ГД. Книга четвертая (СИ) - Звездная Елена - Страница 38

– Мисс Ваерти, – заметив мои колебания, произнес лорд Арнел, – если вас устроят односложные ответы, вы можете остаться там, где стоите.

Односложные меня не устраивали.

Подавив очередной вздох, я направилась к лорду Арнелу, и встала между ним и Зверем. В тот же миг дракон рывком прижал меня к себе, максимально отодвигая от виверны.

Я невольно ахнула, но лорд Арнел отреагировал максимально жестко:

– Мисс Ваерти, я не знаю, на какой эффект от примененного вами средства вы рассчитывали, но опиум подействовал исключительно на когнитивные способности Зверя и вызвал у него жажду, что касается всего остального – эта тварь гораздо более опасна, чем я мог даже предположить. А потому, будьте добры, держитесь ближе. Ко мне ближе.

Мне оставалось лишь промолчать.

Но, боюсь, от смущения, полыхало все мое лицо. Очень странно, неприлично, и в то же время почему-то волнительно оказалось стоять так близко, что я ощущала спиной сильное тело и даже его тепло. И дыхание Арнела, касающееся моих волос, это тоже было как-то… слишком. Слишком волнительно. Слишком интимно. Слишком тепло, а я только сейчас поняла, насколько замерзла, и горячий чай миссис МакАверт меня вовсе не согрел, я дрожала всем телом, и в то же время отогревалась… именно сейчас. – Снимите перчатку с левой руки, – приказал лорд Арнел.

– Что… что вы собираетесь делать? – голос мне изменил, и сорвался до сиплого шепота.

Склонившись так, что теперь его дыхание шевелило волосы уже близ виска, дракон ответил издевательским шепотом, так чтобы услышала лишь я:

– Соблазнить вас. Разве это не очевидно? Оглядитесь, Анабель, мы в темном скрытом от глаз помещении, я практически обнимаю вас, а вы уже вся дрожите.

– Просто замерзла! – разъяренно ответила я.

– Согреть? – издевательски поинтересовался лорд Арнел.

– Вы и так уже неплохо справляетесь, – прошипела в ответ.

Дракон усмехнулся, и тихо сказал:

– Снимите перчатку, мисс Ваерти.

С глухим раздражением, оголила ладонь, и в тот же миг моя рука оказалась в тисках не стесненной ничем ладони дракона. Я вздрогнула, но уже в следующее мгновение содрогнулась всем телом – лорд Арнел прижал мою ладонь к тонкой коже Зверя, прямо за его острым ухом, туда, где билась жилка, и еще не начиналась шерсть. И я не знала, что в этот момент напрягает меня больше – Зверь, и то, что я касаюсь убийцы, утопившего в крови все полицейское управление, или лорд Арнел, тот факт, что он прикасается ко мне всем телом, а мою ладонь накрыл своей. Между двух огней. Не знаю, кто придумал это выражение, но весь его смысл я поняла только сейчас.

– Задавайте вопросы, мисс Ваерти, – учтиво напомнил дракон, о цели моего… морального падения.

Говоря откровенно, мне было бы гораздо легче задавать вопросы без того, чтобы вполне физически ощущать тело лорда Арнела, и то, как его рука властно и крепко держит мою, но вопросы действительно имелись, и в отличие от полиции, которую интересовали конкретно убийства и подробности их совершения, я желала знать иное.

И, для начала уточнила один момент:

– Вы намерены использовать ментальное воздействие?

– Да, – холодно отозвался лорд Арнел. – Как я уже сказал, опиум предоставил нам подобный шанс. К слову, как вы додумались до использования опиума?

– Оборотни, – мне было бы гораздо комфортнее отвечать, находясь не в столь стесненным до неприличия положении, но выбора особого не было. – В отличие от драконов, оборотни подвержены влиянию опиатов. Первая стадия – нестерпимая жажда. Она сохранится даже после того, как спустя несколько часов прекратится воздействие опиума. И, возможно вам неизвестно об этом, но оборотни получают зависимость от наркотиков уже после первого приема.

Лорд Арнел замер, я ощутила, как напряглось его тело, и тихо уточнил:

– Мисс Ваерти, хотите сказать, что вы фактически приговорили к смерти это тварь? Вы и приговорили к смерти?

Резко повернув голову, я взглянула в мгновенно сузившиеся глаза дракона и холодно ответила:

– Лорд Арнел, сколько драконов в Вестернадане помимо вас и лорда Давернетти способны дать отпор Зверю?

Арнел промолчал, но продолжал смотреть в мои глаза, несмотря на то, что это доставляло ему все больший дискомфорт.

– Эта тварь, – продолжила я, – обладает магическим потенциалом до ста единиц, в то время как у самых сильнейших из драконова максимума – двенадцать. У находящихся в городе магов – максимум десять. У меня – шесть. Так как, по-вашему, должна была поступить я, защищая тех, кто мне дорог? Промолчать и благородно отпустить зверюшку, которая жаждет утопить в крови ваш город, и не желает на этом останавливаться? Простите, что разочаровала, но я не настолько благородна, чтобы позволить этой твари убивать и дальше.

И не желая более дискутировать на данную тему, я развернулась к Зверю, чтобы задать первый вопрос:

– Что потерял твой носитель, Зверь?

И чудище, пребывающее в состоянии полнейшей эйфории, издав жуткий смех, от которого я чуть было не отпрянула, рыком ответил:

– Все!

Односложный ответ, без подробностей и сказанный таким голосом, что слушать далее уже не хотелось… и Арнел это предугадал. Легкое нажатие на мою ладонь, синее покалывающее пальцы сияние, и я проваливаюсь в воспоминания, как в омут с головой.

Мистер Томас Агвейден. Маленький мальчик, которого отталкивает в грязный снег дракон-подросток, в другие разражаются бранью и обидными прозвищами… Он пронесет их по жизни еще долгих двадцать лет. Невеста. Красивая девушка, сосватанная миссис Агвейден и страшный позор – девица сбежала в ночь перед свадьбой с каким-то смазливым юнцом. Томас Агвейден стоит у алтаря… один. Перешептываются гости, раздраженно ожидает начала церемонии священнослужитель… Том испытывает неловкость, стыд, боль. О побеге его невесты узнали. В университете на его парте самым безобидным из слов было «рогоносец». Стыд и боль. Экзамен при поступлении в полицию. Томас бежит, на пределе возможностей, он стал часто бегать после того случая, бег помогал забыть, оставить проблемы позади, почувствовать силу. Но кто-то бросил ветку, молодой дракон не отличался быстрой реакцией. Падение. Лицом в грязь. Свист и выкрики толпы, собравшейся у полигона. Он провалил экзамен. Стыд… боль… снова стыд. Долгие дни в унынии, он больше не бегает по утрам, он сидит, глядя в окно и не видя ничего за ним. Родители сходят с ума от тревоги, и готовы на все, чтобы помочь. Миссис Агвейден договаривается о приеме своего сына на должность в полицию. На самую скромную должность – администратора. Она надеется, что сын проработает год-два и поднимется по карьерной лестнице. Томас надеется тоже. Он появляется на рабочем месте, в натертых до блеска сапогах, пуговицы на его мундире тоже сияют, он становится самым старательным и самым ответственным сотрудником. На его рабочем месте всегда чистота. Он исполнителен и аккуратен. Он помнит все, великолепная память ему досталась, но никто не мог понять, почему не досталась сила. Новый экзамен – провал. Еще один – провал. Стыд, боль, смирение. Он решает стать лучшим администратором, из всех, кто когда-либо находился на этой должности. Он приходит раньше всех, уходит позже. Он знает все и обо всем. Он старается помогать новичкам, заботливо и осторожно. Он стоит на своем посту десять лет, двадцать, тридцать… сорок. Боль в спине становится невыносимой, все труднее вставать каждое утро, он вынужден нанимать кэб, и на это уходит почти вся заработная плата. Отца не стало, мать еще жива, она не жалуется, но прислуги в доме уже не осталось, лишь приходящая домработница, а он даже не замечает этого – возвращаясь слишком поздно, он видит лишь готовый ужин, а просыпаясь – выглаженный костюм. Он понимает, что пора остановится, но в полиции вся его жизнь, потерять место – потерять жизнь. Разговор со старшим следователем лордом Бастуа. Кратко, четко, по делу. «Увольнение по выслуге лет. Уйдете на пенсию с почестями». На глаза набегают слезы, для него это конец. Просто конец. Открывается дверь, входит лорд Давернетти. Внимательный взгляд каре-зеленых глаза, пристальный, пронизывающий, все понимающий, и сказанное с укором «Бастуа, ты решил лишить меня лучшего администратора? Этому дракону цены нет. И зарплату повысь». Слезы благодарности, и уже нет стыда, есть гордость и готовность служить, просто служить до последнего вздоха. Возвращение домой, крик «Матушка»… и тишина в ответ. Его мать замолчала навеки.