, прикусывая губу.

В колбу-крест скатилась крохотная капелька, девали больше макового зерна. Слилась с общей массой. Папа обмяк в руках верного пса, хрипло дыша и обливаясь потом, из последних сил закрутил крышку и вернул крест на место. Прошептал одними губами:

— Ну хоть на что-то твой сын сгодился… раньше ведь полдня корёжился, выдавливая Дар Божий.

— С паршивой овцы, хоть шерсти клок. — Философски заметил Гаспар, помогая встать и опереться о себя. — Вам следует отдохнуть.

— Два. — Просипел Папа.

— Что?

— Два куска.

— Ах, да… совсем забыл. С возрастом память подводит.

В залу за их спинами зашли молчаливые слуги в чёрных рясах, в полной тишине принялись убирать тела. Сморщенные и высушенные, словно мумии, пролежавшие не одно столетие в песках Сарацинии.

***

Орландо взял у поварихи миску каши с мясом, щедро присыпанную нарезанными перцами. Опустился за общую лавку и начал есть, наслаждаясь каждой ложкой. Горячая и хорошо приготовленная еда, редкий гость в его желудке. Настроение медленно ползёт вверх, в конце концов, глупо было ожидать серьёзной схватки от первого противника. Турнир продлится неделю, а в конце ждёт приятный бонус в виде воспитанника Гаспара. Вот с ним позабавиться от души, а после найдёт и самого убийцу.

Орландо мечтательно прикрыл глаза, представляя, как шинкует ненавистного врага. А после забирает голову, как трофей, в точности, как Гаспар поступил с Серкано.

Занятый мечтами не заметил тяжёлых шагов за спиной. На плечо легла широкая ладонь.

Пятерня сжалась, сдавливая плечо через плащ, в шатре-столовой воцарилась тишина. Повариха выронила протянутую миску под ноги едока. За спиной Орландо слышны тяжёлые шаги людей в доспехах, лязг металла и характерный звук клинков покидающих ножны. Парень скосил взгляд, увидел кисть в тёмных кожаных перчатках, уходящих в пышный рукав. Вздохнул и сказал, ковыряясь ложкой в миске:

— Убери руку, если не лишняя.

За спиной гулко хохотнули и рыкнули:

— А ну, все брысь отсюда!

Люд прыснул врассыпную, как тараканы, особо ретивые протиснулись под стенками шатра. Боковым зрением увидел, как к столикам проходят бойцы в кольчугах и с мечами наголо, рассаживаются, глядя на него. Ладонь соскользнула с плеча, а её обладатель обошёл стол и сел напротив Орландо. Грузный мужчина, балансирующий на грани старости. Лицо широкое и наполовину спрятано посеребрённой бородой. Улыбка демонстрирует крупные желтоватые зубы с удлинёнными, как у волка, клыками. Волосы пестрят седыми прядями и зачёсаны к затылку. Одет пышно и до полного безвкусия богато. Даже сидя, он возвышается над Орландо, как утёс над прибрежным камнем, а в плечах шире вдвое.

— Давно не виделись, малец. — Сказал мужчина, опуская руки на стол и сжимая кулаки.

— Боюсь, вы обознались. — Сухо ответил парень, отправляя кашу в рот.

— Память хороша, и я прекрасно помню харю твоего отца, особенно как она кривилась, когда верёвка затянулась на шее, а ноги оторвало от земли. — Протянул мужчина улыбаясь. — А ещё помню, как собирался размозжить тебе голову о стену, стоило тебе выскользнуть из лона.

Орландо вздохнул, отложил ложку в сторону и поднял взгляд.

— К чему это?

— Ты убил моего тестя и его наследников, а ещё довёл жену до помешательства.

— Ах… это. — Задумчиво отозвался Орландо, оглядывая собеседника. — Пришёл мстить? Надо было больше людей брать.

За спиной заворчали, кто-то шагнул, судя по звуку, занося меч, но барон зыркнул и солдат отступил. Борсл хохотнул, прижав ладонь к животу, на удивление добродушно и отмахнулся от невидимой мухи.

— Мстить? Ха! Конечно нет! Теперь их земли принадлежат моему сыну, а значит и мне! Ты просто подарок судьбы! Не зря тогда пощадил!

На стол перед Орландо плюхнулся мешочек размером с козью голову. Внутри тяжело звякнуло.

— Это моя благодарность. — Сказал Борсл, небрежно жестикулируя. — Триста золотых монет, пара каменьев и горсть серебра с медью, на мелкие расходы.

— Очень великодушно. — Сказал Орландо.

— Ха! Знал бы ты, как я ненавидел того старого скота и его отпрысков! Чистокровные дворяне! Всё время смотрели на меня, как на мусор! Ведь я не настолько знатный! Уроды.

Убийца отца, мучитель матери, так близко, только руку протяни. Один взмах скьявоны, доля мгновения и голова полетит с плеч! Орландо с удивлением осознал, что не чувствует ничего. Совершенно. Его отец Серкано, и никто другой. Этот кабан не сделал ему ничего плохого. Даже больше, только благодаря ему он повстречал Серкано и стал тем, кто он есть.