Курс начинающего волшебника - Долохов Владимир Афанасьевич - Страница 22

• Предыдущая
• 22/56
• Следующая

По возвращении позвонил маме. К моему ликованию выяснилось, что ремонт идет полным ходом. С дачи приехал мамин старый знакомый — получать пенсию. Он и занялся ремонтом — постелил линолеум на кухне, покрасил стены и потолок в ванной, поклеил обои. Мне осталось лишь покрасить окна и стены на кухне, причем мне на подмогу пришел муж маминой сестры.

Я и Вадим работали с Женей. Она второй раз вышла замуж, была счастлива с новым мужем и ожидала ребенка. Неожиданно начались ссоры, а однажды муж без всяких объяснений ушел из дома. Он не приходил и не звонил, и Женя даже не знала, что с ним. Ее душила обида, и неотступно преследовала мысль: «За что со мной так обошлись? С беременными женщинами так не поступают!» У нее нарушился сон, давление упало до критического уровня. Несколько раз с Женей случался обморок, и она попадала в больницу.

Мы надумали поработать с Женей методом поиска корня. Для этого мы стали рассказывать ей истории о том, как другие люди находили корни и переименовывались. Сначала я поведал историю Лены.

— Наш зав. кафедрой не только серая личность, но и конфликтный человек. Может, потому и конфликтный, что серый, а может — такой родился. Не зря язву лечит дважды в год. Обстановка на кафедре в течение нескольких лет была невыносимой, но все сотрудники хранили молчание, опасаясь его мести. Мне оставалось немного до пенсии, и однажды я высказала все, что о нем думаю: «Пусть увольняет!» Почти сразу после этого эпизода я попала на семинар по Симорону, и когда объяснялась техника переименования с поиском корня, я попробовала применить ее для разрешения конфликта. В результате поиска я вспомнила себя в возрасте трех-четырех лет. Была война. Я ходила в детский сад. Мы не любили и боялись воспитательниц, поскольку они сурово и сухо с нами обращались. Ласковы и улыбчивы они были только с детьми «богатых» родителей, из семей офицеров, служащих КГБ, врачей. Эти родители давали воспитателям продовольственные карточки, приносили коробки конфет. Садик был круглосуточный, и привилегированных детей воспитатели кормили шоколадом втайне от других, но мы знали об этом. Кто-то однажды своровал шоколад: были обыски, разборки.

Ощущение несправедливости, ущербности, унижения осталось в воспоминаниях навсегда, но было много и светлых моментов. Самый дорогой — музыкальные занятия, наш детский хор, пианино. Нахожу имя: «Я та, которая поет в хоре» и, тем самым, доставляет радость воспитателям. Я пою именно для них, в их честь и в их славу.

Имя «сработало» сразу, дало внутреннее спокойствие. Никаких конфликтов с начальником у меня больше не было, а прошло уже полтора года. Все вопросы улаживались легко и спокойно. И уж совсем неожиданным сюрпризом был букет цветов, преподнесенный на мой день рождения.

Повествование продолжил Вадим.

— Ко мне обратилась молодая женщина по имени Лиза. Горько рыдая, она изложила историю своей несчастной любви. Случилось, что она горячо полюбила одного человека, и тот отвечал ей взаимностью. У Лизы была очень интересная работа на солидной фирме, а влюбилась она в директора этой фирмы. Конечно, многие сотрудники знали, что у Лизы «служебный роман». Она жила яркой, насыщенной жизнью, как в один миг все рухнуло.

Внезапно, без всяких объяснений, возлюбленный стал избегать встреч, а когда слышал голос Лизы по телефону, поспешно клал трубку. И хотя, по долгу службы, им приходилось видеться, директор держался подчеркнуто холодно и официально, показывая своим видом, что между ними все кончено. Вскоре она узнала, что какой-то «доброжелатель» нашептал на ухо шефу невесть что о ней. Повсюду Лизу преследовали косые взгляды. А то, что она не оказалась в числе приглашенных на день рождения директора, повергло ее в глубокую депрессию. Самыми тягостными для Лизы в этой истории были чувства одиночества и обиды за то, что ее бросили.

Выяснилось, что все ее отношения с мужчинами сопровождались подобными чувствами. Лиза испытала их несколько лет назад, когда ее бросил муж, а также раньше, в восьмом классе школы. В ту пору с ней неожиданно перестал встречаться мальчик Миша — первая любовь. Причиной разрыва послужило нашептывание кого-то из его приятелей: «Лизка целовалась с другим».

Происшедшее с Лизой является наглядным примером мощного вихря, когда похожие события и переживания воспроизводятся на разных витках жизненной спирали, иногда с поразительной точностью. Для переименования Лизе было предложено отыскать момент, когда она выдавала Мише радость и душевное тепло.

Она сразу вспомнила чувство любви и благодарности к Мише, когда однажды они безмолвно брели по лесу, держась за руки и шурша осенней листвой. Лиза превратилась из «той, которая страдает от потери любимого» в «ту, которая гуляет за руку с Мишей по осеннему лесу».

И это было настоящее превращение. Вместо заплаканной, несчастной «страдалицы» передо мной сидела оживленная женщина с горящими глазами, безумолку тарахтевшая, что у нее будто гора с плеч свалилась.

Было очевидно, что разрыв с Мишей — далеко не первый эпизод, сопровождавшийся ощущениями утраты и одиночества. Лиза призналась, что когда их отношения были безоблачными, ее временами охватывал «как бы беспричинный страх». Она боялась, что эта идиллия закончится. Но вспомнить более ранний эпизод ей не удавалось. Чтобы помочь Лизе найти корневое событие, я (Борода) привел пример работы со своей личной историей.

— Однажды я решил разобраться с давней проблемой — с привычкой обижаться на людей и обстоятельства, которые обходились со мной «незаслуженно», «несправедливо». Происходило это поздним вечером. Я ехал в вагоне метро, расслабившись и закрыв глаза. Оттолкнувшись от последнего случая, в котором испытал чувство обиды, и, поддерживая его в себе, я заскользил по цепочке событий в прошлое. Менялись люди, окружающее пространство, время действия, но пережитое чувство обиды вело меня все дальше в детство. В какой-то момент я застопорился, чувствуя, что не могу вспомнить более раннее событие. Я вошел в состояние СПЛЕНа, перестал напрягать память и просто расслабился.

Вдруг, будто в фильме с замедленной скоростью, я увидел себя со стороны, совсем маленького (около года). Тетя несет меня, закутанного в зеленое одеяльце, на руках. Она спускается с лестницы в подъезде. Неожиданно тетя спотыкается и роняет меня. Я ударяюсь о ступеньки и поднимаю дикий рев, но не от боли, а от страха и обиды: «За что меня так?!» Как переименоваться? Быстро перескакиваю чуть назад, в момент, когда беззаботно лежал на тетиных руках. Внезапно я понимаю, что смотрю на мир глазами того маленького мальчика. Мир выглядит совершенно по-другому — ярко и необычно. Потолок, стены, перила — все усыпано сверкающими искорками, похожими на танец снежинок в свете фонаря. Окружающее пространство не имеет устойчивой формы, оно словно дышит.

Я снова оказываюсь в вагоне метро. Сколько времени я находился в этом состоянии? Скорее всего, несколько секунд, а потом оно ускользнуло, и от него осталось смутное ощущение. Но и этого оказалось достаточно, чтобы испытать восхитительное чувство освобождения, будто вернулся к чудесному источнику радости внутри самого себя. И если теперь возвращается знакомое чувство обиды, мне достаточно вспомнить чарующий миг детства.

Не успел я завершить рассказ, как Лиза возбужденно воскликнула:

— Вспомнила! Мне три годика. Мой обожаемый папочка везет меня на санках в нашем парке. Хрустит снег, ярко сияет солнышко, переливаясь всеми цветами радуги на большущих сугробах. И вдруг мир поблек. Чувство счастья сменилось удивлением, а затем леденящим страхом: «А где папочка? Я осталась совсем одна, в незнакомом месте! Наверное, он больше никогда не придет!» И я заревела во весь голос. Оказывается, папа подшутил, привязал санки, а сам спрятался за дерево. Я же, засмотревшись на игру красок, этого не заметила. Впервые в жизни я испытала настоящее потрясение, связанное с внезапной потерей дорогого человека. И хотя папа, услышав мои вопли, поспешно вышел из укрытия, с тех пор во мне поселился страх потери близких людей.

• Предыдущая
• 22/56
• Следующая